Время шло; солнце поднималось все выше, заливая землю золотым сиянием, сверкая в лужах и подсушивая грязь на немощеных улочках города. После полудня совсем потеплело.
Хью собрал свой караван – людей, лошадей, повозки и коляску – на площадке позади рынка. Был уже вечер, когда он, оставив Мартина за главного в импровизированном лагере, вернулся в замок.
Только он стал заводить коня в конюшню, как на глаза ему попался паж отца, белобрысый мальчишка с глазами навыкате. Тот тоже заметил его и бросился навстречу.
– Лорд Кенби желает тотчас же видеть вас, – торопливо выпалил мальчишка, замерев возле стойла.
Хью кивнул, обратив внимание на оттенок настойчивости в голосе пажа. Ему уже начинала надоедать бесцеремонность Уильяма Кенби, его срочные вызовы, а может, дело было в самодовольной манере мальчишки, которая раздражала его. Так или иначе, но Хью не намеревался мчаться сломя голову по первому зову. Пока он спокойно расседлывал коня, мальчишка нетерпеливо топтался рядом, потом плелся следом за Хью, который, сняв седло, пошел вешать его на стену напротив денника.
Знай Хью, что его ожидает, он двигался бы еще медленней. В замке он оказался лицом к лицу с отцом и еще тремя людьми: толстяком портным и его подмастерьями.
Уильям Кенби не стал пускаться в долгие объяснения, он лишь бодро хлопнул Хью по спине и сообщил скороговоркой:
– Само провидение на нашей стороне. Маленькая королева согласилась. Она даст разрешение на брак, но только в том случае, если ты понравишься ей.
– Что вы говорите? – изумился Хью. – Я должен буду предстать перед королевой?
– Ну конечно же, – нетерпеливо ответил Кенби, подталкивая Хью в комнату, где множество слуг носились с кувшинами воды, заполняя большую деревянную лохань. В комнате нечем было дышать от клубящегося пара и щекочущего ноздри запаха мускуса и кипариса.
По всей комнате были разложены камзолы, лосины, башмаки, чулки; груды всевозможной одежды высились на сундуках и комодах. Портной с помощниками следовали за ним по пятам, о чем-то негромко переговариваясь. Казалось, они успели на глаз снять с Хью мерку, пока он входил в комнату, ибо тотчас же отобрали и предложили Хью несколько камзолов и остальную одежду нужного размера на выбор.
– Что, – обрел наконец дар речи Хью, – прямо сейчас?
– Да, чем скорее, тем лучше, – кивнул сияющий Кенби, пресекая возможные возражения. – Она еще ребенок. Можешь не стараться, от тебя не требуется вскружить ей голову, но лесть она обожает. Смею думать, ты знаешь, что нужно делать, чтобы понравиться юной леди. А теперь раздевайся и лезь в воду.
Хью медленно снял кожаный камзол, нерешительно взялся за тесемки льняной рубахи.
– Вы предлагаете мне надеть это? – спросил он, хмуро глядя на черно-красный камзол и широкие штаны, которые держал наготове толстяк портной.
Жидкие брови портного поползли вверх. Он повернул широкое, с двойным подбородком лицо к Уильяму Кенби и недоуменно возразил:
– Но это самый модный фасон, милорд!
– Только и годится для клоуна! – буркнул Хью.
– Черный и алый, да-да, – согласно кивнул Кенби портному. И, повернувшись к Хью, выразительно произнес: – Юная королева всех мужчин сравнивает с Ричардом Бордоским. Можешь поверить, я знаю, что говорю, – уверил он, уловив сомнение во взгляде Хью, и продолжил: – По общему мнению, наш Ричард был глупцом с замашками щеголя, тем не менее не стоит разочаровывать ее.
Пока Хью мылся, Уильям Кенби учил его, что говорить и как вести себя в присутствии королевы. К тому времени, как молодой человек вылез из воды, в голове у него шумело от бесчисленных наставлений. Лакеи бросились к нему с полотенцами, а лебезящий портной опрыскал и без того благоухающее тело Хью духами.
Наряженный в черно-алый камзол, тонкие шерстяные чулки и высокие башмаки, Хью чувствовал себя полным идиотом. От него пахло как от кокотки, и выглядел он как трубадур. Взглянув в зеркало, услужливо поднесенное портным, он лишь утвердился в своем мнении.
– Восхитительно! – объявил портной с чувством удовлетворения, и его льстивые помощники поддакнули, состроив слащавые мины.
– Привыкай, ты теперь граф, – фыркнул довольный Кенби и хлопнул его по плечу. – Не забывай, что я сказал о королеве. Не разговаривай с ней как с ребенком. Она ненавидит, когда с ней подобным образом обращаются. И не особенно подбирай выражения. Дядя твоей невесты, де Северье, одинаково свободно владеет и английским, и французским и горит желанием выдать племянницу замуж.
