он также заявил, что поборники господа бога вправе ожидать, что при виде этого чуда пробудится вера истинных христиан. После этого состоялась месса, и довольная аудитория разошлась. Назавтра совершилось чудо. Святая дева стремится пробудить смелость анконцев, и, чтобы доказать им это, икона открывает глаза. Сначала это увидел ребенок. Какой-то монах оглашает это, монастырь подтверждает. Составляют протокол события, и вся Анкона кипит от радости. Огромная толпа прокатывается по городу и заполняет церкви. Что, мадонна открыла глаза? Это явное предзнаменование того, что она не хочет, чтобы пришли французы, значит, они не придут. Таков был общий глас. Но надо было сделать еще один шаг, дать этой толпе свыкнуться с кровью, позаботились и об этом. Эмиссары стали распускать слухи, что евреи (эти враги святой девы) поддерживали переписку с нашим генералом и хотели сдать город. Больше ничего не надо. Народ кидается в их предместье и, видя, что ворота закрыты, подтаскивает дрова, чтобы поджечь. Несчастные вот-вот должны были быть преданы огню и разграблению, но тут явились наши гусары. При виде их вся эта сволочь струсила, и чудо не состоялось.
После взятия Анконы дорога на Рим была открыта. Но вопреки надеждам воспитанника рыдзынских пиаристов война с церковным государством не была доведена до победоносного конца. Спустя несколько дней в маленьком городке Толентино Бонапарт встретился с парламентерами Пия VI и, не считаясь с директивами парижского правительства и антиклерикальной настроенностью своего адъютанта, подписал предложенный папой мирный договор. Командующий Итальянской армией смотрел вдаль. Он не хотел окончательно ссориться с главой католической церкви, так как рассчитывал на то, что в скором времени обретет власть над миллионами французских католиков. Как знать, может быть, он уже прикидывал и возможность того, что папа понадобится ему при коронации в императоры французов.
Радикальный адъютант проявил абсолютное «отсутствие политического чутья». Он не старался вникнуть в соображения вождя. Заключение компромиссного мира с самым реакционным итальянским государством, которое покровительствовало всем антиреспубликанским и антифранцузским действиям, он счел просто изменой делу революции. «Это был единственный случай, утверждает издатель итальянских писем Марсель Рейнар, – когда Сулковский явно не одобрил политики Бонапарта. Его протест выражал чувства офицеров Итальянской армии».
Вскоре после этого первого идеологического разочарования началась злополучная венецианская история, занимающая столько места во всех литературных произведениях о Сулковском. Как явствует из исторических документов, «польский Сен-Жюст» был впутан своим полководцем в одну из самых грязных политических афер своего времени.
В начале апреля терпящая поражения на всех фронтах Австрия обратилась к Бонапарту с просьбой начать мирные переговоры. Перемирие подписали в штирийском городке Леобене. В «леобенских прелиминариях» обе стороны пообещали быстрое заключение окончательного мира и установили его условия. За мир между двумя державами должна была расплачиваться нейтральная Венеция. Решение это было стыдливо скрыто в тайной статье, приложенной к соглашению о перемирии. Взамен за отказ Австрии от прав на Ломбардию и за другие уступки генералиссимус французской революционной армии соглашался произвести вместе с императором Австрии раздел независимой Венецианской республики.
О тайной леобенской статье, удивительно напоминающей договоры, предшествующие разделам Польши, Сулковский узнал только несколько месяцев спустя, после заключения мирного договора в Кампо-Формио. Но перед этим довольно безжалостным образом было использовано его неведение и благие порывы.
Последствия тайного сговора дали о себе знать сразу же по его подписании. Французская разведка энергично принялась организовывать провокационные инциденты, которые должны были послужить предлогом для того, чтобы вторгнуться в нейтральную Венецию. В последних числах апреля в венецианском порту дошло до столкновения, в котором погиб капитан французского корабля. Этого было достаточно Бонапарту, чтобы совершить «справедливое возмездие».
