Вот Эндрю у нас считает, что надо возвращать долг обществу за то, что мы получили от рождения. Я с ним, конечно, согласен, но все никак не могу заставить себя жить в соответствии с этим принципом.
– Почему? – поинтересовалась Дейзи.
– О! Дай подумать. Должна быть, видимо, еще какая-то причина, кроме любви к безделью. Как ты думаешь, Джайлз?
В ответ Джайлз только улыбнулся.
– А Эндрю когда-нибудь бездельничал? – спросила Дейзи.
Джайлз внимательно посмотрел на Нела, который не сразу нашел, что ответить.
– Эндрю тоже болтался без дела, и немало, – произнес наконец Нел. – Но все равно у него всегда была способность работать. Отдохнув, он делал над собой небольшое усилие и начинал буквально горы сворачивать. А вот я никогда так не мог. Эндрю занимался такими вещами, которые для меня были непонятны и недоступны. Например, бег на длинные дистанции. Студенческая политика. Он даже получал удовольствие от учебы! Из нас троих только у меня всегда был ветер в голове. – Он улыбнулся Джайлзу. – В Мальборо Джайлз учился на год младше Эндрю и на год старше меня. Он стал моим другом потому, что любил собак.
Нел снова повернулся к Дейзи.
– Но, конечно, Эндрю любил побездельничать не меньше других. Думаю, он немного изменился после аварии.
– Какой аварии? – спросила Дейзи.
– О… – Нел растерянно взглянул на Джайлза. – Он, видимо, ничего тебе не рассказывал.
– Я никогда ничего не слышала от Эндрю об аварии, – подтвердила Дейзи.
Нел прервал разговор и стал доливать в бокалы кларет.
– Ты ведь знаешь, Дейзи, что у Эндрю и Нела был еще один брат, на пять лет старше Эндрю? – спросил Джайлз.
– Да нет же, я всегда думала, что вас с Эндрю в семье двое, – сказала Дейзи, обращаясь к Нелу.
– Нет. Был еще Дональд. Вот он-то и был вундеркиндом, золотой овечкой.
Как странно. А Дейзи всегда казалось, что золотой овечкой в семье Харвудов был именно Эндрю.
Как будто прочитав мысли девушки, Нел сказал:
– Дональд был идеальным ребенком, ему все давалось легко, безо всяких усилий. Все призы в школе были его. Наши родители полагали, что Дональд достигнет вершин на любом поприще, какое бы он ни избрал. Все считали, что он станет большим политиком. Его как раз выбрали кандидатом в парламент. Они с Эндрю поехали вечером в Шропшир, чтобы сообщить эту радостную новость нашим родителям. Машина слетела с дороги и перевернулась. Дональд умер. Эндрю не мог его спасти. Да… не самый приятный разговор за завтраком.
Нел допил вино и потянулся к пачке сигарет.
– А кто вел машину? – спросила Дейзи.
– Эндрю. К несчастью для него.
В тот вечер Дейзи чувствовала себя буквально убитой. Хотя, если разобраться, Эндрю и не обязан был сообщать ей о своем погибшем брате. Она тоже о многом ему не рассказывала. И все равно у Дейзи была самая настоящая депрессия. Так, значит, Эндрю не хочет посвящать ее в свои самые сокровенные чувства!
Дейзи буквально подскочила на месте, когда неожиданно хлопнула дверь соседней квартиры. Может, ей надо написать Карлу? Она так и не ответила на два последних письма. Но что она может написать?
В среду вечером в палате общин не было голосования, и Эндрю пригласил Дейзи поужинать. Они должны были встретиться в ресторане, который находился на полпути между квартирой Дейзи и Вестминстером. Дейзи вернулась из «Бастиона» домой, чтобы переодеться. Она поехала на автобусе. Дейзи всегда предпочитала автобус, когда было время. Она никогда не понимала, почему это большинство людей едут, уткнувшись в книги или газеты. Самой Дейзи гораздо больше нравилось смотреть в окно. Иногда она смотрела на дома и прохожих, но чаще всего мечтала. Дейзи сошла на Слоун-сквер, полюбовалась немного на платаны и заторопилась домой – надо еще успеть принять ванну и выбрать платье.
В начале девятого Дейзи выбежала наконец из дома и буквально впрыгнула в такси. Шел теплый весенний дождик. Дейзи нравилось смотреть, как тротуары становятся блестяще-черными. Вот только две непослушные кудряшки на ее висках опять начнут завиваться, черт бы их побрал. Выйдя из машины на Пимлико-роуд, Дейзи бегом добежала до двери ресторана, прижимая обеими руками волосы на висках.
Дейзи надо было о многом расспросить Эндрю и самой сказать ему много всего, но она решила, что не стоит делать это во время ужина, лучше дождаться, пока принесут кофе.