Слуга принес Хью его меч и ножны. Позади слуги в ожидании стоял портной, держа наготове алый бархатный берет в руках. Первой мыслью Хью было отказаться надевать его, но потом он решил смириться. «Какая разница, – сказал он себе, – я уже и так выгляжу глупее некуда».
В покоях королевы их встретила камеристка с миловидным лицом, бледным в неярком свете, и провела в маленькую комнатку. Здесь Хью поджидал невысокий человек в пышном платье, украшенном драгоценными камнями, который представился графом Арно де Северье, приближенным его величества Карла, короля Франции, и дядей злополучной леди де Северье. Граф был человеком средних лет, с печатью порочности на красивом лице и вкрадчивыми манерами, которые вызвали у Хью инстинктивную неприязнь.
– Вы более привлекательны, чем я предполагал, – заявил де Северье, окинув Хью оценивающим взглядом, – высокий, светловолосый и, – он взглянул пристальней, – с голубыми глазами, как она любит. Вы, несомненно, понравитесь королеве. Однако вы не должны забывать о любезной улыбке. Для Мадам внешность – это все. Видите ли, она всего лишь ребенок. Вы не говорите по-французски?
Хью признался, что не владеет французским. Его познания в нем были ничтожны и не шли дальше кое-каких сочных выражений, к которым ему, как солдату, приходилось прибегать.
– Это не имеет значения, – де Северье небрежно махнул рукой. – Я с удовольствием выступлю в качестве переводчика. Хотя должен вас предостеречь: при разговоре непременно будут присутствовать ее фрейлины. Они понимают английский не в пример лучше Мадам, так что взвешивайте каждое свое слово.
Камеристка, встретившая их, вновь появилась в дверях. Де Северье взял у нее лампу и отослал женщину назад.
– Идемте, – сказал он и вышел в полутемный коридор, ведущий в прямоугольной формы зал, одну из стен которого занимали изящные сводчатые окна.
Изабелла, королева-девочка, казавшаяся такой хрупкой в своем шелковом платье шафранового цвета, расшитом золотом и мелким жемчугом, сидела на резном кресле флорентийской работы, спиной к окнам. Позади ее кресла стояли две фрейлины. Не будь в ее осанке столько горделивого благородства, подумал Хью, она выглядела бы комично, как ребенок, изображающий взрослую даму.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Хью собрал свой караван – людей, лошадей, повозки и коляску – на площадке позади рынка. Был уже вечер, когда он, оставив Мартина за главного в импровизированном лагере, вернулся в замок.
Только он стал заводить коня в конюшню, как на глаза ему попался паж отца, белобрысый мальчишка с глазами навыкате. Тот тоже заметил его и бросился навстречу.
– Лорд Кенби желает тотчас же видеть вас, – торопливо выпалил мальчишка, замерев возле стойла.
Хью кивнул, обратив внимание на оттенок настойчивости в голосе пажа. Ему уже начинала надоедать бесцеремонность Уильяма Кенби, его срочные вызовы, а может, дело было в самодовольной манере мальчишки, которая раздражала его. Так или иначе, но Хью не намеревался мчаться сломя голову по первому зову. Пока он спокойно расседлывал коня, мальчишка нетерпеливо топтался рядом, потом плелся следом за Хью, который, сняв седло, пошел вешать его на стену напротив денника.
Знай Хью, что его ожидает, он двигался бы еще медленней. В замке он оказался лицом к лицу с отцом и еще тремя людьми: толстяком портным и его подмастерьями.
Уильям Кенби не стал пускаться в долгие объяснения, он лишь бодро хлопнул Хью по спине и сообщил скороговоркой:
– Само провидение на нашей стороне. Маленькая королева согласилась. Она даст разрешение на брак, но только в том случае, если ты понравишься ей.
– Что вы говорите? – изумился Хью. – Я должен буду предстать перед королевой?
– Ну конечно же, – нетерпеливо ответил Кенби, подталкивая Хью в комнату, где множество слуг носились с кувшинами воды, заполняя большую деревянную лохань. В комнате нечем было дышать от клубящегося пара и щекочущего ноздри запаха мускуса и кипариса.
По всей комнате были разложены камзолы, лосины, башмаки, чулки; груды всевозможной одежды высились на сундуках и комодах. Портной с помощниками следовали за ним по пятам, о чем-то негромко переговариваясь. Казалось, они успели на глаз снять с Хью мерку, пока он входил в комнату, ибо тотчас же отобрали и предложили Хью несколько камзолов и остальную одежду нужного размера на выбор.
– Что, – обрел наконец дар речи Хью, – прямо сейчас?