Роль военных герольдов он поручил двум самым близким своим людям Сулковскому и Жюно. Он приказал им доставить в дивизию генерала Барагей д'Ильера приказ о захвате города. Но миссия Сулковского не ограничивалась поручением, которое мог выполнить любой ординарец. Бонапарт знал о связях своего якобинского адъютанта с венецианскими революционерами и хотел использовать эти связи для политической акции, которая должна была сопутствовать акции военной.
Надо думать, Сулковский с величайшей охотой взялся за выполнение этого поручения. Аристократическая Венеция была ему так же ненавистна, как и клерикальный Рим. В своих публицистических трудах он уже не раз описывал исторические преступления венецианских олигархов, а с их полицией у него были свои личные счеты еще со времен первого пребывания в Италии. Одновременно он чувствовал близкое духовное сродство с революционным венецианским плебсом, которым руководил обожаемый им Винценто Дандоло. И вероятно, он не желал усилий и уговоров, чтобы ускорить «освобождение» Венеции.
Коварная политическая провокация Бонапарта завершилась блистательным успехом. Покорение древней республики, которую собирались отдать ее извечному врагу, было совершено руками ее же собственных граждан, и сделано это было под флагом социальной революции. Вдохновляемые Сулковским и другими французскими эмиссарами венецианские якобинцы подняли народное восстание и свергли власть ненавистной синьории. На развалинах аристократической республики св. Марка возникла новая, революционная Венецианская республика, тут же заключившая вассальный договор о дружбе с Французской республикой-матерью. Через пять месяцев Венецианская республика перестала существовать. Большую часть ее территории вместе с городом Венецией Бонапарт отдал Австрии, остальное же включил в сателлитную Цизальпинскую республику, основой которой являлась Ломбардия.
14 мая 1797 года, после вторжения французских войск в Венецию, Сулковский послал оттуда восторженное письмо Бонапарту. Это было письмо человека, глубоко убежденного в правоте и справедливости дела, в котором он участвовал. Описывая захват Венеции, он особенно подчеркивал заслуги и рвение венецианских революционеров:
…именно революционному порыву духа мы обязаны овладением Венецией; сей драгоценный жар свободы, парализовавший силы наших недругов, явился основой наших успехов…
С каким отчаянием и с каким стыдом должен был он вспоминать слова этого письма пять месяцев спустя, когда в Пассарьяно его венецианский друг и соратник Винценто Дандоло на коленях умолял со слезами Бонапарта, чтобы тот не отдавал Венеции австрийцам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
После взятия Анконы дорога на Рим была открыта. Но вопреки надеждам воспитанника рыдзынских пиаристов война с церковным государством не была доведена до победоносного конца. Спустя несколько дней в маленьком городке Толентино Бонапарт встретился с парламентерами Пия VI и, не считаясь с директивами парижского правительства и антиклерикальной настроенностью своего адъютанта, подписал предложенный папой мирный договор. Командующий Итальянской армией смотрел вдаль. Он не хотел окончательно ссориться с главой католической церкви, так как рассчитывал на то, что в скором времени обретет власть над миллионами французских католиков. Как знать, может быть, он уже прикидывал и возможность того, что папа понадобится ему при коронации в императоры французов.
Радикальный адъютант проявил абсолютное «отсутствие политического чутья». Он не старался вникнуть в соображения вождя. Заключение компромиссного мира с самым реакционным итальянским государством, которое покровительствовало всем антиреспубликанским и антифранцузским действиям, он счел просто изменой делу революции. «Это был единственный случай, утверждает издатель итальянских писем Марсель Рейнар, – когда Сулковский явно не одобрил политики Бонапарта. Его протест выражал чувства офицеров Итальянской армии».
Вскоре после этого первого идеологического разочарования началась злополучная венецианская история, занимающая столько места во всех литературных произведениях о Сулковском. Как явствует из исторических документов, «польский Сен-Жюст» был впутан своим полководцем в одну из самых грязных политических афер своего времени.
