В Чикаго бесчинствуют повстанцы, а полицейские стреляют в бунтующих рабочих. Здесь пишут, что они убили двух человек. В Нью-Йорке анархисты бросают бомбы, а в России – восстание крестьян.
Джунипер улыбнулась. Габриэль удивился такой реакции. Кажется, он не сказал ничего веселого.
– Если бы здесь была Софи, – заявила Джунипер, – она бы, наверное, сказала, что крестьяне всегда бунтуют.
Джунипер начала тихо напевать мелодию, которая показалась Габриэлю знакомой. Он решил, что это церковный гимн, и опять уткнулся в газету.
Он не видел, как к ним вошла Софи, но услышал ее голос:
– Вы?!
Габриэль опустил газету на колени. Софи смотрела на него с нескрываемым осуждением. Он широко улыбнулся, не обращая внимания на ее враждебность.
– Доброе утро, мисс Софи! Вы отлично выглядите. – Он сделал глубокий вдох, как будто ему не хватало свежего воздуха, и просиял: – Чудесный денек, не правда ли? Самое время для путешествия.
Софи была в том же платье, в котором он встретил ее в первый раз. На руке у нее висела плетеная корзина с Тибальтом.
– Оставь нас в покое, Габриэль, – процедила она сквозь зубы.
– Софи! – возмутилась Джунипер.
– Нет, я не оставлю тебя в покое, милая Софи, – сказал Габриэль. Ему хотелось слопать ее на завтрак. Вот только жаль, что она колючая, как кактус! – Я доберусь до Хардвика первым и сделаю все, что в моих силах, чтобы помешать тебе его убить.
– Предоставь это мне. Человек, который тебя нанял, будет просто счастлив, узнав, что Хардвик мертв.
Габриэль покачал головой:
– Нет. Я привезу его на суд.
– Вы зря теряете деньги налогоплательщиков, – фыркнула Софи.
Поставив корзину на сиденье, она пристроилась рядом и обратилась к своей тетушке:
– Какой приятный цвет, Джунипер! Ты вяжешь свитер?
– Да, милая. Тебе нравится цвет?
Софи потрогала рукав будущего свитера.
– Да. Очень яркий, привлекает взгляд. Какой большой свитер! Ты вяжешь его для дяди Джерома?
– Нет, – спокойно ответила Джунипер и опять принялась напевать.
Габриэль наконец-то узнал мелодию. Это был церковный гимн радости и хвалы – один из любимых гимнов его отца.
Сегодня утром у него было отличное настроение. Ему удалось не упустить Софи Мадригал и совершить с ней еще одну дальнюю поездку на поезде. Очень тихо он стал подпевать Джунипер, подстраиваясь под ее мурлыканье.
Спицы перестали мелькать в руках Джунипер. Она удивленно обернулась к Габриэлю. Он улыбнулся и поощрительно кивнул. Джунипер перестала мычать и чистым тонким сопрано принялась выводить слова гимна.
Габриэль взглянул на Софи, чтобы узнать, как она реагирует на их маленький концерт. Она сидела, изумленно открыв рот и вытаращив глаза. Ему стало смешно. Он запел громче, зная, что у него красивый баритональный бас. Когда в юности он пел гимны на отцовских проповедях, дамы плакали от умиления.
Тибальт выглядывал из своей корзинки, ухватившись толстой лапкой за ее край, и нюхал воздух, как будто в нем пахло чем-то вкусным. Софи рассеянно погладила свою собачонку. Габриэль и Джунипер перешли к третьему куплету. О Боже, вот уже много лет он не пел церковных гимнов!
Габриэль взял Джунипер за руку.
– Подпевай, Софи!
– Да, милая. Это же твой любимый гимн!
Софи хмуро покосилась на тетушку. Габриэль затянул последний куплет.
К его удивлению, к их голосам присоединился третий голос. Он взглянул на Софи. Та нахмурилась, но продолжала петь. У нее был приятный альт. Ему опять захотелось смеяться.
– А-минь! – протяжно пропело трио, завершая гимн.
В столь ранний час вагон для курящих, в котором они сидели, был пуст, если не считать двух джентльменов, по виду коммивояжеров. Когда прозвучало «аминь», мужчины зааплодировали. Габриэль шутливо поклонился, не вставая с места. Джунипер смущенно улыбнулась. Софи, однако, даже не потрудилась повернуть голову. Габриэль решил, что она стесняется.
Щеки Софи расцвели румянцем совсем как у тетушки Джунипер. Тибальт радостно махал хвостиком. Габриэль не мог вспомнить, когда в последний раз ему было так легко на душе. Наверное, в этих церковных гимнах заложено нечто поднимающее настроение. А может, его вдохновили красивая мелодия и чудесное слияние их голосов.
Джунипер захлопала в ладоши:
– Отлично! Давайте споем еще один гимн!
– Послушай, тетя Джунипер, – пробормотала Софи, – в вагоне есть и другие люди. Что, если им не нравится наше пение?
– Не волнуйтесь, леди, – сказал один коммивояжер, помахивая сигарой, – я уже давно не слышал такого прекрасного пения.
