Конечно, главная суть не в университетской сходке. Главное будет происходить на заводах. Правда, и там до решающих сражений дело не сразу дойдет. Но, говоря военным языком, рабочие кое-где уже ведут разведку боем. И это - знаменательно.
- Не слышал я что-то ни про какую разведку боем, - вмешался Шахно.
- Неудивительно, что вы не слыхали. Это, можно сказать, в порядке вещей. Но вот, к примеру, не так давно на одном заводе рабочие вывезли на тачке неугодного им администратора. Или, кажется, мастера. И сделали это организованно, быстро, бесповоротно.
- То есть как это - бесповоротно? Мастер при поддержке полиции благополучно вернется на свое место - и делу конец. И все пойдет по-старому.
- Мастер не вернется. Есть на русских заводах неписаный закон: кого вывезли за ворота на тачке, тому уже назад не вернуться.
- Ну-у, - протянул Шахно, - ну, знаете, коллега; я думаю, что мастер все-таки прибегнет к писаным законам, забыв про неписаные, и завтра же начнет беспрепятственно чинить расправу с теми, кто вчера вез его на столь мало импозантной колеснице.
- Правда, бывали такие случаи. Но такому мастеру невзначай падала через некоторое время либо раскаленная болванка на ногу, либо какой-нибудь увесистый болт попадал в голову. И ни разу при этом не находили виновных. Так что неписаный закон русского мастерового люда всем известен и редко кем нарушается.
- Я не согласен с такими методами, - поспешно сказал Шахно. - Ну, мне направо, до свиданья!
Когда он исчез в темноте, Оруджиани проговорил с усмешкой:
- Ему направо. Ему всегда направо.
- А разумно ли вообще было пробовать договориться с Шахно, с эсерами? - спросил Шумов.
- Большевики не раз в прошлом заключали с эсерами союз для определенных действий. Правда, тогда обстановка была иная. И то ли обстановку мы не смогли правильно оценить, то ли сами еще желторотые птенцы в политике... Хотя какие же желторотые, - мне уже двадцать четвертый год стукнул! А вот не устоял, погнался за дешевым каламбуром.
- Да не казнись ты, ради бога! - засмеялся Веремьев, настроенный куда более оптимистично. - Не ты, так я не утерпел бы - отколол бы что-нибудь похлеще.
- Утешил!
- Обойдемся без Трефилова и его компании, "Серых" бояться - в лес не ходить. За сходку я ничуть не боюсь! - с уверенностью сказал Веремьев. Начнем ее старым, испытанным способом: в момент перегородим коридор, зеленая молодежь хлынет просто из любопытства... И посмотрю я, кто не подымет руки за нашу резолюцию, - ведь мы ее предложим первыми, надеюсь? Сходка будет по необходимости скоротечной - при появлении полиции под аркадами университетского двора времени для другой резолюции не останется!
- Вашими устами, благодушный мой Илья Муромец, только бы мед пить! засмеялся Оруджиани.
На повороте к Тучкову мосту студенты остановились - перед тем как попрощаться.
- Все-таки иногда у меня создается впечатление, - сказал вдруг Оруджиани, - что мы еще дети, играющие во взрослых.
- Конечно! - засмеялся Веремьев. - Младенцы! Особенно Трефилов. Этакое бородатое дитя.
- Трефилов - просто старый дурень.
- Не согласен. Он оч-чень себе на уме. Очень неглуп. Правда, он застрял на нескольких нехитрых эсеровских формулах. И ровно ничего не читает. Марксистской литературы он совсем не знает и чувствует к ней какое-то простодушное отвращение. Но это не глупость. Это, скорее, самооборона - так ему удобней и спокойней. Кстати, и ореол старого, испытанного борца...
Веремьев увлекся "психологическим анализом" - была у него такая слабая струнка. Но Оруджиани беспощадно его пресек:
- Ну, будем мы еще тратить ночи на разговоры о личности Трефилова и о ее роли в истории! Время позднее. Р-разойдись!
29
10 февраля, незадолго до первого перерыва между лекциями, три студента - Веремьев, Шумов и Гринштейн, - взявшись за руки, перегородили университетский коридор от стены к стене.
Испытанный прием оправдал себя и на этот раз. Два потока слушателей, хлынувшие с разных концов здания, столкнулись посреди коридора; на низкий подоконник вскочил юноша с мягкой русой бородкой и звонко воскликнул:
- Товарищи!
В это время в нескольких шагах от Гриши произошло короткое и бурное замешательство, причину которого не все поняли: на другом подоконнике возникла новая фигура - в мундире; но сразу же раздался крик: "Долой академистов!", и фигура, отчаянно взмахнув руками, исчезла.
Гриша увидел грузина, пробиравшегося через толпу, уже густую к тому моменту; Веремьев стал проталкиваться ему навстречу, они наскоро обменялись несколькими словами, и Веремьев поспешно вернулся к Шумову:
- Оказывается, прежде всего надо обезвредить успевшего пробраться шпика. Идем!
Чем дальше к выходу, тем больше редела толпа.
Недалеко от двери на лестницу стоял человек в штатском, лет тридцати.
Веремьев подошел близко к нему и спросил:
- Ваш студенческий билет?
Шумов стал рядом:
Незнакомец возмутился:
- А у вас-то у самих билеты при себе?
- Случайно имеются! - Веремьев вынул из кармана студенческую книжку и, раскрыв, показал. - Нет, нет, не утруждайте себя, фамилию я надежно прикрыл перстом. Теперь предъявите свой!
- Но никому же из старых студентов не придет в голову таскать с собой документы. Нас швейцар и так знает - в лицо!
- Вот как?
Веремьев крепко взял шпика за локоть - теперь уже не было сомнений, что это агент охранного отделения, несколько, правда, иного вида, чем старый наш знакомый, с галстуком цвета павлиньего пера; во всяком случае, внешним видом своим он не привлекал к себе внимания - Гриша его в толпе не заметил бы.
Шпик возмущенно повел свободной рукой (за другую его держал Веремьев), потом рука привычно потянулась к карману, но тут ее перехватил Шумов, сжав несколько, может быть, крепче, чем того требовала необходимость.
Веремьев любознательно ощупал карман филера и спросил вполголоса:
- Парабеллум? Наган?
- Скорей! Без нас начнут, черт возьми! - заторопился Гриша.
- Лекцию? Еще успеем! - улыбнулся Веремьев. - Впрочем, время терять не станем. Поехали!
Студенты, взяв шпика с обеих сторон за локти, быстро повели его к лестнице. Он попробовал барахтаться.
- Будьте благовоспитанны, ведите себя вежливо, - сказал ему Веремьев. - Правила есть правила. По университетским правилам вход сюда вам воспрещен.
Филер пошел спокойнее. По ступенькам вниз он шел уже совсем послушно. Только все время поворачивался то к Шумову, то к Веремьеву, словно собираясь сказать что-то.
- Довольно вертеть головой! - рассердился Веремьев. - Вы, сударь, не кокетничайте. Мы поступаем по закону. По уставу Санкт-Петербургского императорского университета. Закон есть закон. Понятно? Так и доложите вашему начальству. А кокетничать, вертеть головой, разглядывая наши молодые лица, вам совсем ни к чему!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89