В начале апреля терпящая поражения на всех фронтах Австрия обратилась к Бонапарту с просьбой начать мирные переговоры. Перемирие подписали в штирийском городке Леобене. В «леобенских прелиминариях» обе стороны пообещали быстрое заключение окончательного мира и установили его условия. За мир между двумя державами должна была расплачиваться нейтральная Венеция. Решение это было стыдливо скрыто в тайной статье, приложенной к соглашению о перемирии. Взамен за отказ Австрии от прав на Ломбардию и за другие уступки генералиссимус французской революционной армии соглашался произвести вместе с императором Австрии раздел независимой Венецианской республики.
О тайной леобенской статье, удивительно напоминающей договоры, предшествующие разделам Польши, Сулковский узнал только несколько месяцев спустя, после заключения мирного договора в Кампо-Формио. Но перед этим довольно безжалостным образом было использовано его неведение и благие порывы.
Последствия тайного сговора дали о себе знать сразу же по его подписании. Французская разведка энергично принялась организовывать провокационные инциденты, которые должны были послужить предлогом для того, чтобы вторгнуться в нейтральную Венецию. В последних числах апреля в венецианском порту дошло до столкновения, в котором погиб капитан французского корабля. Этого было достаточно Бонапарту, чтобы совершить «справедливое возмездие».
Роль военных герольдов он поручил двум самым близким своим людям Сулковскому и Жюно. Он приказал им доставить в дивизию генерала Барагей д'Ильера приказ о захвате города. Но миссия Сулковского не ограничивалась поручением, которое мог выполнить любой ординарец. Бонапарт знал о связях своего якобинского адъютанта с венецианскими революционерами и хотел использовать эти связи для политической акции, которая должна была сопутствовать акции военной.
Надо думать, Сулковский с величайшей охотой взялся за выполнение этого поручения. Аристократическая Венеция была ему так же ненавистна, как и клерикальный Рим. В своих публицистических трудах он уже не раз описывал исторические преступления венецианских олигархов, а с их полицией у него были свои личные счеты еще со времен первого пребывания в Италии. Одновременно он чувствовал близкое духовное сродство с революционным венецианским плебсом, которым руководил обожаемый им Винценто Дандоло. И вероятно, он не желал усилий и уговоров, чтобы ускорить «освобождение» Венеции.
Коварная политическая провокация Бонапарта завершилась блистательным успехом. Покорение древней республики, которую собирались отдать ее извечному врагу, было совершено руками ее же собственных граждан, и сделано это было под флагом социальной революции. Вдохновляемые Сулковским и другими французскими эмиссарами венецианские якобинцы подняли народное восстание и свергли власть ненавистной синьории. На развалинах аристократической республики св. Марка возникла новая, революционная Венецианская республика, тут же заключившая вассальный договор о дружбе с Французской республикой-матерью. Через пять месяцев Венецианская республика перестала существовать. Большую часть ее территории вместе с городом Венецией Бонапарт отдал Австрии, остальное же включил в сателлитную Цизальпинскую республику, основой которой являлась Ломбардия.
14 мая 1797 года, после вторжения французских войск в Венецию, Сулковский послал оттуда восторженное письмо Бонапарту. Это было письмо человека, глубоко убежденного в правоте и справедливости дела, в котором он участвовал. Описывая захват Венеции, он особенно подчеркивал заслуги и рвение венецианских революционеров:
…именно революционному порыву духа мы обязаны овладением Венецией; сей драгоценный жар свободы, парализовавший силы наших недругов, явился основой наших успехов…
С каким отчаянием и с каким стыдом должен был он вспоминать слова этого письма пять месяцев спустя, когда в Пассарьяно его венецианский друг и соратник Винценто Дандоло на коленях умолял со слезами Бонапарта, чтобы тот не отдавал Венеции австрийцам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50