Поэтому, если я вижу, что кто-то обижает ее…
Джоан сделала драматический жест и добавила:
– Я считаю – и это не только мое мнение, – что королева совершила большую ошибку, позволив Барбаре Каслмейн появляться при Дворе. Ей следовало настоять на своем.
– Королева была вынуждена поступить именно так, – вполне разумно возразила ей Мэри Бойтон. – Вспомните приданое. Ведь оно еще не выплачено полностью. Кроме того, Англия активно поддерживала Португалию. Королева не могла не считаться с этими обстоятельствами. Кроме того, она любит короля и не хочет ссориться с ним.
– Предположим, она действительно любит его, – продолжила Джоан. – Тем хуже для нее, бедняжки. Но все-таки ей было бы немного легче. Как прекрасно встретилась с ней вдовствующая королева! Она не позволила Екатерине сделать реверанс, а обняла ее и поцеловала, демонстрируя всем, что она признает более высокое положение своей невестки. И это при том, Фрэнсис, что она, наверное, более суровый человек, чем королева Екатерина, которая всегда так добра.
– Нет, нет. Она тоже часто бывает добра, хоть у нее и такая нелегкая жизнь. Моя мать – одна из ее ближайших подруг, и она считает королеву Генриетту-Марию совершенством. На ее долю выпало немало горя, даже уже после Реставрации, хотя мы думали, что после возвращения короля Карла на престол нас всех ждут одни только радости… Она похоронила вначале принца Генриха, а потом принцессу Мэри…
– Потерять мужа и троих детей, – прошептала Мэри Бойтон. – Все говорят, что и у герцогини Орлеанской очень слабое здоровье. Наверное, вдовствующая королева немало волновалась, когда Генриетта ждала ребенка…
– Я тоже очень волновалась, – призналась Фрэнсис, что хоть и вполне соответствовало истине, но было сказано с отсутствующим видом, ибо она старалась развязать пакет, который слуга вдовствующей королевы принес ей всего лишь несколько минут назад.
Обе старшие девочки рассмеялись. Они не могли представить себе, что веселая Фрэнсис может быть взволнована или опечалена чем-нибудь. Она была более беззаботной, чем кто-либо из них, хотя ее семья – мать, сестра и брат – уже давно не приезжали в Лондон из Шотландии, и все знали, что у Фрэнсис нет ни денег, ни собственного дома. Казалось, ничто не может испортить ей хорошего настроения, и хотя другие фрейлины и были шокированы дружбой Фрэнсис с Барбарой Каслмейн, они одновременно завидовали ей, ибо гордая красавица не обращала на них никакого внимания. Как, впрочем, и прекрасный Букингем, который при всех оказывал Фрэнсис знаки внимания и позволял ей втягивать себя во все детские игры и забавы.
– Вот посмотрите, – сказала Джоан, – пока вдовствующая королева будет здесь, недели или месяцы, это не имеет значения, – Каслмейн будет жить в своем загородном доме, где она держит детей, подальше от чужих глаз.
– Это не понравится королю, – предположила Мэри Бойтон. – Что бы ни говорила его мамаша, у них скоро все начнется снова… Фрэнсис Стюарт, ради Бога, что у вас в руках?! О, какая красота!..
Развернув пакет, Фрэнсис вынула из него серебристо-зеленую парчу и, обмотав ею свою стройную, изящную фигуру, принялась делать складки.
– Подарок… от моей кузины, принцессы Генриетты… герцогини Орлеанской, – с гордостью сказала она. – Из нее получится прелестное платье.
Обе девушки, которые были старше Фрэнсис и принадлежали к знатным семьям, смотрели на нее с завистью. Фрэнсис всегда получала дорогие подарки. В день рождения, когда ей исполнилось шестнадцать лет, ей прислали кучу подарков из Франции, среди которых был и браслет с драгоценными камнями от короля Людовика.
И обе они подумали о том, что хоть Фрэнсис и кажется самой бедной из них, в действительности имеет гораздо больше, чем они.
Глава 9
– …Я уверена, что когда ваша дорогая мама вернется из Шотландии, она повторит вам то же, что я только что сказала, – говорила Генриетта-Мария. – Эта дружба с… леди Каслмейн совсем не то, что нужно. Королева, моя невестка, не рискнула поговорить с вами, но она придерживается того же мнения.
Это был конец длинной лекции, которую Фрэнсис пришлось выслушать с приличествующими случаю вежливостью и вниманием. Она сидела рядом со вдовствующей королевой на резном стуле, на который та указала ей в самом начале беседы.
– Я думала… Барбара одна из придворных дам. Невозможно быть невежливой и неприветливой с ней. Кроме того, и сама королева не позволяет себе этого.
