ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

ум вышел за его пределы — превзошёл он его или преобразил, не так уж важно. Возможно ли это? — это невозможно? — это возможно — всё это слова! Как человек думает о насилии? Как человек смотрит на него? Пожалуйста, вслушайтесь в вопрос: откуда человек знает, что он склонен к насилию или действует насильственно? Когда человек совершает насилие, сознаёт ли он это? Как человек узнаёт насилие? Этот вопрос о знании на самом деле очень сложен. Когда я говорю: «Я знаю вас», — что означает это «Я знаю»? Знаю вас таким, каким вы были, когда я встретил вас вчера или десять лет назад. Но за эти десять лет до настоящего момента изменились и вы и я — и поэтому я не знаю вас. Я знаю вас только как прошлое, и поэтому я никогда не могу сказать: «Я знаю вас». Пожалуйста, поймите вы сначала эту простую вещь. Следовательно, я могу только сказать: «Я был склонен к насилию, но сейчас я не знаю, что такое насилие». Вы говорите мне что-то, действующее мне на нервы, и я сержусь. Через секунду я говорю: «Я был рассержен». В сам момент гнева вы гнев не узнаёте, вы делаете это позже. Вам нужно исследовать структуру узнавания; и если вы не поймёте этого, вы не сможете встретить гнев свежим взглядом. Я разгневан, но осознаю я, что разгневан, лишь секундой спустя. Осознание есть узнавание того, что я был разгневан; это происходит только после моего гнева, в противном случае я просто не знаю, что это гнев. Смотрите, что получается: опознание вмешивается в действительность. Я постоянно перевожу настоящую действительность на язык прошлого. Итак, можно ли, не переводя настоящее на язык прошлого, взглянуть на реакцию по-новому, свежим умом? Вы обзываете меня дураком, у меня кровь приливает к лицу и говорит: «Сам дурак». Что во мне происходит, эмоционально, внутренне? У меня есть образ самого себя, который я считаю желательным, почтенным, достойным; и вы оскорбляете этот образ. Реагирует именно этот образ, который есть старое, прошлое. Так что следующий вопрос: может ли реакция исходить не от старого? Возможен ли интервал между «старой» и новой реальностью? — может ли старое помедлить, чтобы дать новому проявиться? Думаю, вся проблема именно в этом.
Участник беседы: Вы говорите, что всё насилие — это просто разделение между тем, чего нет, и тем, что есть?
Кришнамурти: Нет, сэр. Давайте вновь начнём с самого начала. Мы жестоки; мы склонны к насилию, мы насильственны в своих проявлениях. На протяжении всей истории своего существования люди такими были и остаются. Я, как человек, хочу понять, как мне выйти за пределы этого насилия, как превзойти его. Что мне делать? Я вижу, к чему привело насилие в мире, как оно разрушило все формы взаимоотношений, как оно породило в человеке глубочайшее мучение и страдание — я вижу всё это. И я говорю сам себе: «Я хочу жить по-настоящему мирной жизнью, полной любви, — всякое насилие должно исчезнуть». После этого, что мне делать? Прежде всего, я не должен убегать от него — в этом не должно быть никаких сомнений. Не должен убегать от факта, что я склонен к насилию, — «убеганием» является осуждение его, оправдание его или называние его насилием — называние есть форма осуждения, форма оправдания.
Я должен осознать, что ум не должен отвлекаться от данного факта насилия — отвлекаться, разыскивая его причину, объясняя эту причину, или называя факт своей насильственности, осуждая его, оправдывая его, или пытаясь избавиться от него. Всё это лишь формы отвлечения от факта насилия. Ум должен быть абсолютно ясным, чтобы бегства от факта насилия не было; также не должно быть проявления воли, которая говорит: «Я переборю его», потому что воля — это сама суть насилия.
Участник беседы: По существу, не пытаемся ли мы понять, что такое насилие, через поиск в нём порядка?
Кришнамурти: Нет, сэр. Как в насилии может быть порядок? — насилие есть беспорядок.
Никакого рода бегства от этого, никакого интеллектуального и объяснительного оправдания быть не должно — поймите сложность этого, ведь ум так хитёр, так скор на побег, потому что он не знает, что делать с этим присущим ему насилием. Ум не способен иметь с ним дело — или думает, что он не способен, — поэтому и убегает. Любая форма побега, отвлечения, движения прочь поддерживает насилие. Если человек понимает это, ум сталкивается только с фактом «того, что есть», и ни с чем более.
Участник беседы: Как же можно определить, что это насилие, если мы не называем его?
Кришнамурти: Когда вы называете его, уже самим названием вы связываете его с прошлым, значит смотрите вы на него глазами прошлого, а потому не смотрите на него по-новому — вот и всё. Понимаете суть?
Вы смотрите на насилие, оправдывая его, — говоря, что оно необходимо, чтобы жить в этом ужасном обществе, что насилие является частью природы — «смотрите, природа убивает», — вы приучены смотреть с осуждением, оправданием или сопротивлением. Вы можете смотреть на него свежим взглядом, по-новому, только когда осознаете, что отождествляете увиденное вами с образами уже известного вам и, следовательно; не смотрите на увиденное по-новому. Поэтому возникает вопрос: как образуются эти образы, что за механизм формирует образ? Жена говорит мне: «Ты глупец». Мне это не нравится, и её слова оставляют след в моём уме. Она говорит что-то ещё; это тоже оставляет след в уме. Эти следы представляют собой образы памяти. Если же, когда она говорит мне: «Ты глупец», в этот самый момент я осознаю, отдавая этому внимание, то никаких следов нет вообще — может быть, она и права. Итак, невнимание порождает образы, внимание освобождает ум от образа. Это очень просто. Точно так же, если в момент гнева я становлюсь абсолютно внимательным, не возникает того невнимания, которое позволяет прошлому входить и вмешиваться в действительное восприятие гнева в то мгновение, когда он появляется.
Участник беседы: Разве это не действие воли?
Кришнамурти: Мы уже говорили: «Воля есть, в сущности, насилие». Давайте рассмотрим, что такое воля: «Я хочу сделать это», «Я этого не потерплю», «Я сделаю это» — я против, я требую, я желаю — всё это формы сопротивления. Когда вы говорите: «Я хочу это», —это форма сопротивления, а сопротивление — это насилие.
Участник беседы: Я понимаю вас, когда вы говорите, что путём поиска ответа мы избегаем проблемы; это уводит от «того, что есть».
Кришнамурти: Поэтому я и хочу знать, как смотреть на «то, что есть».
Теперь, мы пытаемся выяснить — можно ли выйти за пределы насилия. Мы говорили: «Не убегайте от насилия; не удаляйтесь от этого центрального факта насилия». Был задан вопрос: «Откуда вы знаете, что это насилие?» — знаете ли вы это только потому, что способны опознать его как насилие? Но когда вы смотрите на него не называя, не оправдывая и не осуждая (ибо всё это — следствия обусловленности прошлым), вы смотрите на него по-новому — не так ли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44