Голос. Пять фунтов – двадцать пять центов.
Крошка. Ищите дураков! Двадцать три!
Голос. Дорого? Не нравится? Устройте демонстрацию перед ратушей.
Крошка. Двадцать три.
Голос. Двадцать пять. А не хотите – не надо.
Нарастают и глохнут шумы улицы.
Голос. Пять фунтов – двадцать пять центов! Три за десять! Девятнадцать центов дюжина, всего девятнадцать!
Та же музыкальная тема в замедленном темпе.
Крошка. Ах, мамочка моя, мамочка… Ты и представить бы себе не могла, что за. ловкая надувала из меня получится. Такой во всей округе не сыщешь. Когда лавочники завидят меня за два квартала, то бегут и прячутся. Ага… Так-то дело обстояло, так-то мы изворачивались… А до чего противно торговаться, уламывать, скандалить, канючить… Но за квартиру платить надо, за газ и электричество – надо, есть надо… И обернуться на жалованье Нэта – работка не из легких. А уж одежда, всякие там развлечения… (Смеется.) А Нэт – он такой тихий сделался, все время молчит. Только по воскресеньям, если была хорошая погода, мы шли с ним в парк или на пляж…
Шум пляжа, крики мороженщиков и т. п. Потом шумы глохнут, образуя фон.
Нэт! Да здесь я, Нэт! (Приближается.) Вот балда! Да здесь я, здесь! Здесь!
Нэт. Ах вон ты где!
Крошка. Ну и глаза же у тебя. Собственную жену найти не можешь.
Нэт. Попробуй найди, когда вокруг шестьдесят миллионов или около того. Я танцевал от спасательной станции…
Крошка. Ну, как вода?
Нэт. Какая вода! Никакой воды нет. Это вагон метро в часы «пик»… (Смеется.) Я только разок окунулся – и шмяк! Кто-то мне на голову сел… Я чуть не утонул… Так-то!
Крошка. Это на тебя похоже… Эй, перестань! Ты меня всю забрызгаешь!
Нэт. Ах, ты боишься забрызгаться! А ты видала, как собаки отряхиваются? Бррр…
Крошка. Ах ты дрянь! (Визжит.) Вот негодный! Теперь у меня песок в волосах!
Нэт (поет на мотив «Фермер в долине»). Песок в волосах… Песок в волосах… Тра-ла-ла-ла-ла… Песок в волосах… (По-оперному тянет последнюю ноту и резко обрывает.) А что есть закусить – шамать хочется!
Крошка. А что бы ты хотел?
Нэт. Не спрашивай, не спрашивай.
Крошка. А ну-ка, запусти сюда зубы.
Нэт. Мммм… Вкусно… А что это?
Крошка. Да так, всякий рубленый товар.
Нэт. Так я и знал! Так я и знал. Убери. Тут лук.
Крошка. Ерунда. Жри или подыхай с голоду.
Нэт. То есть как – больше ничего нет, что ли? А сыр? А колбаса?
Крошка. Лопай что есть.
Нэт. А уже начинают уходить. Публики все меньше. Ты не озябла, детка? А то возьми мой свитер.
Крошка. Тоже хочешь уходить?
Нэт. Не-а… Давай еще посидим. Песок теплый. Уходить неохота. Завтра понедельник, а там вторник, среда… Не-а… Побудем тут еще. Чувствуешь запах моря?
Крошка. Мммм… а-а-а-а…
Нэт. Пей его, детка, упивайся.
Крошка. А я бы хотела жить в доме у моря.
Нэт. Знаешь что?
Крошка. Что?
Нэт. Дай человеку время от времени малость свежего воздуха, море, солнце – вроде как сейчас… Сколько народу сюда приходит – а чего ради? Ради воздуха, солнца, воды… Это ведь ничего не стоит… А как только начнешь входить во вкус, то все и кончается… Пора уходить. Завтра понедельник… Тьфу! А ну, давай драться! Ну!
Крошка. Да не хочу я драться. Иди и кувыркайся на песке, а я полюбуюсь, как ты повалишься вверх тормашками.
Нэт. А ну, защищайся!
Крошка. Да брось ты, Нэт! Перестань! Ах, так? Ну, вот тебе! На! Съел?