Габриэль тронул ее колено.
– Давай споем, Софи! Не будь такой упрямой. Даже Тибальту понравился наш гимн.
Он почесал мопса за ушами. В знак благодарности пес лизнул ему руку.
– Вот видишь? Ты же не хочешь расстроить Тибальта?
Она закатила глаза.
– Ну ладно, споем, раз тебе так хочется.
Он подмигнул, с удовольствием отметив, как Софи опять залилась краской. Ему нравилось ее дразнить.
– Итак, что мы споем? – радостно спросила Джунипер. Спицы опять замелькали у нее в руках.
– Дайте подумать. Мой отец любил радостные гимны.
– Я тоже их люблю, мистер Кэйн! – воскликнула Джунипер.
Софи равнодушно смотрела в окно на проплывающий мимо унылый пейзаж.
Габриэль решил оставить ее в покое. Хватит и того, что она им подпевала.
– Я знаю один хороший гимн! – вдруг сказал он, вспомнив любимый гимн своего отца. Он откашлялся и запел. Может быть, ему удастся соблазнить Софи своим сладкоголосым пением, как делали древние трубадуры?
Затянув новый гимн, он покосился на своих попутчиц, чтобы узнать, как им понравился его выбор. К удивлению Габриэля, Джунипер уронила вязание на колени и тревожно взглянула на Софи.
Увидев реакцию Софи, он тотчас оборвал свое пение.
Она сидела, зажав рот обеими руками, чудесный румянец погас, а из прекрасных, словно зеленый нефрит в обрамлении белого мрамора, вмиг потускневших глаз готовы были хлынуть слезы. Он вскочил с места:
– Софи! Ради Бога, прости. Я не хотел…
– Ничего! – крикнула она и кинулась к выходу из вагона, как будто за ней гнались демоны ада. Тибальт выпрыгнул из корзины и с лаем устремился за своей хозяйкой. Но она пронеслась мимо него и мужчин, которые слушали их пение, и скрылась за дверью.
Габриэль ошеломленно уставился на тетушку Джунипер и беспомощно развел руками:
– Что я такого сделал?
– О Боже! – Джунипер прижала ладони к щекам. – Боже! Этот гимн играли на его похоронах. С тех пор Софи не может его слышать.
– На чьих похоронах?
– На похоронах Джошуа.
– Какого Джошуа?
Но Джунипер лишь посмотрела на него своими огромными печальными глазами. Ее лицо было белым как полотно.
– Простите, мистер Кэйн, – сказала она, покачав головой. – Софи не разрешает мне ничего рассказывать.
Черт бы побрал Софи с ее секретами!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Джунипер улыбнулась. Габриэль удивился такой реакции. Кажется, он не сказал ничего веселого.
– Если бы здесь была Софи, – заявила Джунипер, – она бы, наверное, сказала, что крестьяне всегда бунтуют.
Джунипер начала тихо напевать мелодию, которая показалась Габриэлю знакомой. Он решил, что это церковный гимн, и опять уткнулся в газету.
Он не видел, как к ним вошла Софи, но услышал ее голос:
– Вы?!
Габриэль опустил газету на колени. Софи смотрела на него с нескрываемым осуждением. Он широко улыбнулся, не обращая внимания на ее враждебность.
– Доброе утро, мисс Софи! Вы отлично выглядите. – Он сделал глубокий вдох, как будто ему не хватало свежего воздуха, и просиял: – Чудесный денек, не правда ли? Самое время для путешествия.
Софи была в том же платье, в котором он встретил ее в первый раз. На руке у нее висела плетеная корзина с Тибальтом.
– Оставь нас в покое, Габриэль, – процедила она сквозь зубы.
– Софи! – возмутилась Джунипер.
– Нет, я не оставлю тебя в покое, милая Софи, – сказал Габриэль. Ему хотелось слопать ее на завтрак. Вот только жаль, что она колючая, как кактус! – Я доберусь до Хардвика первым и сделаю все, что в моих силах, чтобы помешать тебе его убить.
– Предоставь это мне. Человек, который тебя нанял, будет просто счастлив, узнав, что Хардвик мертв.
Габриэль покачал головой:
– Нет. Я привезу его на суд.
– Вы зря теряете деньги налогоплательщиков, – фыркнула Софи.
Поставив корзину на сиденье, она пристроилась рядом и обратилась к своей тетушке:
– Какой приятный цвет, Джунипер! Ты вяжешь свитер?
– Да, милая. Тебе нравится цвет?
Софи потрогала рукав будущего свитера.
– Да. Очень яркий, привлекает взгляд. Какой большой свитер! Ты вяжешь его для дяди Джерома?
– Нет, – спокойно ответила Джунипер и опять принялась напевать.
Габриэль наконец-то узнал мелодию. Это был церковный гимн радости и хвалы – один из любимых гимнов его отца.
Сегодня утром у него было отличное настроение. Ему удалось не упустить Софи Мадригал и совершить с ней еще одну дальнюю поездку на поезде. Очень тихо он стал подпевать Джунипер, подстраиваясь под ее мурлыканье.
