- Кто-кто меня в плен взял?
- Военно-морские силы.
- Но ведь я ни с кем не воюю.
- Мы воюем.
- А, теперь понял: вам не хватает генералов.
- Всего у нас хватает.
- Как бы не так! Видно, не все у вас дома, раз в открытом море не сельдь, а людей ловите.
- Пленным строго запрещается произносить подобные речи.
Хотя граммофонный голос ничего плохого мне не делал, я все же разозлился и притопнул ногой:
- Я свободный гражданин и ненавижу принуждение. И дома и в гостях. Поэтому предупреждаю: не играйте с огнем! - Я взвел оба курка и приготовился к обороне. - Кроме того, я сижу на своей территории и требую уважения к флагу моей страны.
Машина помолчала, сыграла марш, а потом снова принялась за свое. Триста тридцать три раза расхлябанный граммофон повторял одно и то же, пока наконец я решил сдаться. Разве поспоришь с машиной?
- Вы должны говорить правду, только правду и ничего кроме правды, предупредил меня граммофон.
- Не знаю я вашей правды, и мне не о чем рассказывать, - разозлился я опять и отвернулся к стене.
- Говорите, что на ум придет, - посоветовала машина. - Мы всё запишем.
Привыкнув к свету прожектора, я увидел странных людей с большими головами. Склонившись над длинным столом возле машины, они нажимали на различные кнопки и допрашивали меня, но не сами, а через машину.
- Фамилия?
- Пупкус.
- Родились?
- В лесу.
- Чем занимаетесь?
- Сижу в плену.
- Прошу соблюдать серьезность, - рассердилась машина и засверкала красными огоньками глаз. - Мои лампы для таких шуток не приспособлены. Если что случится, за каждую поломку с вас сдерут втрое. Повторяю: род занятий?
- Охотник.
- Откуда прибыли?
- Из Балаболкемиса.
- Что намерены делать в Нейлонии?
- Даже не представляю. Вы сами меня сюда затащили, поэтому я должен спрашивать, с какой целью меня схватили и по какому праву допрашиваете?
- Задавать вопросы не разрешается, - снова послышался дребезжащий граммофонный голос. - Полопаются лампы.
- А если мое терпение лопнет? С кого спросят?
- С фабрики запасных частей.
- Нет, так не пойдет. Приятных снов, - и я демонстративно захрапел.
- Спасибо за беседу. Прошу приготовиться к проверке, - ответила вежливая машина, а люди молчали, как восковые мумии, нажимали на кнопки, и их немигающие глаза безо всякого выражения перебегали с кнопок машины на мое лицо.
К бочке подошли два солдата, большеголовые, сухопарые, на тонких мушиных ножках. Они были одеты в убийственно блестящие мундиры из какой-то материи, хрустевшей, как шоколадная обертка, на головах возвышались шлемы из толстого стекла. Оба в очках, с наушниками, антеннами и еще какими-то непонятными приборами, укрепленными на голове и на плечах. Парни приказали нам мигом убраться из бочки.
"А почему бы не убраться, раз так вежливо просят?" - подумал я и вылез совершенно добровольно. Да еще на всякий случай руки поднял. На международном языке солдат и охотников это означает: чего вам пугаться, ребята, если я сам от страха дрожу? Однако никто не обратил ни малейшего внимания на мой благородный жест. Подбежал офицер, отобрал ружье, удочки и прочие охотничьи принадлежности.
- Они будут переданы в научно-расследовательский институт, - объяснила мне ни на минуту не умолкавшая машина. - Кроме того, в нашей стране вооруженным иностранцам бродить строго воспрещается, - добавила она с угрозой, и лампы ее засверкали холодным синим светом.
Без всякой задней мысли я тоже подмигнул ей и попросил объяснить, где мы очутились, что нас ждет и вообще когда нас отпустят домой. Люди молчали. Но машина была умнее людей и тотчас же ответила на мой вопрос:
- Наш флот целую неделю следил через все телескопы, телебинокли и телеочки за вашей дрейфующей шпионской станцией, пока, наконец, удалось установить, чем вы занимаетесь. Одним выстрелом из ружья вы согнали с льдины огромного кита, одним взмахом руки взорвали самый большой в мире айсберг. Это может сделать только тот, кто владеет сверхмощным оружием. Вы - опасные враги.
Что мне оставалось делать? Пожать плечами и усмехнуться. Да и к чему скромничать? Шут их побери, пусть проверяют, ведь и в нашей деревне ни один серьезный мужской разговор не начинается без взаимного прощупывания, то ли крепким словцом, то ли крепким табачком.
Солдаты подскочили ко мне, взяли под руки, повели к очень удобному креслу. Пока шли, я подергался и почувствовал - эти жидконогие солдатики до того тощие, до того хилые, что без большого труда я мог бы их скрутить в бараний рог. Но я человек сознательный, обычаи чужой страны уважаю, поэтому послушно сел в кресло и независимо закинул ногу на ногу. Офицер прикрепил ко всем моим конечностям бесчисленные провода и проводочки, на голову взгромоздил чудовищную шляпу, во все стороны ощетинившуюся разноцветными лампами, к каждому волоску подключил электрический ток, а язык зажал блестящими клещами.
- Проверяю! - объявила машина и замигала сотнями красных, голубых и зеленых лампочек. - Все правильно. Уточняю: прирученный зверь - не собака, а редкостная система "дворняжка".
На мое место таким же образом усадили Чюпкуса и стали привязывать провода. Пока подсоединяли ко всем четырем лапам, дело шло. Но как только прикоснулись к хвосту, машина отчаянно заскрежетала, поперхнулась словом и еле успела прокашлять:
- Авария! Горю!
Потом она окуталась дымом, зашипела, а над нашими головами замигала красная лампа тревоги и послышался пронзительный вой сирены.
В комнату набилось полно людей, сбежались все офицеры судна, но им никак не удавалось выяснить, что приключилось с машиной и почему каждый раз, когда Чюпкус тявкнет, начинают бешено дрожать лампы и детали. Чуть было не развалил мой песик все их хитроумное сооружение. Офицеры метались, размахивали руками, кричали, но ни один из этих ученых иностранцев не догадался спросить у меня, в чем дело. Молчал и я. Мне-то что? Пусть найдут магнит сами, раз такие грамотные!
В самый разгар суматохи в каюту вбежал запыхавшийся матрос:
- Несчастье, компас отказал!
Топоча и лязгая коваными сапогами по железному настилу, все побежали наверх. А когда вернулись, я их не узнал. Вроде те самые и уже совсем другие люди: лица приятные, приветливые, улыбаются, и говорить стали со мной, как равные с равным.
- Вы владеете какой-то неизвестной нам техникой, - сказал капитан.
- Очень может быть, - согласился я и даже не покраснел ни капельки. - У вас своя техника, у меня своя!
- Поймите, если наше судно не доберется до берега, то и вы не доберетесь до него, - почтительно убеждал меня капитан.
- Очень мне нужен ваш берег, - упирался я. - Проживу и без вашего берега.
- Возможно, возможно, но ведь тогда нам придется погибнуть, всем вместе.
- Вот и отлично! Если вы думаете, что жить в плену приятнее, чем погибнуть, мне вас жаль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35