Наконец, лица присутствующих с вниманием обратились к нему. И прежде всего, лицо Пальцева, изобразившее неподдельный интерес.
- Чувства наполняют меня через край...Через мой край, - голос Шарля дрогнул. - Я есть поклонник истинного искусства, я есть знаток человеческих душ, я есть гражданин, что натурально, и я буду поблагодарить Альберт за случившийся тут бардак. Прошу извинить ошибку - праздник. Поблагодарить за тот пир духа... За пир духу, которым он нас всех... Которому мы все... Запутавшись от волнения в дебрях чужого языка, экспансивный иностранец всхлипнул и согнулся вдвое. Было похоже, что он схватил руку Пальцева с целью облобызать ее, но тот не позволил. Во всяком случае, заботливо усадил гостя и зашептал ему что-то на ухо.
Вероятно, Пальцев был здесь единственным, кому иностранец не казался "голубым", не очень-то иностранным и, кроме того, совсем не смешным. После встречи с шефом де Боннара в запыленной квартире и впечатляющих телевизионных шоу, господину Пальцеву во всем мерещились подвохи. И сейчас он решительно терялся, в какую сторону развернется сюжет банкета. Не нравились ему амурные заходы Баси, внезапный акцент, одолевший Шарля и неожиданная апатичность Беллы. Он незаметно покинул зал, что бы еще раз в тиши своего кабинета взглянуть на договор. Бумага с визой Мефистовича была подписана Пальцевым прямо перед банкетом и без всяких колебаний, словно его рукой водил некто. Теперь, рассматривая контракт о совместных подземных работах иностранной фирмы MWM с Гуманитарным фондом культуры, Альберт Владленович убедился, что, изображая затейливую вязь его подписи, этот некто воспользовался пером с красными чернилами! Нет, не чернила то были, кровь! С поражающей ясностью Пальцев понял, что заверил документ собственной кровью и будет не в силах нарушить ни один из его пунктов...
Когда побледневший и протрезвевший Альберт Владленович вернулся в зал, концерт был в самом разгаре. Публику радовала своим энергичным выступлением сипевшая в микрофон певица. У эстрады рядом с Беллой, подобрав повыше подол и без того короткого платья, сидела Ангелина. Из-за толстых ляжек колени у нее расходились в стороны, грим размазался, на груди вперемежку с музейными брильянтами блестела елочная мишура. Сразу было заметно, что многоборка здорово поддала и нуждается в эмоциональной разрядке. Между тем, Белла продолжала наполнять бокалы, и обе соперницы, звонко чокаясь, пили за что-то невероятно смешное.
- Что ж это у моего благоверного все телки - бляди? Вернее, все бляди - телки! Ты глянь на эту... - Лина указала пальцем на скачущую по сцене неуемную блондинку. Та усиливала вокальный эффект визуальным: развернувшись задом в сторону публики, задрала атласную юбочку и смачно ворочала ягодицами. - Дешовка-давалка. Кумир толпы. И те, что до нее дуэт-парочка - бардачные ребята... - Лина загрустила. - Бардак у вас тут, чертов бардак. Хоть не вылазь из-за кордона.
- Очень даже на уровне программа. Звезды эстрады, лауреаты. Их и мэр на государственные мероприятия приглашает, - возразила Белла, которой концерт казался вполне приемлемым. Может потому, что в этот вечер ее не интересовало ничего, кроме женщины, сидевшей рядом. Та икала после каждой фразы. Фразы получались короткими.
- Скажи, киска... Кого мой Бертик из этих давалок утюжит?
Может тебя, а? - криво ухмыльнулась Лина, окидывая брюнетку вызывающим взглядом. Назревала конфликтная ситуация. Как раз в этот момент к супруге Пальцева подскочил Шарль и что-то с улыбкой шепнул ей на ушко. С воплем "Ага! Я так и думала!" бывшая спортсменка вскочила и ловко поддала ногой в вихлявшийся зад выступавшей. Всенародная любимица плашмя рухнула на стол, сбивая посуду, круша фужеры и вазочки с мороженым. С визгом вскочили и кинулись врассыпную гости. Фонограмма продолжала звучать и в такт заводной песенке, ритмично и как-то весело происходило стряхивание с вечерних костюмов десертных изысков. А пострадавшая, вся в шоколадном креме и взбитых сливках, ярко характеризовала случившееся при помощи ненормативной лексики.
Однако инцидент этим не исчерпался. Высказавшуюся и завывшую белугой певицу бросились успокаивать, а та сопротивлялась и стремилась нанести обидчице телесные повреждения. Ангелина тоже рвалась в бой и Пальцеву пришлось с помощью официантов удерживать неплохо владевшую приемами самбо, но, к счастью, ослабевшую от спиртного супругу. Присутствующие с нескрываемым волнением следили за развитием приятнейшего скандала.
Мара выскочила на лестницу. Весь вечер Игорь крутился на кухне, а она жалась в углу зала, стараясь не попадаться на глаза Альберту Владленовичу. Не нравился ей хозяин и банкет тоже. А уж от мерзкого скандала, разбушевавшегося среди торжества, и вовсе хотелось бежать. Спустившись на один пролет лестницы, Мара закрылась в свое кабинете. Комната была крошечный, но уютный, с массивной лампой на письменном столе, парой бежевых кожаных кресел и скрытыми под панелью красного дерева сейфом. Над столом висела копия натюрморта Снайдерса - тушки битой дичи, головки лука, виноградные гроздья, лимон с наполовину очищенной кожурой громоздились в живописном беспорядке. Она сидела в кресле и смотрела на лимон, ощущая во рту сводящую челюсти кислоту. Почему-то представила свое хирургическое отделение, где всегда брала дежурства под праздник. В палатах оставались лишь тяжелобольные и одинокие. На прикраватных тумбочках плавали в стаканах расклекшиеся кружки выданных к празднику лимонов. Дежурный медперсонал устраивал свою вечеринку в ординаторской, а Мара обходила страдальцев с очередными уколами. Как жаль, что не умела она говорить лживых и утешительных слов, в которых так нуждались эти люди. Ведь, может, им больше уколов, сталкивающих в забытье, нужна была эта драгоценная иллюзия лжи?
...По металлической лестнице прогремели тяжелые шаги. Нет, спускался не Игорь, похоже, парочка. Приглушенные голоса, шепот, тишина. Мара прислушалась. Кто-то прошел вниз, в кладовые и сумел открыть дверь, ключи от которой имелись только у Игоря.
Она потихоньку выскользнула на лестницу и, перегнувшись через перила, заглянула вниз. Там ярко светился прямоугольник раскрытой двери, а в нем вырисовывались тесно прижавшиеся фигуры. Мара с облегчением вздохнула, узнав Пальцева и Беллу и поспешила вернуться в кабинет. Если их волнует интим в подвале - то мешать не стоит.
Прошло минут десять и снова послышались шаги - мужчина, торопливо поднимался наверх. Белла, однако, задерживалась. Может, он обидел ее?
Сорвавшись с места, Мара вмиг оказалась внизу. Посреди ярко освещенной кладовой стояла Белла. Уставившись расширенными глазами прямо перед собой, она страшно улыбалась оскаленным ртом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157