Спицы перестали мелькать в руках Джунипер. Она удивленно обернулась к Габриэлю. Он улыбнулся и поощрительно кивнул. Джунипер перестала мычать и чистым тонким сопрано принялась выводить слова гимна.
Габриэль взглянул на Софи, чтобы узнать, как она реагирует на их маленький концерт. Она сидела, изумленно открыв рот и вытаращив глаза. Ему стало смешно. Он запел громче, зная, что у него красивый баритональный бас. Когда в юности он пел гимны на отцовских проповедях, дамы плакали от умиления.
Тибальт выглядывал из своей корзинки, ухватившись толстой лапкой за ее край, и нюхал воздух, как будто в нем пахло чем-то вкусным. Софи рассеянно погладила свою собачонку. Габриэль и Джунипер перешли к третьему куплету. О Боже, вот уже много лет он не пел церковных гимнов!
Габриэль взял Джунипер за руку.
– Подпевай, Софи!
– Да, милая. Это же твой любимый гимн!
Софи хмуро покосилась на тетушку. Габриэль затянул последний куплет.
К его удивлению, к их голосам присоединился третий голос. Он взглянул на Софи. Та нахмурилась, но продолжала петь. У нее был приятный альт. Ему опять захотелось смеяться.
– А-минь! – протяжно пропело трио, завершая гимн.
В столь ранний час вагон для курящих, в котором они сидели, был пуст, если не считать двух джентльменов, по виду коммивояжеров. Когда прозвучало «аминь», мужчины зааплодировали. Габриэль шутливо поклонился, не вставая с места. Джунипер смущенно улыбнулась. Софи, однако, даже не потрудилась повернуть голову. Габриэль решил, что она стесняется.
Щеки Софи расцвели румянцем совсем как у тетушки Джунипер. Тибальт радостно махал хвостиком. Габриэль не мог вспомнить, когда в последний раз ему было так легко на душе. Наверное, в этих церковных гимнах заложено нечто поднимающее настроение. А может, его вдохновили красивая мелодия и чудесное слияние их голосов.
Джунипер захлопала в ладоши:
– Отлично! Давайте споем еще один гимн!
– Послушай, тетя Джунипер, – пробормотала Софи, – в вагоне есть и другие люди. Что, если им не нравится наше пение?
– Не волнуйтесь, леди, – сказал один коммивояжер, помахивая сигарой, – я уже давно не слышал такого прекрасного пения.
Габриэль тронул ее колено.
– Давай споем, Софи! Не будь такой упрямой. Даже Тибальту понравился наш гимн.
Он почесал мопса за ушами. В знак благодарности пес лизнул ему руку.
– Вот видишь? Ты же не хочешь расстроить Тибальта?
Она закатила глаза.
– Ну ладно, споем, раз тебе так хочется.
Он подмигнул, с удовольствием отметив, как Софи опять залилась краской. Ему нравилось ее дразнить.
– Итак, что мы споем? – радостно спросила Джунипер. Спицы опять замелькали у нее в руках.
– Дайте подумать. Мой отец любил радостные гимны.
– Я тоже их люблю, мистер Кэйн! – воскликнула Джунипер.
Софи равнодушно смотрела в окно на проплывающий мимо унылый пейзаж.
Габриэль решил оставить ее в покое. Хватит и того, что она им подпевала.
– Я знаю один хороший гимн! – вдруг сказал он, вспомнив любимый гимн своего отца. Он откашлялся и запел. Может быть, ему удастся соблазнить Софи своим сладкоголосым пением, как делали древние трубадуры?
Затянув новый гимн, он покосился на своих попутчиц, чтобы узнать, как им понравился его выбор. К удивлению Габриэля, Джунипер уронила вязание на колени и тревожно взглянула на Софи.
Увидев реакцию Софи, он тотчас оборвал свое пение.
Она сидела, зажав рот обеими руками, чудесный румянец погас, а из прекрасных, словно зеленый нефрит в обрамлении белого мрамора, вмиг потускневших глаз готовы были хлынуть слезы. Он вскочил с места:
– Софи! Ради Бога, прости. Я не хотел…
– Ничего! – крикнула она и кинулась к выходу из вагона, как будто за ней гнались демоны ада. Тибальт выпрыгнул из корзины и с лаем устремился за своей хозяйкой. Но она пронеслась мимо него и мужчин, которые слушали их пение, и скрылась за дверью.
Габриэль ошеломленно уставился на тетушку Джунипер и беспомощно развел руками:
– Что я такого сделал?
– О Боже! – Джунипер прижала ладони к щекам. – Боже! Этот гимн играли на его похоронах. С тех пор Софи не может его слышать.
– На чьих похоронах?
– На похоронах Джошуа.
– Какого Джошуа?
Но Джунипер лишь посмотрела на него своими огромными печальными глазами. Ее лицо было белым как полотно.
– Простите, мистер Кэйн, – сказала она, покачав головой. – Софи не разрешает мне ничего рассказывать.
Черт бы побрал Софи с ее секретами!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63