ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Но тут заверещал телефон. Я встал, пошлепал босыми ногами на кухню.
Из окна светил зеленовато-рассеянный свет, еле-еле пробивающийся сквозь низкие облака. Низкие до такой степени, что, выглянув в окно, я не мог не заметить, что нижняя их граница простирается в двух метрах над моим окном. На кухне было тепло и тихо, но я чувствовал, как за окном ураганом завывал холодный ветер. Я, нагнувшись через стол, посмотрел из окна вниз.
Я не боялся высоты, но мне было страшновато. Место положение моей квартиры было крайне неестественно. Она находилась как минимум этаже на тридцатом. Внизу под окном в тумане копошились машины. Все это было как-то угрожающее неуютно: огромные пространства, эта колоссальная высота разрывали меня на части и одновременно давили, вернее зловеще нависали надо мной. Из-за этого мои ноги шли в разные (а, порой, и в противоположные) стороны, Руки делали одно, голова думала о втором, (а, вернее, ни о чем) глаза смотрели на третье.
“Ах, да! Звонил телефон!” - вспомнил я было и...
И тут увидел:
Над моим телефоном глобально надругались. Надтреснутый корпус сиротливо лежал посреди стола. На стене, пробивая жалобную слезу, грустил одинокий оборванный провод, а справа, на недоломанном мной в детстве стуле, сидела юная вандалистка, обличенная в образе Л.К.
Сидела она, покачиваясь, и продолжала измываться над пожилым механизмом моего телефона, нагло при том. Нагло при том улыбаясь, и, даже, ехидно хихикая. Слева же на табуретке сидел ее братишка. Мальчик поспешил надругаться над трубкой, заранее оторванной заботливой рукой начинающего трешера. раскручивали, раскурочивали, били-колотили они с таким азартом и , как казалось в унисон, что, наверное, истерли бы его в мелкий порошок. Но тут связь между разумом и моим организмом восстановилась - я решительно (при том ничего не решая) взялся за трубку и начал отнимать ее у малого. Однако малой в недоумении начал неистово сопротивляться, не переставая смотреть на меня обиженно-черными большими глазами из подлобья. Разогнув его пальцы, плотно обвивающие трубку моего телефона, я бережным движением прижал ее к своей груди и поспешил удалиться со своей добычей в маленькую комнату, что пустовала за стенкой. Заботливо-ласково и, наверное с безумным видом, приложил я остатки трубки к уху...
И тот час же ста свидетелем чужого разговора. Говорил кто-то наредкость знакомым голосом, сообщая собеседнику что-то про залитую квартиру. И тут к моим ногам приступила вода, я почувствовал, что стою в луже, а лужа не что иное, как моя квартира.
Это было сногсшибательно, хотя я итак еле стоял на ногах, но они меня все же несли. Несли они меня на кухню, конечно - хотелось узнать причину потопа. Под паркетом все хлюпало, а линолеум на кухне и вовсе обнаглел - плавал, нахально покачиваясь на волнах, исходящих кругами от моих ног. По центру кухни стоял малой. На этот раз в его руках была кружка (та самая, в которой я кручу отстой) Его одухотворенное лицо превращало дальнейшее мое к нему приближение в сущее преступление, по этой причине я застыл на месте. (К тому же я зело побаивался нашей беседы, как правило ведущей к выпадению в осадок одного из нас.)
Итак, Малой медленно, тоненькой струйкой лил воду на пол, слегка нагнув голову и завороженно смотря в кружку. Делал он это с необычайным старанием, испытывая при этом отрешенно-божественный кайф и, вероятно, вкладывая в это одуренный смысл. Он внимательнейшим образом следил за неизменностью толщины струйки. “Во бездонная посуда!” - подумал я.

VIII
Продолжение
Мне все это не понравилось. (Право, паранойя какая-то!) По этой причине я решил немедленно покинуть свой дом, (совершенно не задумываясь о последствиях) и я, забыв одеться, вылетел на улицу. тут мне стало холодно. Очень холодно... Конечности произвольно тряслись мелкой дрожью, сердцебиение слышали даже прохожие, в груди все съежилось и знобилось, а мозги, те вообще сводило. Стало очень худо. Так худо, что я решил проснуться. Но я никак не просыпался.
Не просыпался. Тут я в панике начал применять всевозможные народные приемы (пощипывание, стенодолбежка головой и т. д.) - не помогает...
Я бежал, смотря на мокрый асфальт и мелькающие по нему ноги. Я бежал по переулкам, улицам, шоссе, проспектам. Мои шаги увеличивались в геометрической прогрессии. Я бежал несмотря на грязь, сбивая пешеходов, шлепая по лужам и...
Упал. Просто - споткнулся и упал. Через некоторое время я встал, но где мои ноги я еще не понимал. Двигаясь в сторону ближайшего дома, я увидел свои ноги на должном месте, однако, не чувствуя оных, понял, что чего-то сильно отбил, правда не до конца. Я тяжело дышал (даже задыхался) как конь, прибежавший на ипподроме первым.
И тут я понял - это не сон.
это не сон ! ! - заорал я в отчаянном бешенстве.
Это не сон. - повторило эхо из окон соседних домов.
IX
Кто такая Л.К.
Про таких наверно говорят: с волками жить - по-волчьи выть.
Я долго стоял у двери, никак не решаясь позвонить. Я боялся. Я очень боялся того самого разочарования, которое столь гнусно доминирует в человеческих отношениях, превращая людей из полубогов в обычных людей, а из людей в черт знает что... В это время моя рука самопроизвольно нажала на звонок - дверь отворилась и на меня через порог глядела очаровательная молодая женщина в черном платье до паркета. Через минуту, разглядев друг-друга, мы уже вовсю трепались:
- Привет! (опять этот “Привет!”) я не видел тебя уже... уже лет семь.
- Привет, рассказывай как у тебя дела? Чего новенького есть?..
- А чего может быть новенького, ты и старенького ничего не помнишь небось... Кремлевский колледж-то окончила?.. Где работаешь, если работаешь, конечно?
- Работаю в Госбанке - мама устроила, у нее там подружка хорошая, так что мне повезло... А ты-то хоть работаешь?
- Когда как, смотря где...
(За все время беседы меня не покидало ощущение, будто я говорю с совершенно незнакомым человеком, и, только когда я поднимал глаза, я тут же без труда натыкался на знакомые черты и начинал теряться и задумываться.)
- ... А ты нищеты не боишься?... Как же в конце концов семья, дом?
- Ни нищеты, ни семьи, ни дома я не боюсь, потому что нет у меня этого, и не знаю я что это такое... Вот так!
- А вдруг узнаешь, мало ли как жизнь повернется. Только тогда уже поздно будет...
- А я-ты же знаешь-я в рубашке родился, хоть и в усмирительной, но в рубашке. И если ты не смогла ее снять, то хотя бы не завязывай рукава. Понятно? Не завязывай мне рукава, поняла?! - крикнул я, спускаясь вниз по лестнице.
В окнах были бумажные кружева снежинок. “Скоро новый год” - сказал я вслух.
Я шел и думал: Неужели это та самая девчонка, которая, сидя поздно вечером у костра, смотрела на меня через огонь огромными черными глазами из-под необычно длинных бровей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13