Обед подходил к концу, когда Дейзи решилась наконец начать неприятный разговор:
– Нел сказал мне, что у вас был старший брат. А почему ты никогда мне не рассказывал?
– Почему бы тебе, черт возьми, не перестать совать свой нос в мои дела?
Эндрю произнес эту грубую и обидную фразу таким ровным, спокойным тоном, что люди, обедающие за соседними столиками, даже не обернулись в их сторону.
Дейзи чувствовала себя так, точно ее ударили по лицу. Она оцепенело уставилась на свои руки, лежащие на белой с красным клетчатой скатерти.
Через несколько минут Эндрю сказал:
– Извини, Дейзи. Я вел себя грубо. Просто я не хочу говорить на эту тему.
– Ничего, ничего, – голос девушки звучал неестественно. Впервые за все время, с тех пор как они встретились, разговор стал натянутым и неискренним.
Эндрю повез Дейзи домой. Всю дорогу оба молчали.
Неожиданно Эндрю остановил машину и выключил двигатель.
– Послушай, Дейзи. Нельзя прощаться на такой ноте. Давай поедем ко мне, выпьем и попытаемся исправить ситуацию. Или ты хотела лечь спать пораньше?
– Предпочитаю исправить ситуацию, – голос Дейзи звучал совершенно спокойно, хотя на душе у нее буквально кошки скребли.
Эндрю развернул машину и поехал в сторону Итон-плейс. На ветровое стекло падали капельки дождя, тротуары снова становились черными и блестящими.
Дейзи было не по себе, сегодня она даже не отметила про себя, как нравится ей Итон-плейс и квартира Эндрю. Молодой человек налил в бокалы виски с содовой.
– Давай сядем, – предложил он.
Они уселись в кресла, стоящие напротив друг друга по обе стороны камина.
– Ты хочешь знать о моем брате? Хорошо, я расскажу, – сказал Эндрю. – Моя мать буквально преклонялась перед Дональдом. Он был зачат во время войны, когда отец приезжал в отпуск. Дональд был не просто первым сыном – целых пять лет он был единственным. А если считать те девять месяцев, что мать носила его под сердцем, то даже шесть. Отца послали воевать в Бирму. Он попал в плен к японцам, однако папе повезло, и он вышел из концлагеря целым и невредимым. Возвратившись в Шропшир, отец застал там жену и незнакомого сынишку, который поглощал целиком и полностью все ее внимание. Сначала ему непросто было это пережить, но потом он тоже влюбился в Дональда. Не удивляйся, что я употребляю именно это слово, люди действительно буквально влюблялись в Дональда. У моего старшего брата было все.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
– Почему? – поинтересовалась Дейзи.
– О! Дай подумать. Должна быть, видимо, еще какая-то причина, кроме любви к безделью. Как ты думаешь, Джайлз?
В ответ Джайлз только улыбнулся.
– А Эндрю когда-нибудь бездельничал? – спросила Дейзи.
Джайлз внимательно посмотрел на Нела, который не сразу нашел, что ответить.
– Эндрю тоже болтался без дела, и немало, – произнес наконец Нел. – Но все равно у него всегда была способность работать. Отдохнув, он делал над собой небольшое усилие и начинал буквально горы сворачивать. А вот я никогда так не мог. Эндрю занимался такими вещами, которые для меня были непонятны и недоступны. Например, бег на длинные дистанции. Студенческая политика. Он даже получал удовольствие от учебы! Из нас троих только у меня всегда был ветер в голове. – Он улыбнулся Джайлзу. – В Мальборо Джайлз учился на год младше Эндрю и на год старше меня. Он стал моим другом потому, что любил собак.
Нел снова повернулся к Дейзи.
– Но, конечно, Эндрю любил побездельничать не меньше других. Думаю, он немного изменился после аварии.
– Какой аварии? – спросила Дейзи.
– О… – Нел растерянно взглянул на Джайлза. – Он, видимо, ничего тебе не рассказывал.
– Я никогда ничего не слышала от Эндрю об аварии, – подтвердила Дейзи.
Нел прервал разговор и стал доливать в бокалы кларет.
– Ты ведь знаешь, Дейзи, что у Эндрю и Нела был еще один брат, на пять лет старше Эндрю? – спросил Джайлз.
– Да нет же, я всегда думала, что вас с Эндрю в семье двое, – сказала Дейзи, обращаясь к Нелу.
– Нет. Был еще Дональд. Вот он-то и был вундеркиндом, золотой овечкой.
Как странно. А Дейзи всегда казалось, что золотой овечкой в семье Харвудов был именно Эндрю.
Как будто прочитав мысли девушки, Нел сказал:
– Дональд был идеальным ребенком, ему все давалось легко, безо всяких усилий. Все призы в школе были его. Наши родители полагали, что Дональд достигнет вершин на любом поприще, какое бы он ни избрал. Все считали, что он станет большим политиком. Его как раз выбрали кандидатом в парламент. Они с Эндрю поехали вечером в Шропшир, чтобы сообщить эту радостную новость нашим родителям. Машина слетела с дороги и перевернулась. Дональд умер. Эндрю не мог его спасти. Да… не самый приятный разговор за завтраком.
