– Меня зовут Эдвард, – представился он. – А вас?
– Виктория.
– Как вокзал?
– Как королеву!
– Ну, если хотите!.. А дальше как?
– Джонс.
– Стало быть, Виктория Джонс…
Молодой человек дважды повторил это имя, а потом скривился.
– Как-то одно к другому не очень подходит…
– И я так думаю! – с жаром воскликнула Виктория. – Дженни подошло бы гораздо больше. Дженни Джонс звучит просто прекрасно, а для Виктории фамилия должна быть поаристократичнее. Виктория Саквиль – Вест, вот это было бы подходяще! А Виктория Джонс и впрямь звучит так себе…
– Вы могли бы подобрать себе другое имя…
– Керисбрук Джонс…
– Бедфорд Джонс…
– Лонсдейл Джонс…
Забава могла бы затянуться надолго, но, взглянув на часы, молодой человек чертыхнулся и проговорил:
– Любимый шеф уже ждет не дождется меня. А у вас как на этот счет?
– Я безработная. Уволили буквально пару часов назад.
– Ох, как жаль…
Судя по голосу, сказано это было искренне.
– Не переживайте! – ответила Виктория. – Сама-то я восприняла это вполне спокойно. Во-первых, работу я скоро найду, а во-вторых, я по крайней мере позабавилась вдоволь!
Рассказывая о том, как все произошло, Виктория вновь спародировала миссис Грингольц – теперь уже, правда, для одного – единственного слушателя. Эдвард хохотал до слез и, когда Виктория закончила, убежденно заявил, что ей следовало бы стать артисткой. Она с улыбкой признательности выслушала комплимент, но тут же заметила своему новому другу, что время идет и, продолжая болтать с нею, он сам рискует вскоре оказаться на мели.
– Верно, – согласился он. – А мне подыскать новую работу будет труднее, чем вам!… Для хорошей машинистки это ведь не проблема, – добавил он с ноткой зависти.
– Хорошей меня, честно говоря, никак не назовешь, но, слава богу, сейчас берут и плохих. Платят, конечно, поменьше, но жить все-таки можно, а это главное! А вы кто по профессии? Держу пари, что воевали и были, скорее всего, летчиком!
– Угадали!
– Истребитель?
– Совершенно верно. После демобилизации на работу меня устроили… Жаль только, не спросили, подходит ли она мне! В армии шевелить мозгами приходится не так уж часто… Зато здесь… Отчеты, цифры… Короче говоря, все пошло через пень – колоду и, в конечном счете, я пришел к выводу, что ничего путного из меня не получится.
Виктория открыла было рот, чтобы запротестовать, но молодой человек продолжал:
– Не по мне все это, вот в чем суть! На войне все было совсем по-другому! Там я не в последних ходил… Даже Крест за боевые заслуги получил… А сейчас дело дрянь! Сам чувствую, что превращаюсь в выжатую тряпку.
– Но ведь должен быть какой-то…
Виктория не закончила фразу. Она не находила подходящих слов, хотя четко понимала, что ей хочется сказать. Она не могла поверить, что в послевоенном мире нельзя найти применения тем качествам, которые принесли человеку, обладавшему ими, такую высокую награду, как Крест за боевые заслуги.
– Унизительно, знаете ли, чувствовать себя неудачником… Однако, что поделаешь?.. – проговорил
Эдвард. – Ладно, мне и впрямь пора бежать… Вы не сочтете.., ну, дерзостью.., если…
На этот раз фразу не докончил уже молодой человек. Запнувшись и покраснев, он открыл фотоаппарат, который Виктория только сейчас – и не без некоторого, надо сказать, удивления – заметила у него.
– Я хотел бы сфотографировать вас, – выдавил наконец из себя молодой человек. – Понимаете, завтра уезжаю в Багдад и…
– В Багдад? – разочарованно переспросила Виктория.
– Да. Сейчас я уже, кажется, начинаю жалеть об этом… Еще утром, однако, я только и мечтал покинуть Англию, так что без раздумий принял предложение.
– Что же вам предложили?
– Должность… Не бог весть какую привлекательную, но выбирать-то не приходится… Мой шеф, доктор Ратбон, это ученый муж с массой разных степеней и званий, который одержим одной лишь страстью – распространять интеллектуальные, как он их называет, ценности. Создал сеть библиотек в разных забытых богом уголках мира.., а теперь едет, чтобы открыть еще одну – в Багдаде. По его заказу Шекспира и Милтона перевели на арабский, турецкий, персидский, армянский и еще какие-то там языки.., а он, стало быть, распространяет их… Идея забавная, но именно она обеспечила ему финансовую поддержку… Мне, впрочем, жаловаться грех, раз это помогло мне получить работу.
– Какую же, собственно говоря?
– Господи, что-то среднее между доверенным лицом и мальчиком на побегушках. Занимаюсь билетами, паспортами, слежу, чтобы не пропал багаж, мечусь, как ошпаренный, и закончив, все начинаю сначала. Думаю, что и в Багдаде все будет точно так же. Как видите, веселого мало!
У Виктории язык не повернулся утверждать обратное.
– Давайте, – проговорил, возвращаясь к фотоаппарату, Эдвард, – сделаем два снимка… Один в профиль, а другой анфас…
Викторию не надо было долго уговаривать.
– Отлично! – проговорил, сделав снимки, Эдвард и, укладывая аппарат в футляр, добавил:
– Просто идиотизм, что приходится уезжать как раз сейчас, когда я познакомился с вами! Еще немного, и я решился бы остаться, но подвести человека в последний момент выглядело бы просто некрасиво… Так ведь?
– Конечно. К тому же, быть может, поездка окажется гораздо более приятной, чем вы ожидаете…
Он покачал головой.
– Сомневаюсь. Странно, но иногда мне кажется, что в этом деле не все чисто…
– Вот как?
– Не спрашивайте, откуда у меня такое впечатление! Я и сам не знаю, но, тем не менее, буду чертовски удивлен, если ошибусь.
– Вы не доверяете этому.., как его… Ратбон?
– Ну, что вы! Это почтенная особа, член не знаю уж скольких научных обществ и, вообще, добрая душа!.. Ладно, там видно будет!.. Как бы то ни было, я поеду! Жаль, что не вместе с вами!
– Мне тоже…
– А вы чем займетесь здесь?
– Буду искать работу, черт возьми! Прежде всего попробую через агентство «Сент – Гилдрик» на Гоуэр Стрит.
– Что ж.., до свиданья, Виктория!
– До свиданья, Эдвард! Желаю удачи!
– Вы, конечно, больше никогда и не вспомните обо мне…
– Вот тут вы ошибаетесь!
– Вы так непохожи на всех девушек, которых мне приходилось встречать. Я хотел бы…
Часы на башне пробили половину.
– Черт! И впрямь надо бежать! – вскрикнул молодой человек.
Виктория проводила его взглядом, а затем, усевшись поудобнее, вновь задумалась. Думала она о Ромео и Джульетте. Прославленные влюбленные выражались, конечно, более изысканным языком, чем Эдвард и Виктория, но несчастны были ничуть не менее. В ее памяти всплыла незатейливая песенка, которую она слышала еще, кажется, от своей старушки – няни:
Джамбо говорит Алисе: «Я люблю тебя!»,
А Алиса отвечает: «Не поверю я!
Если б ты любил меня так, как говоришь,
То не стал бы ни за что уезжать в Париж».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48