глаза угрожающе потемнели, брови сдвинулись, нижняя губа недовольно выпятилась.
Увидев это, Люсинда заметила:
– О-ля-ля, что так беспокоит тебя нынешним утром, дитя? Надо признать, ты в ужасно дурном настроении!
Беренис подскочила, как пружина, отшвырнув на сиденье свою соболью муфту.
– А ты не была бы расстроена, если бы тебе нужно было предстать перед лицом совершенно незнакомого жениха? Его ждут со дня на день, ты же знаешь! И я должна отправиться с ним в эту дикую Каролину! Ручаюсь, что он горбатый и кривоногий, и к тому же он такой старый! Боже мой, ему ведь, должно быть, все тридцать!
Люсинда глубокомысленно кивнула, страусиные перья ее очаровательной шляпки опускались и подпрыгивали в такт движению кареты. Обе леди придерживались мнения, что у мужчины такого почтенного возраста должно быть старческое слабоумие.
– Но насколько я поняла, он очень богат, – пробормотала Люсинда в утешение подруге.
– Фи! Я тоже! И не пытайся смягчить удар, говоря о его богатстве! – Беренис гневно вспыхнула. – Мне невыносима мысль о том, что я должна выйти за него замуж! Может, мне сбежать? Ты можешь помочь?
Двадцатилетняя Люсинда была на три года старше и намного опытнее. Если кто и мог помочь Беренис, то только она. Хотя маркизу становилось все труднее контролировать дочь, несмотря на содействие целой армии слуг, Беренис не осмеливалась открыто противиться отцу. Она была источником его постоянного беспокойства – прелестная девушка с отчаянной жаждой жизни, которую было не удержать под замком.
Она и Дэмиан постоянно получали приглашения на балы, маскарады, пикники на берегу Темзы, очень модные в то время. Сам маркиз отказывался участвовать в этих, с его точки зрения, легкомысленных развлечениях, но часто жена какого-нибудь знакомого любезно предлагала приглядеть за Беренис, обещая хорошо о ней позаботиться. Но, участвуя во множестве разнообразных светских увеселений, девушка неизбежно встречала и людей, которые не утруждали себя заботами о ее невинности. К ним относилась и Люсинда. Она была актрисой, любовницей герцога, который снял для нее дом в районе фешенебельного лондонского Вест-Энда.
Она взяла Беренис под свое крыло, обучила всем манерам знатной дамы, представила собственному портному и, самое ценное, советовала, как вести себя с теми светскими щеголями, которые начинали с ней флиртовать. Именно в этом вопросе Люсинда была особенно сведуща. Откровенно и прямо, без обиняков, она открывала ей основы жизни. Беренис, наивная и неопытная, слушала с жадностью. Она была девственна не только телом – у нее все еще был девственный ум, вполне невинный или, скорее, невежественный. Никто другой до сих пор не порывался просветить ее.
Хотя она и знала, что между мужчиной и женщиной происходит физический акт, но, в силу своей юности и неосведомленности, у нее не было определенных ожиданий, пока она не встретила Люсинду. Когда эта искушенная куртизанка откровенно рассказала, что и как именно происходит, все показалось Беренис таким простым! Ну, конечно же, именно так! И ее наполнило неожиданное острое желание. Ей хотелось, чтобы это случилось с ней! Но Люсинда упрямо держала щеголей на почтительном расстоянии. Она вовсе не хотела, чтобы они совратили ее подругу, просто считала, что Беренис нужно немного поразвлечься. «И тем не менее, – с озорством думала Беренис, – Люсинда ничего не знает о Перегрине…»
Он был их общим другом, но никто не подозревал, что этот друг пылко ухаживал за Беренис. Сэр Перегрин Бакстер был одним из самых подходящих женихов в городе. Беренис прислонилась головой к темно-бордовой обивке кареты, закрыла глаза и стала мечтать о нем и о тех коротких встречах, которые сделали прошедшие недели такими волнующими…
Ее влекло к нему с первого взгляда. Высокий, стройный блондин, одевающийся в той неброской манере, которая так популярна среди франтов. У него были карие глаза, красивые и насмешливые, и он всегда щеголял, одетый по самой последней моде, в узких бриджах и сюртуках, в рубашках с манжетами и воротниками из прекрасного тончайшего кружева. Поскольку Беренис всегда кто-нибудь сопровождал, она никогда не оставалась с Перегрином наедине, но он воображал себя поэтом и посвящал Беренис стихи, которые посылал ей домой в огромных букетах цветов. Девушка была очарована и тронута такой преданностью, хотя иногда ей казалось, что ее кавалер не столь осторожен в выборе слов, как следовало бы. Но когда он нашептывал ей на ушко комплименты, или она ощущала нежное прикосновение его щеки к своей в приветственном поцелуе, она забывала обо всех своих опасениях. И все же крошечное тягостное сомнение оставалось, мешая довериться Люсинде. Она боялась, как бы какое-нибудь неосторожное слово, слетевшее с острого язычка этой леди, не стало угрозой ее счастью.
