ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


-- Почему?
Онакачнулаголовою:
-- Значит, ты все-таки связан с ними, -- и пошлак выходу.
-- Постой! -- крикнул Тамаз. -- Не веришь, да? Не веришь?! Ты же виделамои рисунки!..
Иринапризадержалась.
-- Не знаю, -- сказала, -- я уже ни-че-го-не-зна-ю.
-- Не возьмешь, значит?
Тамаз разорвал бандероль, пустил десятирублевки по ветру. Они, кружась как ржавые листья, разлетались вкруг маяка, то исчезая во мраке, то вспыхивая вновь -- чем дальше, тем бледнее. Тамаз хрустнул следующей пачкою, пустил по ветру и ее. Полез заследующейю
-- Постой, -- бросилась Ирина, удержалаего руки в своих. -- Покорил! Лучше потратим вместе. Как же тебе удалось-то? Там, наверное, мафия?
-- Мужчинадолжен иметь свои маленькие секреты, -- улыбнулся Тамаз. Потом привлек Ирину и поцеловал.
Онаобмяклаю
Гобеленные кони стронулись вдруг с местаи понесли карету вдаль. Шевалье во весь опор мчался вослед, ветер трепал перья наего шляпе, и Иринав прерывистом свете заоконного маяказакусилауказательный: ей стыдно было кричать, аудержаться онане могла. Зубы вдруг стиснулись так, что напальце выступилакровь: красная капельканабелой кожею
Восторг, наконец, несколько утих. Кони замерли. Иринаприразжалазубы.
-- Господи! что это было?! Что же это такое было?!
-- Любовь, -- ответил Тамаз, приподнявшись налокте, глядя наИрину с большой нежностью, хоть и не без довольствасобою. -- Больше ничего. Просто любовь.
-- Милый, единственныйю -- принялась покрывать Ириналицо Тамазапоцелуями. -- Счастье в гостинице. Как странною как нелепою
-- И все-таки ты должназаменя выйти!
Мгновенно лицо Ирины стянуламаскастрадания.
-- Нет, -- сказалаженщинаочень твердо. -- Это невозможно. Нет-нет-нет! Даи зачем тебе?
-- Нет! нет! -- передразнил Тамаз. -- Опять -- нет! По-чему?!
-- Мелодрама, -- ответилаИрина. -- Я должнаумереть.
-- Все должны умереть! -- не остыл еще от раздражения Тамаз, не научившийся покудаполучать в этой жизни отказы.
-- Вотю возьмию потрогайю -- положилаИринаего руку назаряженную смертью грудь.
Он погладил, взял сосок нежной щепотью. Ирину снованачало забирать, и, с трудом пересиливая себя, оназашептала:
-- Нет. Погоди. Вот, здесь. Потрогай! Вот. Шишечка. Шишечкас горошину. Чувствуешь?
Тамаз почувствовал.
Сновапривстал налокте. Посмотрел в лицо Ирины как-то недоверчиво.
-- Ты же грузин, -- принялась убеждать онасебя, его ли. -- Тебе нужны дети. Я б одного, положим, еще и успела, но как я оставлю его сиротой? Саматак рослаю И как взвалю натебя свое умирание? Если б ты знал, как это некрасиво: умирать. Поверь, я видела! Ну, глупенький, -- погладилаТамаза. -- Теперь понимаешь? Полторагода. Или два. И яю уйду. Месяцев десять смогую жить. Не дольше. А теперь поцелуй меня, слышишь?.. если тебе нею не неприятною слышишь? Я хочую яю хочую 12.11.90 Тратить вместе они начали нарынке: Ириназапрокидывалаголову, аТамаз опускал в раскрытый, соблазнительный рот подруги то щепоть гурийской капусты, то дольку мандарина, набивал сумку поздним виноградом, орехами, фейхоаю
-- Напои меня вином и освежи яблоком, -- хохоталаИрина, -- ибо я изнемогаю от любви!
находу осыпал лепестками роз, обрывая их с огромной красно-белой охапкию
По дороге с рынкастояладревняя церковь.
-- Византийцы построилию -- пояснил Тамаз. -- Еще в одиннадцатом веке. Абхазы были тогдасовсем дикимию
-- А сегодня? -- зачем-то пошутилаИрина.
