– Чертовы северяне! – выкрикнул Алексей, сам не понимая, что говорит. Как мог произнести эти слова он, сам приехавший с Севера? Алексей и не подозревал, что до такой степени проникся чувствами Франчески. От этой женщины в купальнике, беззаботно обнимающей возлюбленного на морском берегу, ее отделяла лишь прихоть географии, не больше.
Алексей спустился по камням на прибрежный песок, разделся и нырнул в морскую воду. Всю ярость, всю обиду на несправедливое устройство мира он по-мальчишески выплеснул в широкие, размашистые гребки.
Он увидел Франческу еще один раз. Это случилось в последний вечер Фесты, когда пышная праздничная процессия двинулась по ярко освещенным улицам городка. Франческу провезли мимо на помосте – она изображала Богоматерь в живой картине «Христос-младенец». Девушка была в пурпурно-зеленом одеянии, голова благочестиво опущена – точь-в-точь святая со средневековой иконы. На миг Алексею показалось, что Франческа именно на него смотрит с ясной, ангельской улыбкой, но он тут же понял, что разглядеть его в толпе было невозможно.
– Мать говорит, что Франческа станет послушницей в монастыре Агридженто, – сказал Энрико, проследив за направлением взгляда Алексея.
Треск фейерверка дал возможность Алексею воздержаться от ответа. Он был так взволнован, что все равно не нашел бы слов.
Но слова и образы нашлись позднее, годы спустя, когда Джисмонди заговорил языком кинематографа. Он создал фильм о женщинах Юга, опутанных цепями семьи, традиций, бедности – цепями, порождающими особую неповторимую чувственность.
А еще позже в его жизни появилась Роза, еще более обострив в нем своими зажигательными речами чувство справедливости. Роза заставила Алексея читать Книгу желания по-новому.
17
Катрин Жардин и сама толком не знала, когда влюбилась в Карло Негри. Уже ответив на его предложение согласием, она все пыталась вспомнить, с чего это началось.
Может быть, еще с самой первой встречи, когда она увидела Карло в замке у принцессы?
Нет, пожалуй, все же позже, хоть Карло и тогда уже понравился ей. Потом новая встреча – в Нью-Йорке. Магнетизм его взгляда, его небрежно-ленивые жесты волновали ее. Но желание в ту пору еще не возникло. Во всяком случае, Катрин этого не чувствовала. Лишь теперь она научилась внимать зову своей плоти.
Катрин со вздохом разложила книги на письменном столе. Это были толстые фолианты, которые то приводили в мечтательное состояние, то навевали полуденный сон – «Изобразительное искусство и смысл» Панофского, работа Момильяно о Ренессансе, альбомы с репродукциями Леонардо, Тициана, Рембрандта.
Еще несколько месяцев, и трехгодичное обучение в лондонском Институте Курто закончится. Три года чтения, созерцания произведений искусства, споров, три года жизни в шумном городе, именуемом Лондон. Впереди уже зловеще маячили выпускные экзамены.
Нет, сконцентрироваться на книгах сегодня не было никакой возможности.
Катрин вытащила письмо, пришедшее сегодня утром. У себя на квартире она успела просмотреть его лишь мельком. Четыре страницы, исписанные характерным мелким почерком Жакоба. Катрин еще раз перечитала самые важные абзацы.
«Я получил письмо от Карло Негри, в котором он просит твоей руки».
«Просит руки». Эта фраза показалась ей нелепой, какой-то допотопной. Такая манера выражаться была не в стиле отца. Очевидно, Карло, обращаясь к отцу своей будущей невесты, составил письмо в самом что ни на есть официальном духе. Он предупредил ее, что напишет Жакобу, и понес что-то невразумительное про семейные традиции, соблюдение приличий и так далее.
Катрин читала дальше.
«Должен сказать, это известие меня удивило. Я и не думал, что у вас зашло так далеко. Брак, моя дорогая Кэт, – это штука серьезная. Не хочу впадать в банальность, но, выходя замуж, ты должна по крайней мере верить , что это надолго».
Катрин раздраженно нахмурилась. Что это за тон? А сам-то он серьезно относился к браку, когда женился на Сильви? Интересно, верил он или нет, что это «надолго»? Даже если и верил, что с того?
«Карло старше тебя на двенадцать лет. У него совершенно иной жизненный опыт. Вполне возможно, что его отношение к браку не совпадает с твоим. Ты все еще очень юна. Когда мы с тобой разговаривали в последний раз, ты сообщила мне, что хочешь устроиться на работу, хочешь найти себе занятие по душе, а семья и дети могут подождать. Однако, если ты твердо решила, я, конечно, не буду тебе мешать».
В письме имелся еще и постскриптум: «Разговаривала ли ты на эту тему с Фиалкой? Мне кажется, она хорошо знает твоего жениха».
Катрин испытывала смешанное чувство вины и торжества, когда думала о своей сводной сестре. Какой смысл разговаривать с ней о Карло – если что-то меж ними и было, это дела глубокой древности.
Катрин сердито скомкала письмо отца и отшвырнула в сторону. «Дорогой папочка», – написала она твердым, прямым почерком на листе бумаги. Потом передумала и начала снова: «Дорогой Жакоб, Карло мне нужен. О дне свадьбы сообщу. Целую, Кэт».
Заклеивая конверт, она еще раз с изумлением подумала, что Карло ей действительно нужен. Она его хочет . Все-таки, когда же это началось?
Может быть, в то римское лето? Да, скорее всего. Впервые Катрин одна отправилась в путешествие – да не куда-нибудь, а в самый прекрасный, самый удивительный город на всей земле. На знаменитых семи холмах лежала печать всей истории человеческой цивилизации.
Для занятий в институте Катрин должна была выбрать второй иностранный язык – немецкий или итальянский. Она остановила свой выбор на итальянском. Жакоб, смирившийся с тем, что дочь будет учиться в Лондоне, согласился отправить ее на месяц в Италию – подучить язык, походить по музеям, имеющим особый интерес для будущего историка искусств. Об остальном позаботилась принцесса Матильда. Она попросила свою старую подругу, Марию Новону, которой принадлежала просторная квартира в самом центре Рима, приютить девушку.
Мария Новона устроила в честь своей гостьи вечеринку, чтобы Катрин познакомилась с молодыми итальянцами. На месячных языковых курсах у девочки не будет возможности пообщаться с настоящими носителями языка – там учатся одни иностранцы. Хозяйка руководствовалась самыми что ни на есть благими намерениями. Среди приглашенных оказался и Карло Негри – то ли по совпадению, то ли по настоянию Матильды.
Он прибыл с опозданием, и Катрин заметила его не сразу. Сначала она почувствовала на себе его взгляд и лишь потом увидела знакомое лицо и губы, растянутые в ленивой улыбке.
– Прекрасная Катрин – римская студентка, кто бы мог подумать? – весело произнес он, как следует рассмотрев сначала ее, а потом уже обратив внимание на всех остальных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108