Такие сапоги стоят недешево. По-видимому, «Дикси пиг» не угрожало банкротство.
Хейзел села за стол напротив меня и оперлась подбородком о ладонь. Ее пристальный взгляд проникал, казалось, до самого моего позвоночника.
– Вас выдают глаза, – сказала она. – Чем вы действительно занимаетесь, Чет?
Я достал сигареты, предложил ей и закурил сам.
– Неужели отец учил вас задавать подобные вопросы, Хейзел?
– Он всегда доверял мне, – ответила она, – и рассказывал обо всем, что мне хотелось знать. Итак, чем?
– Время от времени я делаю ставки – и часто выигрываю, – я решил пойти ей навстречу.
– Вот это ближе к правде, – удовлетворенно кивнула она. – На человека, зарабатывающего на жизнь физическим трудом, вы не похожи, приятель. Значит, делаете ставки. На что? На лошадей?
– Да, – согласился я.
– Неужели? – Она выпрямилась с такой быстротой, будто через стул, на котором она сидела, пропустили электрический ток. – Вы помните Утреннюю Звезду? На моих глазах она пробежала пять с половиной фарлонгов меньше, чем за…
Мы стали вспоминать прошлое.
Действительно, тесен мир. Первым мужем Хейзел был Чарли Эндрюз, знаменитый игрок, завсегдатай всех ипподромов страны. Мне не довелось с ним встречаться, но был он, однако, другом моего приятеля, который, к сожалению, встал на пути летящей пули. Я решил не говорить Хейзел об этом.
Через пять минут мы выяснили, что одновременно были в Луисвилле на дерби и в Балтиморе на розыгрыше Гран-при несколько лет назад, хотя никак не могли решить, в каком году.
– Нет, я точно помню год, – настаивала Хейзел. – Тогда я впервые начала посещать ипподромы, Мне было тогда семнадцать.
– Значит, сейчас тебе…
– Не увлекайся арифметикой, наездник.
– …меньше, чем мне, – закончил я.
Она сидела и вспоминала прошлое.
– Я не встречала более безобразного мужика, чем Чарли Эндрюз, – произнесла Хейзел с задумчивой улыбкой. – Ростом он был всего лишь метр семьдесят, зато весил за сто десять килограммов, и мускулы были у него даже на ушах. Он остановился в закусочной в Эли выпить чашку кофе. Я работала там официанткой. Чарли ехал в Санта-Аниту. Но прошло три недели, а он все еще сидел на стуле в закусочной, стараясь уговорить меня разделить его состояние. Он ухаживал за мной с утонченностью медведя, а я была тогда совсем зеленая. Шел день за днем, он сидел напротив меня за стойкой, занимая сразу два стула, и расхваливал меня изо всех сил. «Хейзел, милая, – говорил он, – у тебя круп как у чистокровной кобылы. Вряд ли мне удастся встретить девушку с таким задом».
Она покачала головой.
– И в конце концов мы поженились. Мне было хорошо с ним, хотя были дни, когда мы едва сводили концы с концами. Он делал ставки на что угодно.
В ресторан вошли новые посетители, и Хейзел встала, чтобы обслужить их.
– Не уходи, наездник, – попросила она, взглянув через плечо на меня. – Мне редко приходится говорить на эту тему.
Я понимал ее. Это особый мир – мир скачек. Когда Джед Реймонд вошел в «Дикси пиг» в одиннадцать часов, мы с Хейзел все еще вспоминали прошлые забеги.
– Ты, должно быть, знаешь магическое слово, Чет, – заметил он. – Наша хозяйка обычно не бывает так приветлива с простым народом.
Хейзел приподнялась со стула и игриво шлепнула его по плечу. Джед рухнул на диван.
– Этот парень нравится мне, Джед, – она ткнула в меня большим пальцем. – Где ты нашел его?
– Это он нашел меня. – Ему удалось наконец оправиться от игривого шлепка. – Прекрати свои шуточки, женщина, а то я вызову полицию. – Он подвинулся ко мне поближе. – Посошок на дорожку? – спросил Джед.
– Посошок, – кивнул я. – А потом мне нужно идти. Завтра утром у меня встреча с Роджером Крейгом.
Через двадцать минут я поехал обратно в «Ленивую Сюзанну». Перед глазами у меня стояло, будто в ветровом стекле отражалось, лицо Хейзел. Я уже давно не встречал таких женщин.
Я даже забыл – на некоторое время, – зачем приехал в Гудзон.
Это никуда не годится, спохватился я.
Без пяти восемь я въехал в имение Роджера Крейга по плавно изгибающейся дороге, усыпанной гравием и ведущей прямо к дому. На мне был рабочий комбинезон, который наглядно демонстрировал, что я беден, но честен. Крейг уже стоял во дворе, давая указания юноше-негру, устанавливающему на козлы восьмифутовое сосновое бревно толщиной в полтора фута. Если Крейг приготовил это бревно, чтобы испытать меня, экзамен будет очень легким. Древесина сосны, растущей во Флориде, настолько мягка, что я мог бы перекусить ее зубами. Крейг родился и жил во Флориде и решил, по-видимому, воспользоваться родным деревом.
