Таким образом Клавдия Сильвестровна Сушко - бывшая крестьянка, бывшая фабричная работница, а нынче - помощница по хозяйству у большого начальника, сидела на дорогих местах плечом к плечу с мужчиной профессорского или министерского вида. Сосед этот явился на спектакль без дамы, чем сразу привлек благоухавшую хозяйскими духами Клаву. Это была крупная, мощная двадцатипятилетняя женщина в самом расцвете сил с деревенским румянцем, густо присыпанным светлой пудрой, и гранеными хрустальными бусами вокруг сильной короткой шеи. Она застреляла глазом влево на мужественный профиль "министра", поправляя быстрыми пальцами короткие завитые пряди и прикидывая, решиться ли тот в антракте заговорить с ней.
После окончания первого действия все устремились в буфет, где было и ситро и шампанское в серебряных ведерках, и бублики и бутерброды с осетриной, икрой. Очередь разделилась на две категории - за ситром под бубличек и за шампанским с икоркой. Но и там и тут говорили об одном. Будто показывали в цирке распиленную женщину и не сумели обратно соединить. Говорили преимущественно гражданочки и объясняли скептически настроенным мужчинам, что были уже в мае подобные случаи, провел в Варьете заезжий иностранец сеанс магии, после которого все деньги у зрителей превратились в бумагу, женщины же оказались совершенно обнаженными. А поскольку афериста так и не поймали, вполне возможно, что он опять объявился в Москве под новой фамилией и с самыми отвратительными намерениями.
- Простите, гражданка, и вы верите этим обывательским домыслам? строго спросил Клаву тот самый симпатичный сосед по креслу. Она, только что горячо клявшаяся, что лично знает пострадавшую от манипуляций мага женщину, стыдливо зарделась и отрицательно замотала головой.
- Да сплетни все это. Фантазирую так, для беседы. - Клавдия смело взглянула на представительного мужчину и поправила завиток на виске.
- Вот и я так думаю, - без улыбки сказал тот. - И лично вам, исходя из особой симпатии, сплетнями увлекаться не советую.
До конца антракта думала Клава о словах соседа, думала и потом, когда в зале стало темно, а на сцене - ослепительно ярко. Искоса поглядывая на серьезный профиль представительного мужчины, в конце концов решила, что разговор в антракте был лишь поводом завязать знакомство. И аж вспыхнула вся, когда незнакомец передал ей программку, а в ней оказалась записочка! Вопрос застыл на подкрашенных губах Клавы - сосед был целиком поглощен происходящим на сцене и она смекнула, что получение записки надо держать в тайне от Жостовых.
Вполне вероятно, что Клавдии удалось бы в этот театральный вечер выяснить гораздо больше о намерениях кавалера. Но только прямо после того, как комик на сцене с грохотом повалил колонну, увенчанную бутафорской вазой (ваза упала ватно, но за кулисами сильно громыхнули жестью), именно в этот самый момент Варя ойкнула, схватилась за живот и шепнула мужу: "Началось!"
Лежа на полотняных носилках в машине медицинской помощи, роженица отстраняла пропитанный нашатырем ватный тампон и капризничала: "Вот уж не вовремя! У Людочки фантастический выход в финале..."
Отвезли Варвару в лучший московский роддом. Лев промаялся в вестибюле целую ночь, меряя нервными шагами шахматный пол и позвонил домой лишь в восемь утра.
- Только что родила! Мальчик, Мишенька!
Новоиспеченные дед и баба молча сидели в гостиной у большого овального стола, застеленного кружевной, мелким крючком вязанной скатертью. За широким окном серело мутное ноябрьское утро. Дом на набережной еще не проснулся и едва золотился во мгле окутанный туманом купол Храма.
- Вроде все не так уж и плохо получается. А, Серафима? - глава семьи, отсутствовавший в театре по причине занятости на службе, заглянул в глаза жены с неподходящей моменту печалью.
- Совсем не плохо, Коленька, - Серафима Генриховна поднялась и подойдя сзади, обняла мужа за плечи. Стоя за спиной Жостова, эта миниатюрная брюнетка с прямым пробором в волнистых волосах оказалась капельку выше его обритой наголо "под Котовского" головы. Она всхлипнула, прижалась к колючей щеке. На воротник болотного френча закапали слезы.
- Ну, ну... - мужчина сжал узкую длиннопалую кисть жены и сказал как-то слишком напористо: - Не плохо, говоришь!? Отлично, Симочка! Совершенно отлично!
Серафима Генриховна поняла, какую тревогу гнал от себя этот сильный, замкнутый человек. Последнее время красный командир Жостов, руководящий ныне крупнейшим подразделением Наркомфина, верный ленинец, коммунист и атеист по уму и совести, мучился тайным страхом. С чего-то Николай Игнатьевич решил, что и сам он и близкие его прокляты.
... А ведь хорошее было семейство, если не считать сурового главы его, - веселое. Люди порядочные, хоть и взбалмошные. Оно и понятно: в роду Серафимы все певцы и музыканты. А разве от такого наследия отступишь? К вечеринкам у Жостовых Клавдия относилась с пониманием. В старой квартире она время от времени помогала Серафиме и Варе убираться после гостей. А теперь перебралась вместе с ними в новые хоромы для постоянной помощи по хозяйству, имея тайный умысел найти супруга в среде важных соседей Жостова. Спала Клавдия на топчане, поместившемся в кухонной нише. Ниша эта предназначалась специально для прислуги и могла задергиваться шторой.
Даром, что комнат четыре, а специального помещения для домработницы не предусмотрено. Не запланировано, что ли, постоянное проживание таковой в пролетарской семье? И непонятно, как же тогда строители мыслили? Дом, хоть и народный, но правительственный. А это значит, что мужчины до ночи на своих ответственных постах надрываются, а жены тоже по службе заняты. Серафима Генриховна, например, вместо того, что бы в постели до полдня нежиться, каждое утро, перехватив бутерброд, убегает в специальную школу, где учит способных детей музыке. Варвара училище художественное пока бросила - дите каждые три часа кушать просит. Да еще постирать, приготовить, в комнатах убраться надо, - как тут без помощницы обойтись? А если уж наняли человека, то и приличное место ему для проживания обеспечить требуется, а не закуток на кухне, где все до самой ночи толкутся.
Клавадия лежала на спине, прислушиваясь к ночным непривычным еще звукам. В коротких волосах белели тряпичные папильотки, глаза смотрели в потолок, в его новейшую нетронутую чистоту, светящуюся даже в темноте. Все тут было новенькое, с иголочки. И пахло еще свежим деревом от паркета, сухой штукатуркой. Особо удивлял жестяной шкаф на кухне - закругленный такой, блестящий. В шкафу стоял бак для отходов, но выносить помои не было нужды. Промеж стен Дома располагалась шахта и по ней ездил на платформе вверх и вниз специальный человек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157