У нее в отношении денег куча комплексов. Представляешь, в нее влюблен один человек, политик, член Совета Федерации, москвич…
– Серьезно?!
– Серьезно. Вот именно, все у них очень серьезно. Он замуж ее зовет, а она все сомневается. Не может решиться, все считает, что раз они из разных социальных слоев, то и счастья не будет, вот и живет на два дома, то в Москве, то здесь.
– Может, она просто вас с братом не хочет одних оставлять? – предположила Марина.
– И это тоже. Да еще ей все кажется, что не справится она с ролью жены чиновника такого уровня.
– Тим, а может, она его просто не любит, потому и сомневается.
– Может быть, – вздохнул Тимур. – Мне вообще иногда кажется, что она все еще отца любит. Да и он ее тоже.
– Он не женат?
– Нет. Он сейчас не совсем здоров. В прошлом году его компанию пытались захватить черные рейдеры. Одна девица из этой команды умудрилась даже влюбить отца в себя, и он на ней женился. Только все это ради наследства, ради бизнеса. Его собирались просто убить, отравить, когда он оформит все необходимые документы. А он-то думал, что это любовь. Его едва спасли в самый последний момент. Он полгода в инвалидной коляске на работу ездил, да и сейчас с палкой ходит. Теперь не доверяет никому, кроме самых близких. В его доме мамина подруга живет, Вера Травникова, работает его помощником, референтом. Он никому не доверяет так, как ей.
– Ну вот, говоришь, он маму твою до сих пор любит, а живет с ее подругой.
– Но она же не жена ему, просто друг.
– Тима, а ты сам-то веришь в дружбу между мужчиной и женщиной, которые в одном доме живут?
Он посмотрел на девушку. Марина была такая тоненькая и маленькая в белом батистовом платье с оборочками, как ребенок. В волосах – красное солнце, в глазах – озорные искорки. Еще вчера он ответил бы, что в дружбу между мужчиной и женщиной он верит. А теперь… Теперь у него в груди горело солнце. И в голове мозги все поплавились и стекли в живот.
– А, Тим?
– Что? – он не слышал, что она еще спросила.
– Я говорю, мама твоя красивая?
– Мама?
– Ну да, мама…
Он задумался. Думать, правда, было почти нечем. Красивая? Конечно, красивая! Самая красивая, самая умная, самая лучшая! Она же – мама. Но Кузька учил: никогда не говори женщине, что другая красивее. Это тот случай или не тот? Черт, все из мозгов выветрилось, одни Кузькины уроки остались.
– Знаешь, я тебя с нею познакомлю, – выкрутился он.
Марина засмеялась.
– А ты не боишься меня с мамой знакомить? Вдруг я подумаю… А!..
Она вдруг резко обернулась, споткнулась и чуть было не упала. Тимур подхватил ее, она оказалась так близко…
– Там кто-то был! – испуганно зашептала Марина.
– Где?
– Там, за кустами. Что-то сверкнуло.
– Подожди, я посмотрю.
Тимуру так не хотелось выпускать ее из этих случайных объятий.
– Не ходи, Тима, – она вцепилась в его футболку. – Пойдем скорее отсюда! Вдруг это убийца…
Но парень высвободился и шагнул к самым кустам. Там, в зарослях акации, он никого не увидел, только высокая трава почему-то качалась. А ветра не было. Тишь стояла удивительная.
– Тима, – жалобно позвала девушка. – Пойдем, а?
Он вернулся на дорожку, еще раз оглянулся на кусты.
– Наверное, кошка.
– Кошка? Какая кошка?
– Там кошка, наверное, была.
Марина схватила его за руку и почти бегом потащила к остановке.
– Кузя, как ты думаешь, наша мама красивая? – спросил Тимур, задумчиво ковыряя вилкой салат.
– Нормальный вопросец! А у тебя сомнения что ли есть?
– Да нет у меня никаких сомнений!
Тимур уже ругал себя за то, что задал глупый вопрос. Глупый! Глупее не придумаешь.
– Да наша мама, если хочешь знать, потрясающая женщина! – Кузя уселся напротив брата и назидательно помахивал перед его носом шумовкой. – Она умная, сильная и очень красивая. И не просто красивая. Она яркая, привлекательная и очень сексуальная! И, если ты на это намекаешь, то ей самое время сейчас выйти замуж. Не понимаю, что она с Иловенским тянет?
– А ты думаешь, так просто в сорок лет всю жизнь изменить, да еще и в другой город переехать?
– Не в сорок, а в тридцать девять. И это еще совсем не много. Это даже еще не последний шанс, но и упускать его не стоит. Вряд ли кто-то будет любить ее так сильно, как Павел Андреевич.
– Отец. Он ее тоже любит.
– Отец?! – фыркнул Кузя. – Ага. Любит, сил нет! Не успел с третьей женой развестись, стал жить с новой женщиной. А любит, конечно, маму…
– Да не понимаешь ты ничего! Тетя Вера ему – друг, она помогает, пока он лечится. Поддерживает. В конце концов, она тоже невольно виновата в том, что его тогда парализовало. И отец мне говорил, что это только дружба.