Я поднял крышку багажника «форда» и достал оттуда ящик с инструментами, веревку. Увидев меня, Крейг приветливо улыбнулся. Я понял, что ему уже сообщили о сделанном мной вкладе и что он поручит мне работу по очистке своего сада, если я не буду слишком уж неуклюжим.
Я затянул вокруг пояса страховочный пояс, надел на ноги монтерские когти, достал из ящика защитные очки и взял топор, что полегче. Такое снаряжение не было нужно, но придавало мне вид настоящего лесоруба.
– Можно приступать, мистер Крейг?
– Если вы готовы, Арнольд.
Я подошел к бревну и проверил, насколько прочно оно закреплено на козлах. После этого встал перед ним, упершись ногами в мягкий грунт. Для соснового бревна не понадобятся сильные удары – тем более я все еще не совсем доверял своей левой руке.
Я начал рубить бревно – легкими уверенными ударами, не поднимая топор выше плеча, обращая внимание не на силу ударов, а на их точность. Острый топор вонзался в мягкую древесину со звоном отлично отточенной стали. Крупные белые щепки летели в стороны. Через полминуты я отошел. Бревно лежало на земле, разрубленное пополам. Чернокожий юноша с уважением смотрел на меня.
– Жаль, что я не встретил вас несколько лет тому назад – мог бы посоревноваться, – произнес Роджер Крейг.
Я чуть не протянул ему топор, но вовремя спохватился. Дать топор человеку, который только что пришел в себя после инфаркта! Я сдвинул на лоб очки.
– Боюсь, мне было бы трудно составить вам конкуренцию, – сказал я. – В городе хорошо знают о ваших способностях. Джед Реймонд рассказывал мне, как вы работали.
– Джед – хороший парень, – улыбнулся Крейг. В его голосе прозвучали нотки, похожие на те, что слышались в голосе Хейзел, когда прошлым вечером она говорила о Джеде. Но улыбка быстро исчезла с его лица. – Мне до смерти надоело быть половиной человека. – И тут же произнес деловым тоном: – Испытание вы выдержали, причем касается это не только моего сада. Вчера я встретил в клубе судью Карберри. Когда кончите у меня, зайдите и нему и договоритесь об условиях. – Он протянул руку, прервав мои слова благодарности.
– Итак, что вы хотите сделать в моем саду?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
Хейзел села за стол напротив меня и оперлась подбородком о ладонь. Ее пристальный взгляд проникал, казалось, до самого моего позвоночника.
– Вас выдают глаза, – сказала она. – Чем вы действительно занимаетесь, Чет?
Я достал сигареты, предложил ей и закурил сам.
– Неужели отец учил вас задавать подобные вопросы, Хейзел?
– Он всегда доверял мне, – ответила она, – и рассказывал обо всем, что мне хотелось знать. Итак, чем?
– Время от времени я делаю ставки – и часто выигрываю, – я решил пойти ей навстречу.
– Вот это ближе к правде, – удовлетворенно кивнула она. – На человека, зарабатывающего на жизнь физическим трудом, вы не похожи, приятель. Значит, делаете ставки. На что? На лошадей?
– Да, – согласился я.
– Неужели? – Она выпрямилась с такой быстротой, будто через стул, на котором она сидела, пропустили электрический ток. – Вы помните Утреннюю Звезду? На моих глазах она пробежала пять с половиной фарлонгов меньше, чем за…
Мы стали вспоминать прошлое.
Действительно, тесен мир. Первым мужем Хейзел был Чарли Эндрюз, знаменитый игрок, завсегдатай всех ипподромов страны. Мне не довелось с ним встречаться, но был он, однако, другом моего приятеля, который, к сожалению, встал на пути летящей пули. Я решил не говорить Хейзел об этом.
Через пять минут мы выяснили, что одновременно были в Луисвилле на дерби и в Балтиморе на розыгрыше Гран-при несколько лет назад, хотя никак не могли решить, в каком году.
– Нет, я точно помню год, – настаивала Хейзел. – Тогда я впервые начала посещать ипподромы, Мне было тогда семнадцать.
– Значит, сейчас тебе…
– Не увлекайся арифметикой, наездник.
– …меньше, чем мне, – закончил я.
Она сидела и вспоминала прошлое.
– Я не встречала более безобразного мужика, чем Чарли Эндрюз, – произнесла Хейзел с задумчивой улыбкой. – Ростом он был всего лишь метр семьдесят, зато весил за сто десять килограммов, и мускулы были у него даже на ушах. Он остановился в закусочной в Эли выпить чашку кофе. Я работала там официанткой. Чарли ехал в Санта-Аниту. Но прошло три недели, а он все еще сидел на стуле в закусочной, стараясь уговорить меня разделить его состояние. Он ухаживал за мной с утонченностью медведя, а я была тогда совсем зеленая. Шел день за днем, он сидел напротив меня за стойкой, занимая сразу два стула, и расхваливал меня изо всех сил. «Хейзел, милая, – говорил он, – у тебя круп как у чистокровной кобылы. Вряд ли мне удастся встретить девушку с таким задом».
