ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

.. Все рвутся к выходу. Уж лучше умереть там, на поверхности, на воздухе... Проход обваливается, выход заблокирован: загородили дорогу четыре трупа.
Она вспоминает, как чудом выбралась на поверхность, лезла, карабкалась наверх, как дикий зверь из своего затопленного логова, как в жутком омерзении и ужасе отшвырнула от себя лежащую у неё на пути чью-то оторванную руку. Вслед за ней наверх вылезли Теодоро и Николас, за ними ещё несколько человек - все те, кто заходил в убежище последним. Теперь они оказались ближе к выходу. Не успели они отойти и двух метров, как мэрия рухнула, накрыв собой бункер. Оттуда долго были ещё слышны глухие голоса, хрипы, стоны умирающих людей. Здесь все они вместо спасения нашли свою погибель, их убежище стало для них братской могилой. В разодранном в клочья черном платье она карабкалась по завалам, пока наконец не оказалась на Гран-плац, где ещё вчера вечером были танцы... Теперь же вся площадь была усыпана трупами. Надо притвориться убитой, они ведь стреляют по всему, что движется. Она легла, вытянулась рядом с телом молодого человека с аккуратным пробором в черных напомаженных волосах, с роящимися мухами у рта. На ветках платанов кое-где ещё висели гирлянды лампочек, оставшиеся от вчерашнего бала. Вновь налетевшие на город бомбардировщики обрушили шквал стального дождя на квартал Рентерия. Не слышать, не видеть... умереть наконец. На одной из башен церкви Санта-Мария она увидела трех гударис, целящихся в небо, они пытались из ружей подбить хоть один истребитель.
Пули... шальные, рикошетом отлетающие от мостовой, и наконец те прицельные, что направлены на нее, ей предназначенные. Она представляет себя сраженной одной из них. Сегодня она отдаст Богу душу, Богу, который сегодня отвернулся от басков. Чем только они могли его так прогневить! Она видела рядом с собой, как косило направо и налево бегущих людей. Сегодня они все здесь умрут, все до одного. Кто-то так решил. Так они там решили. Этот приказ должен быть приведен в исполнение. Вот они и очень стараются. Но что ей делать? Лежать, прижавшись к мертвым телам, ждать своей очереди... умереть. Прежде у неё была семья, был ребенок, её любимый вернулся к ней, приехал с другого конца света. Умереть, так и не придав их всех земле? Она встала и пошла, пошла по улицам, объятым огнем. Огромные языки ненасытного пламени все с той же страстностью и жадностью вылизывали трескающиеся стены домов, пока они наконец не проседали и, падая, не обращались в пепелища.
Не менее пятисот человек пряталось в церкви Санта-Мария, в её боковых часовенках, под защитой Господа. Все они теперь молились, стоя на коленях перед главным алтарем, молились всем своим святым. Отец Итурран обнадеживал, говорил, что дом Господний не тронут, он должен непременно уцелеть. Святой отец стоял на кафедре, когда, со зловещим свистом пробив крышу, в самую середину часовни Нотр-Дам-де-Бегонья упала зажигательная бомба, накрыв всех, там находившихся, облаком едкого угарного дыма. Обезумевшая от страха толпа бросилась наружу, заполнив собой Гран-плац и прилегающие к площади улицы.
В этой массе перепуганных, измученных, в панике кричащих людей она различает отдельные слова, фразы: "К Луно! Надо идти к Луно! Нет, лучше к пещере!" Воздушные налеты чередуются теперь с регулярностью каждые двадцать - двадцать пять минут, в промежутках ведутся спасательные работы. Люди пытаются отыскать, откопать в завалах своих близких, родных, в то время как сам город неотвратимо гибнет, рушится, проваливается, навсегда уходит в пучину небытия. Самолеты, самолеты, словно головы одного жуткого чудовища, огромного, огнедышащего, извергающего смерть дракона. Они продолжают бомбить оставшиеся от домов развалины, выслеживают, чтоб уничтожить на проселочных дорогах, в чистом поле людей, покинувших сейчас свой родной дом со всем, что было ими нажито за долгие годы, быть может, даже оставивших или уже потерявших здесь дорогих им, близких людей, они бегут теперь из этого города, чтобы просто не тронуться, не сойти с ума.
Огненная вспышка в нескольких метрах от неё заставляет её упасть на землю. Она оказывается у низенького заборчика, рядом с ней лежит истекающая кровью овечка. Нет больше сил, её точно прорвало, она не может никак остановиться, истерически рыдает. Потом, прижавшись спиной к ограде, мучительно пытается припомнить, чей это дом сейчас горит. Ей кажется, она вот-вот это вспомнит. Ну да, этот маленький домик... она здесь бывала, и не раз... Ей почему-то так хочется вспомнить, как же все-таки звали ту приятельницу, в гости к которой она сюда захаживала? Лишь бы только хоть на минуту забыть о сводящем её с ума страшном горе. Так как же все-таки её звали?
Она снова идет, шатаясь, как одержимая, и все пытается найти дорогу, по которой они тогда шли. Трудно что-либо понять, кругом одни развалины. В красных отсветах огня, в грязно-сером облаке дыма и гари она блуждает там, где ещё сегодня были хорошо знакомые ей улицы, стояли дома. Мимо неё бегут люди, толкают её. Где же, наконец, эта калье Ацило Калцада? Красный крест, нарисованный на крыше приюта, не уберег его, не спас никого. Три бомбы навсегда похоронили здесь несколько десятков беспомощных стариков и сирот. Она видит ползущего человека с искаженным от боли лицом, у него обожжены ноги, за ним тянется кровавый след.
Рядом с кондитерской фабрикой лежат обгоревшие тела работниц. Пахнет карамелью. На какой-то момент запах жженого сахара перебивает тошнотворный смрад горелой плоти. На калье Телло священник, стоя на коленях, отпускает грехи умирающим, только что извлеченным на поверхность спасателями. По уцелевшей чугунной вывеске Эухения узнает место, где находилась Таверна Никасио Ласагабастера. Она вспоминает... Ведь это было ещё совсем недавно. Только что... только что они проходили здесь, держась за руки с Тксомином, буквально за несколько минут до того, как Тксомин нашел Орчи с Айнарой. Да, это было именно здесь. Потом, когда они уже шли назад, Тксомин нес мертвого Орчи. А потом, чуть подальше... они оба там остались лежать, Тксомин в изрешеченной пулями рубашке накрывал собой мертвое тело Орчи... Нет, не здесь, немного выше... надо ещё немного пройти дальше...
Она идет, с трудом передвигая ноги, судорожно икая, не в силах больше сдерживать рыдания. На её пути двухметровый завал, перегородивший всю улицу, вернее то, что осталось от улицы... Дальше идти невозможно. Это здесь... Они здесь, внизу, под этими завалами. Она начинает дико кричать, громко зовет их по именам, в исступлении царапает себе лицо, зовет на помощь. К ней подходят двое мужчин. Она должна им все сейчас объяснить... просит, заклинает. Они здесь! Их надо достать, она должна предать их земле по-христиански!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51