Нел допил вино и потянулся к пачке сигарет.
– А кто вел машину? – спросила Дейзи.
– Эндрю. К несчастью для него.
В тот вечер Дейзи чувствовала себя буквально убитой. Хотя, если разобраться, Эндрю и не обязан был сообщать ей о своем погибшем брате. Она тоже о многом ему не рассказывала. И все равно у Дейзи была самая настоящая депрессия. Так, значит, Эндрю не хочет посвящать ее в свои самые сокровенные чувства!
Дейзи буквально подскочила на месте, когда неожиданно хлопнула дверь соседней квартиры. Может, ей надо написать Карлу? Она так и не ответила на два последних письма. Но что она может написать?
В среду вечером в палате общин не было голосования, и Эндрю пригласил Дейзи поужинать. Они должны были встретиться в ресторане, который находился на полпути между квартирой Дейзи и Вестминстером. Дейзи вернулась из «Бастиона» домой, чтобы переодеться. Она поехала на автобусе. Дейзи всегда предпочитала автобус, когда было время. Она никогда не понимала, почему это большинство людей едут, уткнувшись в книги или газеты. Самой Дейзи гораздо больше нравилось смотреть в окно. Иногда она смотрела на дома и прохожих, но чаще всего мечтала. Дейзи сошла на Слоун-сквер, полюбовалась немного на платаны и заторопилась домой – надо еще успеть принять ванну и выбрать платье.
В начале девятого Дейзи выбежала наконец из дома и буквально впрыгнула в такси. Шел теплый весенний дождик. Дейзи нравилось смотреть, как тротуары становятся блестяще-черными. Вот только две непослушные кудряшки на ее висках опять начнут завиваться, черт бы их побрал. Выйдя из машины на Пимлико-роуд, Дейзи бегом добежала до двери ресторана, прижимая обеими руками волосы на висках.
Дейзи надо было о многом расспросить Эндрю и самой сказать ему много всего, но она решила, что не стоит делать это во время ужина, лучше дождаться, пока принесут кофе.
Обед подходил к концу, когда Дейзи решилась наконец начать неприятный разговор:
– Нел сказал мне, что у вас был старший брат. А почему ты никогда мне не рассказывал?
– Почему бы тебе, черт возьми, не перестать совать свой нос в мои дела?
Эндрю произнес эту грубую и обидную фразу таким ровным, спокойным тоном, что люди, обедающие за соседними столиками, даже не обернулись в их сторону.
Дейзи чувствовала себя так, точно ее ударили по лицу. Она оцепенело уставилась на свои руки, лежащие на белой с красным клетчатой скатерти.
Через несколько минут Эндрю сказал:
– Извини, Дейзи. Я вел себя грубо. Просто я не хочу говорить на эту тему.
– Ничего, ничего, – голос девушки звучал неестественно. Впервые за все время, с тех пор как они встретились, разговор стал натянутым и неискренним.
Эндрю повез Дейзи домой. Всю дорогу оба молчали.
Неожиданно Эндрю остановил машину и выключил двигатель.
– Послушай, Дейзи. Нельзя прощаться на такой ноте. Давай поедем ко мне, выпьем и попытаемся исправить ситуацию. Или ты хотела лечь спать пораньше?
– Предпочитаю исправить ситуацию, – голос Дейзи звучал совершенно спокойно, хотя на душе у нее буквально кошки скребли.
Эндрю развернул машину и поехал в сторону Итон-плейс. На ветровое стекло падали капельки дождя, тротуары снова становились черными и блестящими.
Дейзи было не по себе, сегодня она даже не отметила про себя, как нравится ей Итон-плейс и квартира Эндрю. Молодой человек налил в бокалы виски с содовой.
– Давай сядем, – предложил он.
Они уселись в кресла, стоящие напротив друг друга по обе стороны камина.
– Ты хочешь знать о моем брате? Хорошо, я расскажу, – сказал Эндрю. – Моя мать буквально преклонялась перед Дональдом. Он был зачат во время войны, когда отец приезжал в отпуск. Дональд был не просто первым сыном – целых пять лет он был единственным. А если считать те девять месяцев, что мать носила его под сердцем, то даже шесть. Отца послали воевать в Бирму. Он попал в плен к японцам, однако папе повезло, и он вышел из концлагеря целым и невредимым. Возвратившись в Шропшир, отец застал там жену и незнакомого сынишку, который поглощал целиком и полностью все ее внимание. Сначала ему непросто было это пережить, но потом он тоже влюбился в Дональда. Не удивляйся, что я употребляю именно это слово, люди действительно буквально влюблялись в Дональда. У моего старшего брата было все.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107