Я попросил помочь доктора в переговорах с этим ненормальным.
– Вы думаете, что наивная красивая девушка может сражаться с таким преступником, как Двудушник? – иронично спросил Бэтмэн.
Эйприл тут же обиделась, поджала губки, но ничего не сказала. Ей было неприятно, что ее называют наивной. «Если бы здесь были мои помощники – черепашки-ниндзя, я бы никого не спрашивала, что мне делать, и расправилась бы с террористами в два счета!» – подумала девушка.
– Ну что, доктор О'Нил, – воскликнул детектив Цинкель, желая разрядить напряженную ситуацию между Эйприл и Бэтмэном, – мы сейчас предоставим вам как специалисту переговорное устройство и вы уговорите Двудушника отпустить людей!
– Доктор О'Нил не поможет ничем, – убежденно произнес Бэтмэн, – потому что Двудушника нельзя уговорить в принципе. Дело в том, что у Двудушника внутренняя трагедия – раздвоение личности, раздвоение души. Он живет в том мире, который выдумал сам и в котором его постоянно преследует мысль о собственной неполноценности. У него две души – это видно из его прозвища. Одна душа живет в голове, другая помещается в сердце. Та душа, которая размещена в голове, управляется разумом холодным расчетом. Именно она приказывает убивать, грабить, жечь, насильничать. Другая душа, живущая в сердце, – приказывает жалеть, любить, щадить. Души ведут постоянную борьбу между собой. Ареной этой борьбы и является Двудушник. Он просто не понимает, что такое палачи, а что такое жертвы. Он не видит между этими понятиями разницы. Его внутренний мир наполнен кошмарами, которые он воплощает в жизнь.
– Что же, интересное наблюдение, мистер Бэтмэн. Неужели вы считаете, что мне, как доктору психологии, нет места здесь? – спросила Эйприл.
– Ваше место у экрана телевизора, – резко ответил Бэтмэн.
Эйприл также решила ответить нелицеприятностью и едко заметила:
– Тогда всех психологов придется переквалифицировать с изучения психологии людей на изучение поведения грызунов. Представляю, как мне интересно будет писать работу о загадочных летающих полевках…
Бэтмэн бросил на Эйприл внимательный взгляд. Из-за кожаной маски нельзя было разобрать выражение лица. Презирал он девушку после ее слов, или оставался равнодушным? Эйприл гордо посмотрела на Бэтмэна.
– Простите, я не хотел вас обидеть. И кстати, летучие мыши не относятся к отряду полевок, это отдельный род, доктор О'Нил – мрачно произнес Бэтмэн. Он явно пошел на мировую.
– Да, я не знала, это, правда, интересно, – ответила более мягко Эйприл. Девушка широко раскрытыми глазами смотрела в лицо мужчины, глаза которого поблескивали в узких отверстиях. Она почувствовала непреодолимое влечение к этому человеку: статному, высокому, вероятно, с правильными чертами лица, неизвестно почему спрятанными под личиной летучей мыши.
– Кстати, у вас настоящее имя есть, или вы откликаетесь только на прозвище? Бэтмэн ведь не имя? – неожиданно с улыбкой спросила девушка. Не услышав ответа, она со вздохом произнесла, – а меня зовите просто Эйприл.
Бэтмэн внимательно глянул на девушку и неожиданно резко взмыл вверх. Луч прожектора тут же выхватил его мускулистое тело из темноты и в сверкающем снопе электрического света он помчался верх, к двадцать пятому этажу.
В отсеке Машины времени, где находилось снаряжение, четыре большие зеленые черепахи медленно приходили в себя.
Снаружи послышался ужасающий рев.
– Мы что к динозаврам попали? – растягивая слова, произнес Донателло.
– Да нет, так ревет реактивный двигатель самолетов, – произнес Рафаэль. – Человечество в эту эпоху пока еще не научилось ладить с гравитацией.
– Это тебе так кажется, – ответил Донателло, – на самом деле мы попали к нашим далеким родственникам динозаврикам. Если мы вылезем из Машины времени, они тут же приготовят из нас ужин.
Подшучивая один над другим, черепашки приходили в себя. Первым делом им следовало подкрепиться, и друзья воспользовались без зазрения совести запасами Эйприл. Юные мутанты уничтожили четыре банки абрикосового компота, четыре рисовых пудинга и на десерт вскрыли по жестянке сгущенного молока, а запили все – пепси-колой.
После такой трапезы кровь быстрее заструилась в их жилах, они осмелели. Донателло первым из черепашек открыл дверь отсека и просунул голову наружу.
– Что ты там видишь? – спросил Рафаэль.
– Темноту!
– Это такое прошлое? – удивился Рафаэль. – Дай я посмотрю.
– А холодно как, – были его первые слова, – и, действительно, темно, как в шкафу.