Фрэнсис, которой никак не удавалось побороть раздражения, разговаривала со вдовствующей королевой более свободно, чем могла бы позволить себе в свое время в Шато де Коломб.
– Дипломатия, дитя мое, – очень важная вещь! Мне не следует больше говорить об этом. Вы уже не ребенок, хотя моя дочь всегда говорила, что вы никак не можете повзрослеть. Она не забывает вас. Она пишет часто, не так ли?
– О да, Ваше Величество. – Фрэнсис сразу оживилась. – Когда вы послали за мной, я надеялась, что вы хотите поговорить о ней, что, может быть, от нее получено письмо, хотя одно письмо, короткое, я уже получила вместе с парчой.
– Сюзанна, которая приехала вместе со мной и которую вы, без сомнения, помните, сошьет вам из нее платье, по фасону который специально для вас придумала Генриетта-Анна. У меня есть несколько поручений, и я обещала показать вам вот это…
Фрэнсис подумала с облегчением, что, очевидно, лекция закончена и от нее не потребуется никаких обещаний прервать отношения с Барбарой. И почему она должна давать такие обещания? Это было бы абсурдно! В Париже, после того как Генриетта-Анна вышла замуж, ей приходилось находиться в обществе очень славных женщин, которые имели примерно такую же репутацию, как Барбара, но были при Дворе persona grata. Люди просто не обращали внимания на эту сторону их жизни, продолжала размышлять Фрэнсис; то, что король и Барбара больше не являются любовниками, вполне возможно, а если это даже и не так, то королева Екатерина, видимо, смирилась. Если же она не хочет, чтобы Фрэнсис поддерживала дружеские отношения с ее соперницей, она сама может сказать ей об этом, а не просить свою свекровь. Конечно, можно было объяснить это тем, что Екатерина боится разозлить короля, но если бы она попросила Фрэнсис не говорить никому об этом, она бы, конечно, получила согласие… И я даже сказала бы ей, что сейчас Барбара… с месье Джермином, впрочем, нет… не сказала бы…
– Подойдите сюда. Или вам это не интересно? – с укоризной спросила ее Генриетта-Мария.
– Ваше Величество! Конечно, интересно…
– Вы по-прежнему мечтательница! Ваша дорогая мама часто сетовала на то, что вы не можете сосредоточиться на учении и на многом другом в том же духе…
Генриетта-Мария открыла украшенный жемчужинами золотой медальон, который висел у нее на груди на массивной золотой цепочке, тоже инкрустированной жемчугом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
Джоан сделала драматический жест и добавила:
– Я считаю – и это не только мое мнение, – что королева совершила большую ошибку, позволив Барбаре Каслмейн появляться при Дворе. Ей следовало настоять на своем.
– Королева была вынуждена поступить именно так, – вполне разумно возразила ей Мэри Бойтон. – Вспомните приданое. Ведь оно еще не выплачено полностью. Кроме того, Англия активно поддерживала Португалию. Королева не могла не считаться с этими обстоятельствами. Кроме того, она любит короля и не хочет ссориться с ним.
– Предположим, она действительно любит его, – продолжила Джоан. – Тем хуже для нее, бедняжки. Но все-таки ей было бы немного легче. Как прекрасно встретилась с ней вдовствующая королева! Она не позволила Екатерине сделать реверанс, а обняла ее и поцеловала, демонстрируя всем, что она признает более высокое положение своей невестки. И это при том, Фрэнсис, что она, наверное, более суровый человек, чем королева Екатерина, которая всегда так добра.
– Нет, нет. Она тоже часто бывает добра, хоть у нее и такая нелегкая жизнь. Моя мать – одна из ее ближайших подруг, и она считает королеву Генриетту-Марию совершенством. На ее долю выпало немало горя, даже уже после Реставрации, хотя мы думали, что после возвращения короля Карла на престол нас всех ждут одни только радости… Она похоронила вначале принца Генриха, а потом принцессу Мэри…
– Потерять мужа и троих детей, – прошептала Мэри Бойтон. – Все говорят, что и у герцогини Орлеанской очень слабое здоровье. Наверное, вдовствующая королева немало волновалась, когда Генриетта ждала ребенка…
– Я тоже очень волновалась, – призналась Фрэнсис, что хоть и вполне соответствовало истине, но было сказано с отсутствующим видом, ибо она старалась развязать пакет, который слуга вдовствующей королевы принес ей всего лишь несколько минут назад.
Обе старшие девочки рассмеялись. Они не могли представить себе, что веселая Фрэнсис может быть взволнована или опечалена чем-нибудь. Она была более беззаботной, чем кто-либо из них, хотя ее семья – мать, сестра и брат – уже давно не приезжали в Лондон из Шотландии, и все знали, что у Фрэнсис нет ни денег, ни собственного дома. Казалось, ничто не может испортить ей хорошего настроения, и хотя другие фрейлины и были шокированы дружбой Фрэнсис с Барбарой Каслмейн, они одновременно завидовали ей, ибо гордая красавица не обращала на них никакого внимания. Как, впрочем, и прекрасный Букингем, который при всех оказывал Фрэнсис знаки внимания и позволял ей втягивать себя во все детские игры и забавы.