– Да? Ты сам-то веришь, что мужчина и женщина могут дружить, да еще при этом жить под одной крышей?
Тимур помолчал, пожевал салат.
– Вот и Марина так говорит.
– Марина? – оживился Кузя. Кажется, у него даже кончики ушей задрожали от любопытства.
Но брат нахмурился.
– Что это за салат? Гадость какая-то.
– Ешь-ешь, полезно. Потенцию повышает. Так что Марина?..
– Чего повышает?! – Тимка в сердцах отшвырнул вилку. – Сам жуй. Все, пошел философию учить.
Кузя дождался, когда брат выйдет из кухни, а потом вывалил салат в мусорное ведро.
– Знаю, что гадость, – пробурчал он. – Ну не удался салатик. Надо же, какие мы нежные…
Глава 16
На развалины мои пала ночь. Она всегда не просто приходила или наступала, а падала отвесно, как нож гильотины. Может, причиной тому была высокая стена четвертого корпуса, за которую уходило солнце, или дальний лес на высоком берегу Волги, в который оно потом проваливалось. Сегодня было новолуние, и звезды горели в чернильном небе, как фонари. Будто моль проела крупные дыры в синем шерстяном полушалке.
За стеной чуть шелестели листьями березы, словно вздыхали, вздымая высокие плечи. Шептали во сне ивы, касаясь ветвями дремлющих трав. И только сосна бдительно топорщила иглы, озираясь свысока, не налетит ли откуда непогода. Но все было тихо.
Я совсем было заснул, когда почуял незваного гостя. Сначала почуял, а не услышал, хоть и горжусь отменным слухом, но запах этого человека пришел первым. Потом уже зашипел потревоженный песок и заворчал разбуженный гравий. Он приближался, дух кислого немытого тела, старого перегара и разлагающейся плоти, стократ усиленный запах обычной человечины, пота, смрадного дыхания, мочи и грязи, невыносимый для любого дикого зверя и миллионы лет назад служивший защитой человеку от нападений хищников. Только вконец изголодавшееся животное пренебрежет таким духом и своим достоинством. Уж лучше питаться падалью, чем жрать это.
Я стал, пятясь, отступать к дальней стене и был уже около оконного проема, когда бомж ввалился в облюбованный мною зал. Ввалился, бросил на земляной пол свой замызганный рваный мешок и пристроился мочиться прямо возле своей ноши.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
– Серьезно?!
– Серьезно. Вот именно, все у них очень серьезно. Он замуж ее зовет, а она все сомневается. Не может решиться, все считает, что раз они из разных социальных слоев, то и счастья не будет, вот и живет на два дома, то в Москве, то здесь.
– Может, она просто вас с братом не хочет одних оставлять? – предположила Марина.
– И это тоже. Да еще ей все кажется, что не справится она с ролью жены чиновника такого уровня.
– Тим, а может, она его просто не любит, потому и сомневается.
– Может быть, – вздохнул Тимур. – Мне вообще иногда кажется, что она все еще отца любит. Да и он ее тоже.
– Он не женат?
– Нет. Он сейчас не совсем здоров. В прошлом году его компанию пытались захватить черные рейдеры. Одна девица из этой команды умудрилась даже влюбить отца в себя, и он на ней женился. Только все это ради наследства, ради бизнеса. Его собирались просто убить, отравить, когда он оформит все необходимые документы. А он-то думал, что это любовь. Его едва спасли в самый последний момент. Он полгода в инвалидной коляске на работу ездил, да и сейчас с палкой ходит. Теперь не доверяет никому, кроме самых близких. В его доме мамина подруга живет, Вера Травникова, работает его помощником, референтом. Он никому не доверяет так, как ей.
– Ну вот, говоришь, он маму твою до сих пор любит, а живет с ее подругой.
– Но она же не жена ему, просто друг.
– Тима, а ты сам-то веришь в дружбу между мужчиной и женщиной, которые в одном доме живут?
Он посмотрел на девушку. Марина была такая тоненькая и маленькая в белом батистовом платье с оборочками, как ребенок. В волосах – красное солнце, в глазах – озорные искорки. Еще вчера он ответил бы, что в дружбу между мужчиной и женщиной он верит. А теперь… Теперь у него в груди горело солнце. И в голове мозги все поплавились и стекли в живот.
– А, Тим?
– Что? – он не слышал, что она еще спросила.
– Я говорю, мама твоя красивая?
– Мама?
– Ну да, мама…
Он задумался. Думать, правда, было почти нечем. Красивая? Конечно, красивая! Самая красивая, самая умная, самая лучшая! Она же – мама. Но Кузька учил: никогда не говори женщине, что другая красивее. Это тот случай или не тот? Черт, все из мозгов выветрилось, одни Кузькины уроки остались.
