ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Икру ели вначале деликатно на бутербродах всей труппой в цирковой столовой, укра- шеной для банкета, а потом, уже три дня, семейно, просто лож- ками, подналегая, чтобы не испортилась и мучаясь отвращением - не кавказская, все же, пища. Леше икра тоже не понравилась: пахнет сырой рыбой, скользкая и почти не соленая. Неужели об этих серых клейких шариках вздыхала мать, мечтательно листая соседкину кулинарную книгу, где на цветном переднем развороте был представлен кремлевский стол с поросенком в резной зелени, осетриной и вазочками икры среди сторожевых башен пышных букетов и торжественного караула винных бутылок, оборонявшего главную стратегическую цитадель - ведерко с торчащим из него серебряным жерлом Советского шампанского. Теперь Алексей знал, что бы там не говорили и не писали - селедка лучше.
Аттракцион Караевых был семейным, собранным дядей Серго из членов большой, полуосетинской уже семьи и людей почти посторонних. Алан был младшим сыном Сергея Караевича (два старших погибли в войну), Фарид и Руслан - внучатыми племянниками, остальные дальней родней самых разных национальностей.
Подмога Караевым была очень нужна, но случайных людей в номер не брали, так что Леша Козловский, почти уже свой, при- шелся как раз кстати.
У Алексея, на которого вначале как на участника номера никто не делал особой ставки, дело пошло наредкость быстро. Около года понадобилось ему, чтобы освоить основные элементы джигитовки и акробатическую азбуку, а затем стало и вовсе просто: по восемь часов тренировок, вечерние выступления, и на афише в перечне участников семейного номера появился Сослан. Это имя героя народного эпоса досталось Алексею не зря. Уж очень способным оказался парень - никогда не трусил, лошадей чувствовал как настоящий горец и обладал какой-то особой летучестью, будто отвоевал себе право на невесомость. В то время, как бывшие одноклассники Козловского готовились к выпускным экзаменам, 18-летний джигит, переменив за время гастролей с дюжину школ и получив аттестат об окончании деся- тилетки, умел лихо вскакивать на летящую во весь опор лошадь, подбирал, свешиваясь до земли, разбросанные по арене булавы, гарцевал а одной ноге или, стоя сразу на двух лошадях, брал препятствия - в общем имел, хоть и странную, но профессию. Особенно неотразим был юный наездник в "Почте" - старинном но мере, носившем прежде название "Гонец из Санкт-Петербурга". Под разлив оркестра, врезавшего в кавказскую лезгинку фрагмент бубенчатой русской "...еду, еду, еду к ней - еду к миленькой своей", он выкатывал на манеж, держа вожжи трех ска- кунов и стоя широко расставленными ногами на двух крайних - гордая тройка, лихой ездок: разлетаются полы черкески, узко стянутой в талии, взметнулись космы белой папахи, открывая сияющие азартные глаза. Ради этих мгновений вкалывал Леша до седьмого пота, лежал трижды в "травме", переносил без жалоб бесчисленные ушибы и полосы обвальной невезухи, потому что знал, что каждый вечер ровно в семь грянет в притихшем цирке призывный и дерзкий марш Дунаевского и распахнет униформа бархатный занавес перед тремя наездниками со знаменами в руках, а следом выйдет вся цирковая братия - смеющаяся, праздничная, сияя блестками в палящих на всю мощь прожекторах. "Парад" - цирковой парад, под шквал аплодисментов был для Алексея самым реальным и самым главным - основополагающим событием его жизни. Поначалу его удивляло, как тесно сошлись в цирковой жизни великое и жалкое. И то и другое какое-то цыганское, показное, чрезмерное: цирковая удаль, пренебрегающая риском и болью, цирковое братство и распри, цирковые романы и ревность, удачи и промахи, манежные детишки, играющие с полными штанами среди таинственного иллюзионного инвентаря, мускулистые сирены, успевающие перед выходом покормить грудью младенца и подоткнуть салфетки в бюстгальтер, чтобы не проступало молоко сквозь сверкающую мишуру. Леха пялился на все это, как иностранец у прилавков ГУМа, но постепенно осколки сложились, образовав вполне житейский, но совершенно особенный мир, построенный по принципу линзы, где массивная бесполезная толща стекла существует лишь для того, чтобы собрать свет к центру, к огненной жгучей точке. Этой точкой, концентрирующей в себе самое лучшее, что есть в человеке и в этой жизни, стал для Алексея манеж. ЧАСТЬ 3. Победа и страх.
6 Летом 1967 года Караевы работали в Солнечногорске. Леша осваивал сложный трюк: сальто с переходом на вторую лошадь, затем на третью. Каскад прыжков завершала стойка на голове на крупе идущего рысью Персика. В номер надо было вводить новых лошадей и, в первую очередь, красавицу-двухлетку по имени Раджа. Характер у Ражди был непредсказуемый: вроде улыбается, в глаза заглядывает, и вдруг взбрыкнет, заупрямится. Опасная черта для манежа. Хотел дядя Серго ее из номера убрать, но Алексей не послушался и упал на репетиции. Не по своей вине промазал - ринулась вдруг в сторону Раджа. Он побоялся задеть голову лошади и приземлился в опилки - приземлился нехорошо, на шею. Подбежавшие Караевы сразу поняли, что произошло.
- Эх, лошадь загубить не хотел! - сокрушался дядя Серго. - О себе надо было думать, дурная голова!.. Они сидели у него в палате, улыбались, утешали и боялись смотреть на твердый воротник гипса, поднимающийся до ушей.
- Ничего, - успокаивал их Алексей, - не в первый раз, к августу поднимусь, доезжу-таки эту чертову Раджу! - Но не поднялся. В августе уехали цирковые. На прощание задержался дядя Серго в палате один. Давно уже знал от врачей старик, что сломан у Алексея позвоночник, счастливо сломан, в том смысле, что не грозит парню паралич, способность двигаться полностью восстановится, но вот работать гимнастом он больше не сможет и о лошадях придется забыть. И начал дядя Серго готовить "внучка" к перемене в жизни, рассказывал про знаменитого уродика-итальянца, получавшего призы за клоунаду.
- Слушай меня, Алексей , внимательно. Я когда с твоей матерью в Волгограде встречался, слово ей дал, что не оставлю тебя, пока жив буду. Ведь у нас на Кавказе до ста дет живут. Как старший, ответственный за тебя, распоряжение имею: прыгать ты больше не будешь. Но в номере останешься. Так решила наша семья. Пока вместо меня с шамберьером постоишь, лошадей готовить будешь, молодежь тренировать. А дальше вместе решим, посмотрим, что жизнь покажет.... Ты главное - улыбку держи, джигит! По рукам? - Серго Караевич внимательно присмотрелся к Алексея, поразившись его странно изменившемуся лицу - в нем появилось что-то болезненное, увечное. Охнув, старик отпрянул: Алексей открыл рот, обнажив ряды оранжевых клыков. Корчась от смеха, выплюнул апельсиновую корку, вырезанную зубцами и подсунутую как загубник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130