Георгий вышел из-за прилавка и, вероятно, пошел бы на улицу вслед за Маргаритой, если бы ему не преградил дорогу Кривуш.
– Так вот каков ты, бедный схолар Францишек! – прохрипел толстяк, покрываясь багровыми пятнами. – Ты только прикидывался тихоней.
– Николай, опомнись, – попятился Георгий.
– Нет! – гремел разошедшийся Кривуш. – Ты должен опомниться, а не я. Ты, погрязший во лжи и обмане. Ты, коварно обманувший доверие друга. Я ли не открыл тебе душу, я ли не просил тебя заниматься только мной и второй дамой…
– Я так и поступил, – едва смог вставить Георгий.
– А что ты сделал потом? Тебе мало было одной, и на глазах у друга ты пытался обольстить обеих, нарушив наш уговор…
– Николай, – перебил его Георгий, – я должен сказать тебе правду. Я был поражен… Я увидел ее…
Кривуш едва перевел дыхание и неожиданно переменил тон:
– О, я понимаю тебя, друг мой… Я также был поражен, когда впервые ее увидел.
– Нет, – тихо сказал Георгий. – Я видел ее раньше… Я ждал ее…
– Вот как, – живо заинтересовался толстяк. – Вы уже встречались? Где, когда?
– Я видел ее во сне… – сознался Георгий. – Когда она вошла сюда, мне показалось, что это снова видение. Так она была похожа на ту… Мне казалось, что стоит только открыть глаза – и все кончится. Я потеряю ее навсегда. Я боялся…
– Ты боялся, что твой друг Николай Кривуш украсит свою жизнь ее любовью?
Георгий побледнел.
– Замолчи! – сказал он.
Но Кривуш не хотел молчать.
– …Что не тебе, а другому принесет она однажды на свидание жареного каплуна и бутылку меду из хозяйского погреба.
– О ком ты говоришь? – вскрикнул Георгий.
– О ком? – с презрением переспросил Николай. – О ней, о несравненной пани Зосе, лучшей экономке города Кракова.
Георгий бросился к Кривушу и крепко обнял его.
– Прости, Николай. Я думал… Маргарита…
– Маргарита? – спросил Кривуш, задыхаясь в его железных объятиях. – Так ты о Маргарите?
И оба разразились таким веселым хохотом и так звонко хлопали друг друга по спине, что спавший в соседней комнате хозяин проснулся и стал искать под кроватью домашние туфли.
Кривуш между тем развивал новый план:
– Я знаю, где она живет, ее отец нанял здесь дом с садом по баснословной цене. Ты придешь и передашь для панночки эти кружева как подарок, и вы познакомитесь… Лучшего случая нельзя ждать.
– Но это очень дорогие кружева… – сопротивлялся Георгий.
– Я же сказал, что оплату беру на себя. Я богат, как епископ.
В лавку, позевывая, вошел хозяин. Первое, что он увидел, это заморские кружева в руках у Кривуша.
– Вас ист дас, Франц? – спросил недоуменно дядя Отто.
Но за Георгия ответил Кривуш:
– О, дядя Отто! Вы не видели, как ловко Франек только что продал всю партию этих гнилых кружев одной важной пани…
– Это не гнилы крушеф… – обиделся дядя Отто, но тут же улыбнулся. – Это прафта, майн зон? Ты продал весь крушеф?
Георгий замялся. Кривуш снова ответил за него:
– Конечно. Пани приказала отнести к ней домой. Но в лавке нет никого. Вот он и задумался, как бы пани не отказалась…
– О, нужно скоро, – радостно заторопился хозяин. – Ошень удашный продаш. Теперь я в лавке. Отнеси, Франц, этой пани…
Георгий не успел опомниться, как Николай свернул кружева, сунул ему в руки и вытолкнул на улицу.
– Что ты выдумал? – испуганно спросил Георгий друга, как только они завернули за угол.
– Мужайся, Франек. Это первое испытание. Лучшего случая не представится. Ты еще раз увидишь Маргариту, быть может войдешь к ней в дом и понравишься родителям… А завтра я верну деньги хозяину.
– Ты вернешь деньги? Такую сумму? Лучше скажем, что пани передумала.
– Не делай глупостей, Франек. Неужели сонный немец тебе дороже приснившейся Маргариты? И ведь я верну деньги. Разве ты не знаешь? Я получаю наследство… Моя бедная тетя в Тарнуве готовится отдать душу господу.
– Ты не шутишь, Николай?
– Я скорблю, Франек. Старая пани была не так уж плоха. И если ты согласен вместе со мной достойно помянуть ее, то деньги будут еще сегодня. Я могу занять их у менялы.
Так они дошли до дома Маргариты, уже знакомого Кривушу.
– Иди! – торжественно сказал Кривуш. – И помни: счастье в твоих руках. Скоро ты сможешь посещать этот дом вместе со своим другом, который, впрочем, не посягнет на хозяйский покой… Иди, я жду тебя в переулке.
Георгий сделал два отчаянных шага и оказался возле калитки. Он немного помедлил. Потом закрыл глаза и постучал.
Пожилой привратник с удивлением взглянул на юношу, стоявшего с зажмуренными глазами, с пакетом в вытянутых руках.
– Что пану угодно? – спросил старик.
– Для панны Маргариты, – прошептал Георгий и, открыв глаза, увидел за спиной привратника лукавую мордочку экономки. Георгий готов был провалиться сквозь землю.
Экономка узнала Георгия и, взяв пакет из его рук, весело воскликнула:
– Ах, те самые кружева, что закупил тот смешной пан! Он уже отказался от них?
Георгий был в силах лишь повторить:
– Для панны Маргариты…
– Так много? – удивилась веселая экономка. – А сколько стоит?
– Ничего… Это подарок… Я прошу… – выдавил Георгий и почти бегом бросился прочь от калитки.
Вслед ему раздался смех экономки, потом щелкнула калитка.
Георгий оглянулся. Кривуша нигде не было. Переулок был пуст. Георгий перешел на противоположную сторону и, прислонившись к фонарю, поглядел на окна дома. Вот здесь, за этими стенами, она… Его видение… Маргарита… Он ждал ее, и она пришла. Судьба пожелала их встречи. Может быть, это ее окно?
Светлая волнистая занавеска медленно приподнялась, и в окне показалась Маргарита. Отступать было поздно. Она видела его, она смотрела на него и улыбалась.
Несколько секунд Георгий стоял как зачарованный, потом, решившись, поклонился ей. Маргарита ответила ему ласково и непринужденно. Может быть, она тоже ждала его прихода? Кто знает…
Так состоялось знакомство юного схолара Георгия Франциска Скорины и девицы Маргариты Сташевич.
* * *
Два дня Георгий тщетно искал своего друга, чтобы взять у него деньги на оплату кружев. Кривуш исчез. Мучимый раскаянием, Георгий далеко обходил торговые ряды, боясь встретиться с дядюшкой Отто.
А хозяин все ждал своего приказчика, унесшего дорогой товар какой-то важной пани, которой и имени он не знал. На третий день дядя Отто обозвал себя дураком и отправился на розыски. Прежде всего он пошел в университет.
Всю дорогу немец готовился к встрече с «вероломным Францем» и так хорошо затвердил грозные проклятия и ругательства, что, подойдя к университету и столкнувшись с полуглухим привратником, вместо приветствия крикнул ему одну из заранее подготовленных фраз. Привратник, как ни был он глух, не замедлил ответить тем же.
Дядя Отто рассвирепел. Забыв от возмущения все польские слова, он отвечал привратнику только на немецком языке, что еще больше разозлило привратника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123