– Вот посмотрите, – сказала Джоан, – пока вдовствующая королева будет здесь, недели или месяцы, это не имеет значения, – Каслмейн будет жить в своем загородном доме, где она держит детей, подальше от чужих глаз.
– Это не понравится королю, – предположила Мэри Бойтон. – Что бы ни говорила его мамаша, у них скоро все начнется снова… Фрэнсис Стюарт, ради Бога, что у вас в руках?! О, какая красота!..
Развернув пакет, Фрэнсис вынула из него серебристо-зеленую парчу и, обмотав ею свою стройную, изящную фигуру, принялась делать складки.
– Подарок… от моей кузины, принцессы Генриетты… герцогини Орлеанской, – с гордостью сказала она. – Из нее получится прелестное платье.
Обе девушки, которые были старше Фрэнсис и принадлежали к знатным семьям, смотрели на нее с завистью. Фрэнсис всегда получала дорогие подарки. В день рождения, когда ей исполнилось шестнадцать лет, ей прислали кучу подарков из Франции, среди которых был и браслет с драгоценными камнями от короля Людовика.
И обе они подумали о том, что хоть Фрэнсис и кажется самой бедной из них, в действительности имеет гораздо больше, чем они.
Глава 9
– …Я уверена, что когда ваша дорогая мама вернется из Шотландии, она повторит вам то же, что я только что сказала, – говорила Генриетта-Мария. – Эта дружба с… леди Каслмейн совсем не то, что нужно. Королева, моя невестка, не рискнула поговорить с вами, но она придерживается того же мнения.
Это был конец длинной лекции, которую Фрэнсис пришлось выслушать с приличествующими случаю вежливостью и вниманием. Она сидела рядом со вдовствующей королевой на резном стуле, на который та указала ей в самом начале беседы.
– Я думала… Барбара одна из придворных дам. Невозможно быть невежливой и неприветливой с ней. Кроме того, и сама королева не позволяет себе этого.
Фрэнсис, которой никак не удавалось побороть раздражения, разговаривала со вдовствующей королевой более свободно, чем могла бы позволить себе в свое время в Шато де Коломб.
– Дипломатия, дитя мое, – очень важная вещь! Мне не следует больше говорить об этом. Вы уже не ребенок, хотя моя дочь всегда говорила, что вы никак не можете повзрослеть. Она не забывает вас. Она пишет часто, не так ли?
– О да, Ваше Величество. – Фрэнсис сразу оживилась. – Когда вы послали за мной, я надеялась, что вы хотите поговорить о ней, что, может быть, от нее получено письмо, хотя одно письмо, короткое, я уже получила вместе с парчой.
– Сюзанна, которая приехала вместе со мной и которую вы, без сомнения, помните, сошьет вам из нее платье, по фасону который специально для вас придумала Генриетта-Анна. У меня есть несколько поручений, и я обещала показать вам вот это…
Фрэнсис подумала с облегчением, что, очевидно, лекция закончена и от нее не потребуется никаких обещаний прервать отношения с Барбарой. И почему она должна давать такие обещания? Это было бы абсурдно! В Париже, после того как Генриетта-Анна вышла замуж, ей приходилось находиться в обществе очень славных женщин, которые имели примерно такую же репутацию, как Барбара, но были при Дворе persona grata. Люди просто не обращали внимания на эту сторону их жизни, продолжала размышлять Фрэнсис; то, что король и Барбара больше не являются любовниками, вполне возможно, а если это даже и не так, то королева Екатерина, видимо, смирилась. Если же она не хочет, чтобы Фрэнсис поддерживала дружеские отношения с ее соперницей, она сама может сказать ей об этом, а не просить свою свекровь. Конечно, можно было объяснить это тем, что Екатерина боится разозлить короля, но если бы она попросила Фрэнсис не говорить никому об этом, она бы, конечно, получила согласие… И я даже сказала бы ей, что сейчас Барбара… с месье Джермином, впрочем, нет… не сказала бы…
– Подойдите сюда. Или вам это не интересно? – с укоризной спросила ее Генриетта-Мария.
– Ваше Величество! Конечно, интересно…
– Вы по-прежнему мечтательница! Ваша дорогая мама часто сетовала на то, что вы не можете сосредоточиться на учении и на многом другом в том же духе…
Генриетта-Мария открыла украшенный жемчужинами золотой медальон, который висел у нее на груди на массивной золотой цепочке, тоже инкрустированной жемчугом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88