Люсинда похлопала веером по колену, вторгаясь в ее грезы:
– Дорогая, мы возле кофейни «Старина». Быть может, остановимся и посмотрим, нет ли там кого-нибудь из джентльменов?
Веки Беренис дрогнули, и она обратила на подругу сияющие лазурные глаза, на губах заиграла проказливая улыбка.
«Старина» была известна как место встречи молодых денди, праздно проводящих утренние часы за болтовней о моде и любовных интрижках, петушиных боях, скачках и последних сплетнях, связанных с принцем Уэльским и его фаворитками. Городские щеголи были забавными, но отличались весьма сомнительным поведением. О посещении кофейни не могло быть и речи, если бы с ней находилась ее компаньонка, мисс Харриет Осборн. Но они оставили ее выпить чаю с подругой, и перспектива вдоволь посплетничать оказалась для этой леди весьма привлекательной, чтобы отвлечься от своих обязанностей. Мисс Осборн была последней в веренице компаньонок, из которых ни одна, благодаря старательным усилиям Беренис, не задерживалась долго на этом месте.
Было дождливое майское утро. Порывистый ветер хозяйничал на многолюдных улицах, разметая мусор из сточных канав и срывая с нищих их жалкие лохмотья. Но эта погода не причиняла никаких неудобств Беренис и Люсинде, которые были одеты в простые шерстяные платья с завышенной талией. Длинные прямые юбки полностью скрывались под подбитыми мехом мантильями, а руки были защищены перчатками и уютными меховыми муфтами.
Когда блестящая черная карета с гербом дома Стреттонов остановилась у кофейни, с полдюжины шикарно одетых джентльменов поспешили навстречу. Это была вольная и веселая компания, и именно такими считала их Беренис, все еще остававшаяся простодушной и впечатлительной. Люсинда же смотрела на них трезвым и реалистичным взглядом и видела просто болтливых бездельников, растрачивающих свои состояния в азартных играх, живущих на сомнительные доходы с напускным шиком и бравадой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
Увидев это, Люсинда заметила:
– О-ля-ля, что так беспокоит тебя нынешним утром, дитя? Надо признать, ты в ужасно дурном настроении!
Беренис подскочила, как пружина, отшвырнув на сиденье свою соболью муфту.
– А ты не была бы расстроена, если бы тебе нужно было предстать перед лицом совершенно незнакомого жениха? Его ждут со дня на день, ты же знаешь! И я должна отправиться с ним в эту дикую Каролину! Ручаюсь, что он горбатый и кривоногий, и к тому же он такой старый! Боже мой, ему ведь, должно быть, все тридцать!
Люсинда глубокомысленно кивнула, страусиные перья ее очаровательной шляпки опускались и подпрыгивали в такт движению кареты. Обе леди придерживались мнения, что у мужчины такого почтенного возраста должно быть старческое слабоумие.
– Но насколько я поняла, он очень богат, – пробормотала Люсинда в утешение подруге.
– Фи! Я тоже! И не пытайся смягчить удар, говоря о его богатстве! – Беренис гневно вспыхнула. – Мне невыносима мысль о том, что я должна выйти за него замуж! Может, мне сбежать? Ты можешь помочь?
Двадцатилетняя Люсинда была на три года старше и намного опытнее. Если кто и мог помочь Беренис, то только она. Хотя маркизу становилось все труднее контролировать дочь, несмотря на содействие целой армии слуг, Беренис не осмеливалась открыто противиться отцу. Она была источником его постоянного беспокойства – прелестная девушка с отчаянной жаждой жизни, которую было не удержать под замком.
Она и Дэмиан постоянно получали приглашения на балы, маскарады, пикники на берегу Темзы, очень модные в то время. Сам маркиз отказывался участвовать в этих, с его точки зрения, легкомысленных развлечениях, но часто жена какого-нибудь знакомого любезно предлагала приглядеть за Беренис, обещая хорошо о ней позаботиться. Но, участвуя во множестве разнообразных светских увеселений, девушка неизбежно встречала и людей, которые не утруждали себя заботами о ее невинности. К ним относилась и Люсинда. Она была актрисой, любовницей герцога, который снял для нее дом в районе фешенебельного лондонского Вест-Энда.