Черепашки-ниндзя по очереди высунули нос в проем двери. Выходить наружу им что-то не хотелось. Страшно было очутиться на земле за тысячу лет до того времени, в котором они привыкли жить. Страшно даже таким храбрецам, какими были юные мутанты.
Черепашки быстро захлопнули дверь отсека. Наступила довольно гнетущая тишина.
– Я знаю, – сказал Леонардо, – в чем дело, почему мы боимся!
– В чем же, Лео? – любопытствовал Микеланджело.
– Дело в том, что нам следует еще подкрепиться! – невозмутимо ответил Леонардо. – Посмотрите, у меня совсем не разгибаются пальцы на руках.
– Правильно, Лео, – обрадовался Донателло, – я ведь не могу даже присесть.
– И я не откажусь, – добавил Рафаэль. – Энергии и мне маловато.
Друзья нерешительно посмотрели на Микеланджело. Тот мог убедить их не трогать съестные припасы Эйприл. Но и Микеланджело вожделенно посмотрел на упаковки с едой. Черепашки молча приступили к еде.
Теперь в самый раз, когда наши друзья уплетают овощные и фруктовые консервы, рассказать подробно о черепашках. Ведь их было четверо, и у каждого был свой характер, свои особенности. Из предыдущего повествования мы знаем, что у каждой черепашки был свой любимый цвет и начальная буква имени на пряжке ремня. Теперь же расскажем по отдельности о каждом из мутантов.
Несомненно, самым рассудительным, спокойным и имевшим бесспорный авторитет у друзей был Микеланджело. Кроме того, что Микеланджело был наиболее умным среди маленьких мутантов, он еще был физически наиболее крепким из них. Друзья всегда прислушивались к его советам, а когда черепашки попадали в какой-либо переплет, и когда требовалась большая физическая сила, то всегда черепашек выручал Микеланджело.
Самым ленивым и довольно бестолковым был, конечно же, Леонардо с его синим любимым цветом. Больше всего Лео любил лежать в кресле или на кушетке и рассуждать не столько о романтических путешествиях или приключениях, сколько о различных вкусных блюдах.
Самым шустрым, необычайно легким на подъем был Донателло. У него был веселый и озорной характер. Фиолетовый цвет – его любимый. У Донателло был очень мягкий характер и он всегда ходил на поводу у Лео – носил тому пиццу, иногда даже выполнял мелкую работу за милого ленивца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
– Вы думаете, что наивная красивая девушка может сражаться с таким преступником, как Двудушник? – иронично спросил Бэтмэн.
Эйприл тут же обиделась, поджала губки, но ничего не сказала. Ей было неприятно, что ее называют наивной. «Если бы здесь были мои помощники – черепашки-ниндзя, я бы никого не спрашивала, что мне делать, и расправилась бы с террористами в два счета!» – подумала девушка.
– Ну что, доктор О'Нил, – воскликнул детектив Цинкель, желая разрядить напряженную ситуацию между Эйприл и Бэтмэном, – мы сейчас предоставим вам как специалисту переговорное устройство и вы уговорите Двудушника отпустить людей!
– Доктор О'Нил не поможет ничем, – убежденно произнес Бэтмэн, – потому что Двудушника нельзя уговорить в принципе. Дело в том, что у Двудушника внутренняя трагедия – раздвоение личности, раздвоение души. Он живет в том мире, который выдумал сам и в котором его постоянно преследует мысль о собственной неполноценности. У него две души – это видно из его прозвища. Одна душа живет в голове, другая помещается в сердце. Та душа, которая размещена в голове, управляется разумом холодным расчетом. Именно она приказывает убивать, грабить, жечь, насильничать. Другая душа, живущая в сердце, – приказывает жалеть, любить, щадить. Души ведут постоянную борьбу между собой. Ареной этой борьбы и является Двудушник. Он просто не понимает, что такое палачи, а что такое жертвы. Он не видит между этими понятиями разницы. Его внутренний мир наполнен кошмарами, которые он воплощает в жизнь.
– Что же, интересное наблюдение, мистер Бэтмэн. Неужели вы считаете, что мне, как доктору психологии, нет места здесь? – спросила Эйприл.
– Ваше место у экрана телевизора, – резко ответил Бэтмэн.
Эйприл также решила ответить нелицеприятностью и едко заметила:
– Тогда всех психологов придется переквалифицировать с изучения психологии людей на изучение поведения грызунов. Представляю, как мне интересно будет писать работу о загадочных летающих полевках…
Бэтмэн бросил на Эйприл внимательный взгляд. Из-за кожаной маски нельзя было разобрать выражение лица. Презирал он девушку после ее слов, или оставался равнодушным? Эйприл гордо посмотрела на Бэтмэна.