Нэт. А ну, еще! Нет-нет! Драться, а не бороться!
Оба смеются, кряхтят во время шуточной борьбы.
Крошка (задыхаясь). Нет, борьба мне больше нравится. (Посмеиваясь.) Как-то интимнее выходит, правда?
Нэт (нежно). Правда, крошка.
Музыкальная заставка.
Крошка. Это было в воскресенье… Да, порой нам удавалось быть счастливыми… Я не люблю говорить о денежных делах, но двоим на шестнадцать дубов в неделю, когда рассчитываешь каждый медяк, не так-то легко выкроить время для счастья – а если и выкроишь, то все равно не легко быть счастливыми. Счастье не водопроводный кран – его не пустишь и не завернешь. А потом провели новое правило, и пришлось Нэту уходить из УПСРОНа, потому что он работал там больше полутора лет, – трагедия, совсем как в романе! Такая трагедия, что мы прямо-таки поверить не могли, только сидели и смеялись… Ух, и ржали же мы… Мда-а. И в один прекрасный день пошла я к М. Н.
М. Н. Ба-ба-ба, кого я вижу, Чем могу служить, сударыня вы моя?
Крошка. Ах, М. Н., не надо. Скажите, есть у меня шанс получить прежнюю работенку?
М. Н. Чтобы опять дерзить?
Крошка. Ну ладно, ладно. Я не препираться сюда пришла. Скажите только – да или нет?
М. Н. Ну, так слушай. Ты бы мне подошла, да не хочется тебя брать. Уж больно ты скандальная, и сама ведь это понимаешь.
Крошка. Ну, так чего изволите? Принести вам присягу?
М. Н. Ну, зачем же. Сойдемся на меньшем. Ты только не болтай, и все тут.
Крошка. Ну, мистер М. Н.!
М. Н. Ты хорошая работница, крошка, говорю тебе это честно, но помни – не задираться! Должность прежняя, жалованье прежнее.
Крошка. Спасибо, М. Н.
М. Н. Если хочешь, приступай сейчас же.
Крошка. Скажите, М. Н., а для мужчины у вас места не найдется?
М. Н. Для мужчины? А на что мне мужчины, если я могу нанимать девочек вроде тебя…
Крошка. Пятак пара.
М. Н. Этого я не говорил… Ну вот, опять ты задираешься. Здесь мне нужен один-единственный мужчина, и это – я сам.
Крошка. Дошло. Ну, спасибо, М. Н. Увидимся.
М. Н. (смеется). Еще бы, еще бы.
Крошка…и вернулась я на мою старую работу. За тем же прилавком, на том же месте, но если Нэт получал шестнадцать в неделю, то я – двенадцать, и Нэт не знал, как экономить на еде, и вечно мы должали то за квартиру, то за газ, то за свет, то бакалейщику, и Нэт, бедняга, ходил, искал работы, пока не обалдевал, и на любую работу был согласен, на что угодно; и день за днем, неделя за неделей все мордой об стол да мордой об стол… А потом он просто лежал на кровати и никуда не хотел идти; и жутко было смотреть на него, как он мало-помалу расклеивается и начинает мечтать, чтобы случилось какое-нибудь чудо. А если разживется несколькими медяками, то непременно проиграет их, а без денег только знай лежит себе да ждет, чтобы ему с неба пришла спасительная телеграмма. Прихожу я, бывало, с работы, а он сидит и слушает радио, про бейсбол да про войну, а вечером опять про бейсбол да про войну. А когда передавали что-нибудь особенное, вроде матча с участием Джо Луиса, он страшно радовался, за много дней ни о чем другом и не говорил, а после матча опять скапустится и только ждет, ждет, ждет, чтобы хоть что-то произошло, чудо какое-нибудь… Да еще, бедняга, подбодрить меня пытался.
Фон следующей сцены – тихая музыка – блюз, как бы негромко передаваемый по радио.
Нэт. Да брось ты эту рубаху, крошка, и иди спать.
Крошка. Тут дырка. Надо зашить.
Нэт. Мне так больше нравится.
Крошка. Еще бы! Ты ведь известный неряха.
Нэт. Да не надрывайся ты так.
1 2 3 4 5