Она взяла Беренис под свое крыло, обучила всем манерам знатной дамы, представила собственному портному и, самое ценное, советовала, как вести себя с теми светскими щеголями, которые начинали с ней флиртовать. Именно в этом вопросе Люсинда была особенно сведуща. Откровенно и прямо, без обиняков, она открывала ей основы жизни. Беренис, наивная и неопытная, слушала с жадностью. Она была девственна не только телом – у нее все еще был девственный ум, вполне невинный или, скорее, невежественный. Никто другой до сих пор не порывался просветить ее.
Хотя она и знала, что между мужчиной и женщиной происходит физический акт, но, в силу своей юности и неосведомленности, у нее не было определенных ожиданий, пока она не встретила Люсинду. Когда эта искушенная куртизанка откровенно рассказала, что и как именно происходит, все показалось Беренис таким простым! Ну, конечно же, именно так! И ее наполнило неожиданное острое желание. Ей хотелось, чтобы это случилось с ней! Но Люсинда упрямо держала щеголей на почтительном расстоянии. Она вовсе не хотела, чтобы они совратили ее подругу, просто считала, что Беренис нужно немного поразвлечься. «И тем не менее, – с озорством думала Беренис, – Люсинда ничего не знает о Перегрине…»
Он был их общим другом, но никто не подозревал, что этот друг пылко ухаживал за Беренис. Сэр Перегрин Бакстер был одним из самых подходящих женихов в городе. Беренис прислонилась головой к темно-бордовой обивке кареты, закрыла глаза и стала мечтать о нем и о тех коротких встречах, которые сделали прошедшие недели такими волнующими…
Ее влекло к нему с первого взгляда. Высокий, стройный блондин, одевающийся в той неброской манере, которая так популярна среди франтов. У него были карие глаза, красивые и насмешливые, и он всегда щеголял, одетый по самой последней моде, в узких бриджах и сюртуках, в рубашках с манжетами и воротниками из прекрасного тончайшего кружева. Поскольку Беренис всегда кто-нибудь сопровождал, она никогда не оставалась с Перегрином наедине, но он воображал себя поэтом и посвящал Беренис стихи, которые посылал ей домой в огромных букетах цветов. Девушка была очарована и тронута такой преданностью, хотя иногда ей казалось, что ее кавалер не столь осторожен в выборе слов, как следовало бы. Но когда он нашептывал ей на ушко комплименты, или она ощущала нежное прикосновение его щеки к своей в приветственном поцелуе, она забывала обо всех своих опасениях. И все же крошечное тягостное сомнение оставалось, мешая довериться Люсинде. Она боялась, как бы какое-нибудь неосторожное слово, слетевшее с острого язычка этой леди, не стало угрозой ее счастью.
Люсинда похлопала веером по колену, вторгаясь в ее грезы:
– Дорогая, мы возле кофейни «Старина». Быть может, остановимся и посмотрим, нет ли там кого-нибудь из джентльменов?
Веки Беренис дрогнули, и она обратила на подругу сияющие лазурные глаза, на губах заиграла проказливая улыбка.
«Старина» была известна как место встречи молодых денди, праздно проводящих утренние часы за болтовней о моде и любовных интрижках, петушиных боях, скачках и последних сплетнях, связанных с принцем Уэльским и его фаворитками. Городские щеголи были забавными, но отличались весьма сомнительным поведением. О посещении кофейни не могло быть и речи, если бы с ней находилась ее компаньонка, мисс Харриет Осборн. Но они оставили ее выпить чаю с подругой, и перспектива вдоволь посплетничать оказалась для этой леди весьма привлекательной, чтобы отвлечься от своих обязанностей. Мисс Осборн была последней в веренице компаньонок, из которых ни одна, благодаря старательным усилиям Беренис, не задерживалась долго на этом месте.
Было дождливое майское утро. Порывистый ветер хозяйничал на многолюдных улицах, разметая мусор из сточных канав и срывая с нищих их жалкие лохмотья. Но эта погода не причиняла никаких неудобств Беренис и Люсинде, которые были одеты в простые шерстяные платья с завышенной талией. Длинные прямые юбки полностью скрывались под подбитыми мехом мантильями, а руки были защищены перчатками и уютными меховыми муфтами.
Когда блестящая черная карета с гербом дома Стреттонов остановилась у кофейни, с полдюжины шикарно одетых джентльменов поспешили навстречу. Это была вольная и веселая компания, и именно такими считала их Беренис, все еще остававшаяся простодушной и впечатлительной. Люсинда же смотрела на них трезвым и реалистичным взглядом и видела просто болтливых бездельников, растрачивающих свои состояния в азартных играх, живущих на сомнительные доходы с напускным шиком и бравадой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105