-- И у меня есть гипотеза, -- подчеркнуто не расслышал Тамаз иринин вопрос, -- что по древнему обычаю они пролили в фундамент человеческую кровь. Убили кого-то, чтоб храм стоял тверже.
-- А может, они правы? -- вдруг погрустнела, посерьезнелаИрина. -- Гляди: ведь стоитю 14.11.90 Ирине воображалось, что, рассмотрев его с брезгливым вниманием, Реваз Ираклиевич бросил свидетельство о браке наскатерть.
-- Ты -- князь! -- провозгласил. -- Единственный наследник родаАвхледиани.
-- Тебя не поймешь, папа, -- ответил Тамаз. -- То ты член ЦК, то снова -князью
-- Молчать! -- стукнул Реваз Ираклиевич ладонью по столу.
Тамаз притих. Вошлаприслугас десертом. Возниклапауза.
НатэлаСерапионовна, с некоторой опаскою поглядывая насупруга, потянулась через грязные тарелки засвидетельством, принялась изучать.
-- Былаб хоть из Москвы, из хорошего дома, -- сказала.
Реваз Ираклиевич выразительно посмотрел в сторону прислуги, которая как-то специально замешкалась в дверях и которую этим взглядом сдуло как ветром.
-- И вдобавок ты -- трус!
-- Трус? -- переспросил Тамаз.
-- Конечно: сбегал, зарегистрировался, чтобы поставить нас перед фактом. Исподтишкаю
Неимоверный вид насказочный Тбилиси из окна-фонаря высоко стоящего ателье, давысокая информационная насыщенность, вообще свойственная мастерским скульпторов, художников, архитекторов ли, атут усугубленная тем, что хозяин -малознакомый возлюбленный, -- напервых порах защитили Ирину от ощущения унизительного одиночества, в котором оставил ее Тамаз, уехав разговаривать с родителями.
Душою той мастерской были церкви: рисунки, макеты, проектыю
Налюбовавшись вдоволь и ими, и заоконной панорамою, Ириназавернулав спаленку, окинулахозяйским взглядом, пошлав прихожую, распаковалачемодан, и, отыскав накухне ящичек с домашним инструментом, принялась прибивать-прилаживать над тахтой гобелен с каретоюю
-- Зачем?! -- рвал с шеи Тамаз золотой крестик, -- зачем вы навесили его наменя?! Ейю ей жить год осталось, полтора! Потерпте, в конце концов! Вид сделайте!
-- А если ребенок? -- спросил отец. -- Кому нужен внук с дурной наследственностью?
-- Дане будет у нас детей! -- выкрикнул едване сквозь слезы Тамаз. -- Не будет! Онаобещалаю
-- Онаю -- передразнил отец. -- Кто из вас мужчина, что-то не разберу. Она?
-- Вы сами! сами не даете мне стать мужчиной! Вы доведете меня, доведете!.. -- и Тамаз побежал через всю квартиру, заперся в своей комнате.
Мать припустиласледом.
-- Натэла! -- безуспешно попытался остановить ее отец, потом встал, прошелся, повертел свидетельство о браке, направился к тамазовой двери.
-- Тамаз, мальчик, -- подвывалапод нею НатэлаСерапионовна.
Отец отстранил ее, постучал сухо и требовательно:
-- Открой. Поговорим как мужчинас мужчиною.
Тамаз, видать, услышал в тоне отцакапитулянтские нотки, щелкнул ключиком. Реваз Ираклиевич вошел, сел к столу, показал сыну настул рядом. НатэлаСерапионовнастояланапороге.
-- Уйди, мать! -- прикрикнул Реваз Ираклиевич. -- Значит, говоришь: больнанеизлечимо? -- переспросил, когдаони остались одни.
-- Конечно, папа!
-- И дольше двух лет не протянет? врачи обещали?
-- Даже меньше! Скорее всего -- меньше!
-- И детей, клянешься, не будет?
НатэлаСерапионовнастоялау дверей, подслушивала, асквозь щель другой двери подсматривалазаНатэлой Серапионовною прислуга.
-- Клянусь!
-- Хочешь испытать себя, да, сынок?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13