– Да, чем скорее, тем лучше, – кивнул сияющий Кенби, пресекая возможные возражения. – Она еще ребенок. Можешь не стараться, от тебя не требуется вскружить ей голову, но лесть она обожает. Смею думать, ты знаешь, что нужно делать, чтобы понравиться юной леди. А теперь раздевайся и лезь в воду.
Хью медленно снял кожаный камзол, нерешительно взялся за тесемки льняной рубахи.
– Вы предлагаете мне надеть это? – спросил он, хмуро глядя на черно-красный камзол и широкие штаны, которые держал наготове толстяк портной.
Жидкие брови портного поползли вверх. Он повернул широкое, с двойным подбородком лицо к Уильяму Кенби и недоуменно возразил:
– Но это самый модный фасон, милорд!
– Только и годится для клоуна! – буркнул Хью.
– Черный и алый, да-да, – согласно кивнул Кенби портному. И, повернувшись к Хью, выразительно произнес: – Юная королева всех мужчин сравнивает с Ричардом Бордоским. Можешь поверить, я знаю, что говорю, – уверил он, уловив сомнение во взгляде Хью, и продолжил: – По общему мнению, наш Ричард был глупцом с замашками щеголя, тем не менее не стоит разочаровывать ее.
Пока Хью мылся, Уильям Кенби учил его, что говорить и как вести себя в присутствии королевы. К тому времени, как молодой человек вылез из воды, в голове у него шумело от бесчисленных наставлений. Лакеи бросились к нему с полотенцами, а лебезящий портной опрыскал и без того благоухающее тело Хью духами.
Наряженный в черно-алый камзол, тонкие шерстяные чулки и высокие башмаки, Хью чувствовал себя полным идиотом. От него пахло как от кокотки, и выглядел он как трубадур. Взглянув в зеркало, услужливо поднесенное портным, он лишь утвердился в своем мнении.
– Восхитительно! – объявил портной с чувством удовлетворения, и его льстивые помощники поддакнули, состроив слащавые мины.
– Привыкай, ты теперь граф, – фыркнул довольный Кенби и хлопнул его по плечу. – Не забывай, что я сказал о королеве. Не разговаривай с ней как с ребенком. Она ненавидит, когда с ней подобным образом обращаются. И не особенно подбирай выражения. Дядя твоей невесты, де Северье, одинаково свободно владеет и английским, и французским и горит желанием выдать племянницу замуж.
Слуга принес Хью его меч и ножны. Позади слуги в ожидании стоял портной, держа наготове алый бархатный берет в руках. Первой мыслью Хью было отказаться надевать его, но потом он решил смириться. «Какая разница, – сказал он себе, – я уже и так выгляжу глупее некуда».
В покоях королевы их встретила камеристка с миловидным лицом, бледным в неярком свете, и провела в маленькую комнатку. Здесь Хью поджидал невысокий человек в пышном платье, украшенном драгоценными камнями, который представился графом Арно де Северье, приближенным его величества Карла, короля Франции, и дядей злополучной леди де Северье. Граф был человеком средних лет, с печатью порочности на красивом лице и вкрадчивыми манерами, которые вызвали у Хью инстинктивную неприязнь.
– Вы более привлекательны, чем я предполагал, – заявил де Северье, окинув Хью оценивающим взглядом, – высокий, светловолосый и, – он взглянул пристальней, – с голубыми глазами, как она любит. Вы, несомненно, понравитесь королеве. Однако вы не должны забывать о любезной улыбке. Для Мадам внешность – это все. Видите ли, она всего лишь ребенок. Вы не говорите по-французски?
Хью признался, что не владеет французским. Его познания в нем были ничтожны и не шли дальше кое-каких сочных выражений, к которым ему, как солдату, приходилось прибегать.
– Это не имеет значения, – де Северье небрежно махнул рукой. – Я с удовольствием выступлю в качестве переводчика. Хотя должен вас предостеречь: при разговоре непременно будут присутствовать ее фрейлины. Они понимают английский не в пример лучше Мадам, так что взвешивайте каждое свое слово.
Камеристка, встретившая их, вновь появилась в дверях. Де Северье взял у нее лампу и отослал женщину назад.
– Идемте, – сказал он и вышел в полутемный коридор, ведущий в прямоугольной формы зал, одну из стен которого занимали изящные сводчатые окна.
Изабелла, королева-девочка, казавшаяся такой хрупкой в своем шелковом платье шафранового цвета, расшитом золотом и мелким жемчугом, сидела на резном кресле флорентийской работы, спиной к окнам. Позади ее кресла стояли две фрейлины. Не будь в ее осанке столько горделивого благородства, подумал Хью, она выглядела бы комично, как ребенок, изображающий взрослую даму.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85