ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


OCR: Dinny; Spellcheck: vesna
«Роковые цветы»: Русич; Смоленск; 2005
ISBN 5-8138-0642-3
Аннотация
Действие романа разворачивается в Древнем Риме…
Вирджиния Спайс
Роковые цветы
Моей матери, прекрасной Надежде с любовью и уважением.
«Тогда всадник, арабский стрелок, отодвинув назад локоть, натянул лук, и стрела просвистела»
Жан Ламбар «Агония»
«Нам только это и останется! Насладимся!»
Жан Ламбар «Агония»
ГЛАВА 1
Квадрирема лениво колыхалась в пенящихся волнах. Со звоном и протяжным гулом лопнувшей струны они разбивались о черные борта корабля, а их самые сильные всплески окрашивали слегка подсиненным изумрудом провисший парус. Божественное светило сжигало палубу, но в высоком, ослепительной синевы небе, где над горизонтом повисло единственное розовое облако, напоминавшее копье испанского наемника, уже были заметны изменения: беспощадный Ра перевоплощался в ленивого Атона, чьи лучи рассыпались в сверкающих брызгах.
Юлий закрыл глаза рукою, и ее жесткие мозоли коснулись век. Он не обратил на это внимания. Ежедневные упражнения с оружием – мечом и копьем, которые он не выпускал из рук долгие месяцы, сделали его ладони такими же грубыми, как и руки его легионеров. С носовой части корабля доносилось пение кифарида, и, слушая его, он молча отдавался мечтам. Звон струн то становился громче, то замирал, относимый в сторону легким ветерком, постоянно меняющим направление.
Море – янтарное, нежно-зеленое, синее, с белой запутанной бахромой, едва колыхалось, и квадрирема остановилась на миг, задрав нос. Прикованные цепями к скамьям гребцы, повинуясь жезлу гортатора, содрогнулись в едином ритме, и весла вновь принялись погружаться в ультрамарин вод и подниматься из него уже в сверкании брызг. Казалось, что морские нимфы оплетали их своими ожерельями.
Море было спокойно. Горизонт начал бледнеть, и мнимая прохлада изливалась из раскинувшегося на палубе синего шатра. Экипаж двигался слаженно. Матросы, поймав слабый порыв теплого ветра, пытались поставить парус, иные по приказу капитана-магистра разворачивали опознавательные флаги.
Кифарид умолк, и голос его как бы растворился в звоне струн. Только после этого префект, наслаждавшийся его пением, устремил взгляд к горизонту, а гребцы возобновили свою унылую ритмичную песню.
Плавание близилось к концу. Уже недолго осталось ждать тот сладкий миг, когда взору путешественников откроется приморский город с многочисленными храмами, зеленью, причудливыми утесами, разукрашенными серебристо-белыми полосами, и сожженным палящими лучами солнца портом.
По левому борту корабля показались плавники дельфинов, мягко разрезающие пологие волны. Ощетинившаяся многочисленными веслами квадрирема спокойно несла в своем чреве огромный груз: тюки красных кож и многоцветных тканей, черные ящики с драгоценностями, серебряную чеканную посуду. Из открытых люков сильно пахло благовониями. Мускулистые невольники с непокрытыми головами и обернутыми холстом бедрами дремали, прислонившись к мачте.
Юлий мало знал спутников, с которыми его на короткое время связал корабль. Сейчас они тихо и лениво беседовали, очарованные долгим путешествием и медленно угасающим днем. Их было немного: греческий купец, александриец, без конца вытиравший свой багровый складчатый загривок, двое италийцев, обладавших латинским гражданством, и римлянин в слабо подпоясанной тунике, с гордой головой, увенчанной белокурыми завитыми волосами. Скрестив на груди руки, он насмешливо и односложно отвечал своим собеседникам.
Частое упоминание Луция Сенеки привлекло внимание Юлия, и префект медленно обернулся. Но он не стал прислушиваться к разговору, поскольку взору его предстала картина, вызвавшая неприятные ассоциации и воспоминания. Рядом с римлянином стоял юноша – почти мальчик, в красном одеянии, с изящными чертами лица, на котором светились желтовато-зеленые глаза миндалевидного разреза. Ноздри его тонкого носа нервно трепетали. Сжимая и разжимая пальцы, богато унизанные рубинами, он посматривал на гребцов. Римлянин, бывший центурион Саллюстий Прииск, продолжая свой разговор с греком, положил руку на плечо мальчика и провел большим пальцем по его открытой шее. С нежностью взглянул эфеб на Прииска, а грек, от взгляда которого не ускользнуло это движение пальца, забрал в кулак холеную черную бороду и пошло рассмеялся.
Эта краткая сцена вызвала у префекта укол ревности и смутные воспоминания, в которых тесно переплетались сладострастие и мучительные сомнения. Воспоминания, где всегда царствует Юлия…
Юлий Флавий сжал губы и отвернулся. Он вспомнил о том, что император ожидает его прибытия из Верхней Германии, где время от времени поднимались всходы междоусобной войны, начатой еще Луцием Антонием. Голову Антония, насаженную на копье, уже пронесли по улицам Рима, а свирепость Домициана, его вероломство и подозрительность, только усилились. По прибытии в Вечный город Юлий предстанет перед стареющим императором, в десятый день ноябрьских календ отметившим свое сорокачетырехлетие. В стройном теле Домициана некогда жили красота и достоинство, а большие близорукие глаза торжествующе смотрели на мир, теперь же это был циничный муж с выпяченным животом, лысиной и тощими ногами, обезображенный злобой и лупанариями.
А Юлия! С каждой минутой она все ближе и ближе… Ленивая, изнеженная, гибкая, нервная Юлия, чьи глаза горят как луны, тело подобно лилиям, а волосы шелковисты, как лотосы… Флавий не был склонен к грезам, но при мысли о прекрасной патрицианке всегда приходил в смятение, поскольку знал, что душа и тело его уже давно во власти этой женщины.
Юлий смотрел на фиолетовую полосу скал, рывками приближающуюся к кораблю с каждым ударом весел. Ветер шевелил его пепельные кудри, короткая борода частично скрывала свежий рубец на щеке, а смуглое лицо с безукоризненно правильными чертами озарялось блеском дымчато-зеленых глаз. Облаченный в тунику с короткими рукавами и небрежно откинутый за спину шелковистый диплойс, скрепленный на плече золотой фибулой с изображением саламандры, свернувшейся в солнечном круге, в сандалиях из тонкой кожи и с коротким мечом у пояса, префект стоял, опираясь о резные перила. С глубоким отрешенным взглядом он смотрел на приближающийся берег, и сапфиры в глазах саламандры преломляли в своих гранях отсвет мирного неба.
Квадрирема двигалась вдоль берега с бело-серебристой песчаной кромкой и цветными пятнами камней. Фиолетовые и желтовато-красные скалы раздвинулись, и вот уже открылась лазурная гавань, наполненная кораблями с крестовинами мачт. Некоторые суда неспешно двигались в прозрачных волнах под цветными, слабо трепещущими парусами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33