– Знаешь, я тебя с нею познакомлю, – выкрутился он.
Марина засмеялась.
– А ты не боишься меня с мамой знакомить? Вдруг я подумаю… А!..
Она вдруг резко обернулась, споткнулась и чуть было не упала. Тимур подхватил ее, она оказалась так близко…
– Там кто-то был! – испуганно зашептала Марина.
– Где?
– Там, за кустами. Что-то сверкнуло.
– Подожди, я посмотрю.
Тимуру так не хотелось выпускать ее из этих случайных объятий.
– Не ходи, Тима, – она вцепилась в его футболку. – Пойдем скорее отсюда! Вдруг это убийца…
Но парень высвободился и шагнул к самым кустам. Там, в зарослях акации, он никого не увидел, только высокая трава почему-то качалась. А ветра не было. Тишь стояла удивительная.
– Тима, – жалобно позвала девушка. – Пойдем, а?
Он вернулся на дорожку, еще раз оглянулся на кусты.
– Наверное, кошка.
– Кошка? Какая кошка?
– Там кошка, наверное, была.
Марина схватила его за руку и почти бегом потащила к остановке.
– Кузя, как ты думаешь, наша мама красивая? – спросил Тимур, задумчиво ковыряя вилкой салат.
– Нормальный вопросец! А у тебя сомнения что ли есть?
– Да нет у меня никаких сомнений!
Тимур уже ругал себя за то, что задал глупый вопрос. Глупый! Глупее не придумаешь.
– Да наша мама, если хочешь знать, потрясающая женщина! – Кузя уселся напротив брата и назидательно помахивал перед его носом шумовкой. – Она умная, сильная и очень красивая. И не просто красивая. Она яркая, привлекательная и очень сексуальная! И, если ты на это намекаешь, то ей самое время сейчас выйти замуж. Не понимаю, что она с Иловенским тянет?
– А ты думаешь, так просто в сорок лет всю жизнь изменить, да еще и в другой город переехать?
– Не в сорок, а в тридцать девять. И это еще совсем не много. Это даже еще не последний шанс, но и упускать его не стоит. Вряд ли кто-то будет любить ее так сильно, как Павел Андреевич.
– Отец. Он ее тоже любит.
– Отец?! – фыркнул Кузя. – Ага. Любит, сил нет! Не успел с третьей женой развестись, стал жить с новой женщиной. А любит, конечно, маму…
– Да не понимаешь ты ничего! Тетя Вера ему – друг, она помогает, пока он лечится. Поддерживает. В конце концов, она тоже невольно виновата в том, что его тогда парализовало. И отец мне говорил, что это только дружба.
– Да? Ты сам-то веришь, что мужчина и женщина могут дружить, да еще при этом жить под одной крышей?
Тимур помолчал, пожевал салат.
– Вот и Марина так говорит.
– Марина? – оживился Кузя. Кажется, у него даже кончики ушей задрожали от любопытства.
Но брат нахмурился.
– Что это за салат? Гадость какая-то.
– Ешь-ешь, полезно. Потенцию повышает. Так что Марина?..
– Чего повышает?! – Тимка в сердцах отшвырнул вилку. – Сам жуй. Все, пошел философию учить.
Кузя дождался, когда брат выйдет из кухни, а потом вывалил салат в мусорное ведро.
– Знаю, что гадость, – пробурчал он. – Ну не удался салатик. Надо же, какие мы нежные…
Глава 16
На развалины мои пала ночь. Она всегда не просто приходила или наступала, а падала отвесно, как нож гильотины. Может, причиной тому была высокая стена четвертого корпуса, за которую уходило солнце, или дальний лес на высоком берегу Волги, в который оно потом проваливалось. Сегодня было новолуние, и звезды горели в чернильном небе, как фонари. Будто моль проела крупные дыры в синем шерстяном полушалке.
За стеной чуть шелестели листьями березы, словно вздыхали, вздымая высокие плечи. Шептали во сне ивы, касаясь ветвями дремлющих трав. И только сосна бдительно топорщила иглы, озираясь свысока, не налетит ли откуда непогода. Но все было тихо.
Я совсем было заснул, когда почуял незваного гостя. Сначала почуял, а не услышал, хоть и горжусь отменным слухом, но запах этого человека пришел первым. Потом уже зашипел потревоженный песок и заворчал разбуженный гравий. Он приближался, дух кислого немытого тела, старого перегара и разлагающейся плоти, стократ усиленный запах обычной человечины, пота, смрадного дыхания, мочи и грязи, невыносимый для любого дикого зверя и миллионы лет назад служивший защитой человеку от нападений хищников. Только вконец изголодавшееся животное пренебрежет таким духом и своим достоинством. Уж лучше питаться падалью, чем жрать это.
Я стал, пятясь, отступать к дальней стене и был уже около оконного проема, когда бомж ввалился в облюбованный мною зал. Ввалился, бросил на земляной пол свой замызганный рваный мешок и пристроился мочиться прямо возле своей ноши.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81