– Простите, я не хотел вас обидеть. И кстати, летучие мыши не относятся к отряду полевок, это отдельный род, доктор О'Нил – мрачно произнес Бэтмэн. Он явно пошел на мировую.
– Да, я не знала, это, правда, интересно, – ответила более мягко Эйприл. Девушка широко раскрытыми глазами смотрела в лицо мужчины, глаза которого поблескивали в узких отверстиях. Она почувствовала непреодолимое влечение к этому человеку: статному, высокому, вероятно, с правильными чертами лица, неизвестно почему спрятанными под личиной летучей мыши.
– Кстати, у вас настоящее имя есть, или вы откликаетесь только на прозвище? Бэтмэн ведь не имя? – неожиданно с улыбкой спросила девушка. Не услышав ответа, она со вздохом произнесла, – а меня зовите просто Эйприл.
Бэтмэн внимательно глянул на девушку и неожиданно резко взмыл вверх. Луч прожектора тут же выхватил его мускулистое тело из темноты и в сверкающем снопе электрического света он помчался верх, к двадцать пятому этажу.
В отсеке Машины времени, где находилось снаряжение, четыре большие зеленые черепахи медленно приходили в себя.
Снаружи послышался ужасающий рев.
– Мы что к динозаврам попали? – растягивая слова, произнес Донателло.
– Да нет, так ревет реактивный двигатель самолетов, – произнес Рафаэль. – Человечество в эту эпоху пока еще не научилось ладить с гравитацией.
– Это тебе так кажется, – ответил Донателло, – на самом деле мы попали к нашим далеким родственникам динозаврикам. Если мы вылезем из Машины времени, они тут же приготовят из нас ужин.
Подшучивая один над другим, черепашки приходили в себя. Первым делом им следовало подкрепиться, и друзья воспользовались без зазрения совести запасами Эйприл. Юные мутанты уничтожили четыре банки абрикосового компота, четыре рисовых пудинга и на десерт вскрыли по жестянке сгущенного молока, а запили все – пепси-колой.
После такой трапезы кровь быстрее заструилась в их жилах, они осмелели. Донателло первым из черепашек открыл дверь отсека и просунул голову наружу.
– Что ты там видишь? – спросил Рафаэль.
– Темноту!
– Это такое прошлое? – удивился Рафаэль. – Дай я посмотрю.
– А холодно как, – были его первые слова, – и, действительно, темно, как в шкафу.
Черепашки-ниндзя по очереди высунули нос в проем двери. Выходить наружу им что-то не хотелось. Страшно было очутиться на земле за тысячу лет до того времени, в котором они привыкли жить. Страшно даже таким храбрецам, какими были юные мутанты.
Черепашки быстро захлопнули дверь отсека. Наступила довольно гнетущая тишина.
– Я знаю, – сказал Леонардо, – в чем дело, почему мы боимся!
– В чем же, Лео? – любопытствовал Микеланджело.
– Дело в том, что нам следует еще подкрепиться! – невозмутимо ответил Леонардо. – Посмотрите, у меня совсем не разгибаются пальцы на руках.
– Правильно, Лео, – обрадовался Донателло, – я ведь не могу даже присесть.
– И я не откажусь, – добавил Рафаэль. – Энергии и мне маловато.
Друзья нерешительно посмотрели на Микеланджело. Тот мог убедить их не трогать съестные припасы Эйприл. Но и Микеланджело вожделенно посмотрел на упаковки с едой. Черепашки молча приступили к еде.
Теперь в самый раз, когда наши друзья уплетают овощные и фруктовые консервы, рассказать подробно о черепашках. Ведь их было четверо, и у каждого был свой характер, свои особенности. Из предыдущего повествования мы знаем, что у каждой черепашки был свой любимый цвет и начальная буква имени на пряжке ремня. Теперь же расскажем по отдельности о каждом из мутантов.
Несомненно, самым рассудительным, спокойным и имевшим бесспорный авторитет у друзей был Микеланджело. Кроме того, что Микеланджело был наиболее умным среди маленьких мутантов, он еще был физически наиболее крепким из них. Друзья всегда прислушивались к его советам, а когда черепашки попадали в какой-либо переплет, и когда требовалась большая физическая сила, то всегда черепашек выручал Микеланджело.
Самым ленивым и довольно бестолковым был, конечно же, Леонардо с его синим любимым цветом. Больше всего Лео любил лежать в кресле или на кушетке и рассуждать не столько о романтических путешествиях или приключениях, сколько о различных вкусных блюдах.
Самым шустрым, необычайно легким на подъем был Донателло. У него был веселый и озорной характер. Фиолетовый цвет – его любимый. У Донателло был очень мягкий характер и он всегда ходил на поводу у Лео – носил тому пиццу, иногда даже выполнял мелкую работу за милого ленивца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39