Оно беспокоит, причиняет боль, ведёт к смятению, скорби, но всё-таки оно здесь, всегда здесь, слабое или обильное. Понять его полностью, не подавлять его, не муштровать его до неузнаваемости, значит понять потребность. Потребность и желание идут рядом, как достижение и разочарование. Нет желания благородного или неблагородного, есть только желание, внутри которого всегда конфликт. Отшельник и партийный босс, пылая им, называют иным именем, но оно здесь, разъедая самую суть, самую сердцевину вещей. Если есть полное понимание потребности, внешней и внутренней, желание больше не является мучением. Тогда оно имеет совсем другой смысл, смысл, далеко выходящий за пределы содержания мысли, выходящий и за пределы чувства с его волнениями, мифами и иллюзиями. При полном понимании потребности — не только лишь её масштабов или характера, — желание оказывается пламенем, страстью, а не мучением. Без этого пламени пропадает и сама жизнь. Это то пламя, которое выжигает ничтожество своего объекта, уничтожает границы, барьеры, навязанные ему. Зовите тогда его каким угодно именем: любовь, смерть, красота. Тогда оно здесь, и нет ему конца.
13 сентября
Странный вчера был день. То иное было вчера весь день — во время короткой прогулки, когда отдыхал, и очень интенсивно во время беседы (это была третья беседа, в основном о конфликте и о сознании) . Оно упорно оставалось большую часть ночи; этим утром, когда проснулся после короткого сна, оно продолжалось. Тело слишком устало и нуждается в отдыхе. Удивительно, тело становится очень спокойным, очень тихим, неподвижным, но каждый дюйм его очень живой и чувствительный.
Сколько может видеть глаз, везде маленькие, короткие дымовые трубы, все без дыма, так как погода очень тёплая; горизонт далеко, неровный, загромождённый; кажется, что город тянется бесконечно. Вдоль улицы — деревья, ожидающие зимы, ибо осень уже постепенно начинается. Небо отливало серебром, гладкое и яркое, и ветерок рябил воду на реке. Голуби зашевелились рано утром, и когда солнце нагрело цинковые крыши, они сидели там, греясь. Ум, который включает в себя рассудок, мысль, чувство, любую тончайшую эмоцию, фантазию и воображение, — это нечто необычайное. Ум не сводится ко всему своему содержанию, и всё же без этого содержания ума нет; он больше того, что в нём содержится. Без ума этого содержания не было бы, оно существует благодаря ему. Именно в абсолютной пустоте ума существуют интеллект, мысль, чувство, всё сознание. Дерево — не слово, не лист и не ветвь или корень; всё это вместе и есть дерево, и всё же оно не является ни одной из этих вещей. Ум — это та пустота, в которой могут существовать явления ума, но эти явления — не ум. Благодаря этой пустоте возникают время и пространство. Но рассудок со своими проявлениями охватывает всё поле существования, рассудок занят многочисленными проблемами существования. Рассудок не может постичь природу ума, поскольку функционирует лишь фрагментарно — но множество фрагментов не составляет целого. И всё же он занимается соединением противоречивых фрагментов с целью составить целое. Целое никогда не может быть собрано и составлено.
Работа памяти, действие знания, конфликт противоположных желаний, поиски свободы, — всё это ещё остаётся в пределах рассудка; рассудок может очищать, расширять, накапливать свои желания, но скорбь будет продолжаться. Нет конца скорби, пока мысль—только отклик памяти, опыта. Есть «мышление», рождённое абсолютной пустотой ума; в этой пустоте нет центра, и потому есть возможность бесконечного движения. Творение рождается из этой пустоты, но это не творчество человека, который что-то составляет, конструирует. Творение пустоты — это любовь и смерть.
Опять же — странный это был день. То иное присутствовало, где бы ни был и что бы ни делал. Мозг, рассудок как будто жил в этом, он был очень спокоен, не сонный, чувствительный и бдительный. Есть ощущение наблюдения из бесконечной глубины. Хотя тело и устало, налицо специфическая бдительность. Пламя, которое всегда горит.
14 сентября
Всю ночь шёл дождь, и это было приятно после многих недель солнца и пыли. Земля была сухая, обожжённая, потрескавшаяся; тяжёлая пыль покрывала листья, и газоны поливали. В переполненном и грязном городе солнечные дни в таком количестве не радовали; воздух был душным, и вот теперь много часов шёл дождь. Только голубям он не нравился, они прятались, где могли, огорчённые, и перестали ворковать. Воробьи привыкли купаться вместе с голубями там, где была вода, а теперь они где-то попрятались; обычно они прилетали на террасу, пугливые и энергичные, но настало время проливного дождя, и земля намокла.
Опять большую часть ночи это благословение, это иное было здесь; даже когда спал, оно было здесь; при пробуждении чувствовал его силу, упорство и настойчивость; оно было таким, как будто продолжалось всю ночь. Его всегда сопровождает великая красота, красота, не связанная с образами, чувством или мыслью. Красота — не мысль или чувство; она ничего общего не имеет с эмоцией или настроением.
Возьмём страх. Страх никогда не бывает в настоящем; страх или до, или после живого, действующего настоящего. Если страх присутствует в живом, действующем настоящем — страх ли это? Оно здесь, и от него не убежать, никакое бегство невозможно. В данный, наличный момент есть полное внимание к моменту опасности, физической или психологической. Когда есть это полное внимание — страха нет. Но реальный, наличный факт невнимания порождает страх; страх возникает при уклонении от факта, при бегстве; тогда бегство само по себе есть страх.
Страх и множество его форм — вина, тревога, надежда, отчаяние — присутствуют в любом движении отношений; страх присутствует в любом поиске безопасности; он присутствует в так называемой любви и в поклонении; он присутствует в честолюбивом стремлении и в успехе; он присутствует в жизни и в смерти; он присутствует в телесных проявлениях и в психологических факторах. Страх существует в таком множестве форм и на всех уровнях нашего сознания. Защита, сопротивление и отказ возникают из страха. Страх темноты и страх света, страх ухода и страх прихода. Страх начинается и кончается желанием безопасности, и внутренней и внешней, желанием уверенности и постоянства. Непрерывающееся постоянство, неизменное постоянство ищется по всюду: в добродетели, отношениях, действии, опыте, знании, явлениях внешних и внутренних. Обрести безопасность и быть в безопасности — вот вечный клич, вечный вопль. Именно эта настойчивая потребность порождает страх.
Но существует л и постоянство, внешнее или внутреннее? Внешнее постоянство, возможно, в какой-то мере быть и может, но даже и оно непрочно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74