Она покачала головой.
– И в конце концов мы поженились. Мне было хорошо с ним, хотя были дни, когда мы едва сводили концы с концами. Он делал ставки на что угодно.
В ресторан вошли новые посетители, и Хейзел встала, чтобы обслужить их.
– Не уходи, наездник, – попросила она, взглянув через плечо на меня. – Мне редко приходится говорить на эту тему.
Я понимал ее. Это особый мир – мир скачек. Когда Джед Реймонд вошел в «Дикси пиг» в одиннадцать часов, мы с Хейзел все еще вспоминали прошлые забеги.
– Ты, должно быть, знаешь магическое слово, Чет, – заметил он. – Наша хозяйка обычно не бывает так приветлива с простым народом.
Хейзел приподнялась со стула и игриво шлепнула его по плечу. Джед рухнул на диван.
– Этот парень нравится мне, Джед, – она ткнула в меня большим пальцем. – Где ты нашел его?
– Это он нашел меня. – Ему удалось наконец оправиться от игривого шлепка. – Прекрати свои шуточки, женщина, а то я вызову полицию. – Он подвинулся ко мне поближе. – Посошок на дорожку? – спросил Джед.
– Посошок, – кивнул я. – А потом мне нужно идти. Завтра утром у меня встреча с Роджером Крейгом.
Через двадцать минут я поехал обратно в «Ленивую Сюзанну». Перед глазами у меня стояло, будто в ветровом стекле отражалось, лицо Хейзел. Я уже давно не встречал таких женщин.
Я даже забыл – на некоторое время, – зачем приехал в Гудзон.
Это никуда не годится, спохватился я.
Без пяти восемь я въехал в имение Роджера Крейга по плавно изгибающейся дороге, усыпанной гравием и ведущей прямо к дому. На мне был рабочий комбинезон, который наглядно демонстрировал, что я беден, но честен. Крейг уже стоял во дворе, давая указания юноше-негру, устанавливающему на козлы восьмифутовое сосновое бревно толщиной в полтора фута. Если Крейг приготовил это бревно, чтобы испытать меня, экзамен будет очень легким. Древесина сосны, растущей во Флориде, настолько мягка, что я мог бы перекусить ее зубами. Крейг родился и жил во Флориде и решил, по-видимому, воспользоваться родным деревом.
Я поднял крышку багажника «форда» и достал оттуда ящик с инструментами, веревку. Увидев меня, Крейг приветливо улыбнулся. Я понял, что ему уже сообщили о сделанном мной вкладе и что он поручит мне работу по очистке своего сада, если я не буду слишком уж неуклюжим.
Я затянул вокруг пояса страховочный пояс, надел на ноги монтерские когти, достал из ящика защитные очки и взял топор, что полегче. Такое снаряжение не было нужно, но придавало мне вид настоящего лесоруба.
– Можно приступать, мистер Крейг?
– Если вы готовы, Арнольд.
Я подошел к бревну и проверил, насколько прочно оно закреплено на козлах. После этого встал перед ним, упершись ногами в мягкий грунт. Для соснового бревна не понадобятся сильные удары – тем более я все еще не совсем доверял своей левой руке.
Я начал рубить бревно – легкими уверенными ударами, не поднимая топор выше плеча, обращая внимание не на силу ударов, а на их точность. Острый топор вонзался в мягкую древесину со звоном отлично отточенной стали. Крупные белые щепки летели в стороны. Через полминуты я отошел. Бревно лежало на земле, разрубленное пополам. Чернокожий юноша с уважением смотрел на меня.
– Жаль, что я не встретил вас несколько лет тому назад – мог бы посоревноваться, – произнес Роджер Крейг.
Я чуть не протянул ему топор, но вовремя спохватился. Дать топор человеку, который только что пришел в себя после инфаркта! Я сдвинул на лоб очки.
– Боюсь, мне было бы трудно составить вам конкуренцию, – сказал я. – В городе хорошо знают о ваших способностях. Джед Реймонд рассказывал мне, как вы работали.
– Джед – хороший парень, – улыбнулся Крейг. В его голосе прозвучали нотки, похожие на те, что слышались в голосе Хейзел, когда прошлым вечером она говорила о Джеде. Но улыбка быстро исчезла с его лица. – Мне до смерти надоело быть половиной человека. – И тут же произнес деловым тоном: – Испытание вы выдержали, причем касается это не только моего сада. Вчера я встретил в клубе судью Карберри. Когда кончите у меня, зайдите и нему и договоритесь об условиях. – Он протянул руку, прервав мои слова благодарности.
– Итак, что вы хотите сделать в моем саду?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38