– Чтобы потом ссориться с ним и лишать его наследства, – парировала Фрэнсис. – Почему мужчина и женщина, если они любят друг друга, не могут довольствоваться жизнью вдвоем? Зачем обязательно беспокоиться о том, что будет после тебя?
– Потому что человеку свойственно гордиться своей семьей и желать ее продолжения. А что касается короля, так ему просто необходим законный сын, иначе трон достанется герцогу Йоркскому или его детям, а в его семье пока только дочери.
– Ну и что? Разве Елизавета не была великой королевой? Наверное, она прекрасно себя чувствовала. Ей все поклонялись, но она не принадлежала ни одному мужчине. Вот это по мне. Власть и слава, балы и пышные процессии, и мужчины, которые, становясь на одно колено, целуют мне руку. Я играю с теми, кто оказывает мне знаки внимания, и держу их возле себя обещаниями, которых никогда не выполняю.
Мэри, которая с нетерпением ждала свадьбы и мечтала о том, чтобы иметь много детей, смотрела на Фрэнсис с нескрываемым сожалением и удивлением. Если она думает, что ей удастся именно так прожить жизнь, значит, она еще глупее, чем кажется. Уже сейчас было немало разговоров о том, что король неравнодушен к ней, и никто не надеялся на то, что Фрэнсис и впредь сможет удерживать его на расстоянии.
Целовать ей руку и довольствоваться обещаниями – это не для Карла, со злорадством думала Мэри, но она не могла побороть своей зависти, потому что Фрэнсис расцветала с каждым днем, становясь неотразимо прекрасной.
Король был очень нежен со своей супругой и старался успокоить ее, говоря, что подобное нередко происходит с молодыми женщинами. Пройдет немного времени, она поправится; и у них непременно будут дети.
Барбара проявила полное равнодушие к тому, что в течение нескольких недель король не принимал участие в ее вечерах, зато Букингем не скрывал своего торжества, и был очень доволен собой.
– Выкидыш, если он случился один раз, вполне может повториться, – сказал он Фрэнсис. – Такое часто случается с нервными, ревнивыми женщинами, которые не могут найти себе места, когда их мужья отлучаются куда-нибудь. Посмотрите – это будет бездетный брак, так же, как и брак Екатерины Арагонской, а Карл хочет наследника ничуть не меньше, чем Генрих Восьмой. К тому же бездетную королеву не может не преследовать мысль об Анне Болейн.
– Эта мысль должна преследовать любого фаворита короля, – дерзко ответила Фрэнсис. – Лучше уж сохранить голову на плечах, чем в течение нескольких лет быть королевой.
– Генрих был очень жестоким человеком. Карл совсем другой. Он может развестись с женой, но казнить ее он не может, – успокоил ее Букингем. – Это не должно вас волновать.
– Волновать меня?!
Фрэнсис, которая до этого момента перебирала струны арфы, в то время, как Букингем, не слишком одаренный композитор, пытался подобрать мелодию к стихам мистера Драйдена, оторвалась от инструмента и в недоумении уставилась на своего собеседника.
– Если этот брак распадется, у вас, Фрэнсис, появится шанс. Что касается меня, то я просто восхищен тем, как вы себя ведете. Мужчин можно довести до безумия, если постоянно отказывать им в том, к чему они стремятся…
– Если вы имеете в виду короля… Я люблю его, он очень добр со мной… Мы – кузены…
– Да, знаю, через Блантира, – небрежно заметил Букингем, который уже неоднократно слышал об этом и от Фрэнсис, и от короля. – Это совсем не такое близкое родство, но даже если бы вы были и настоящими кузенами, это все равно не препятствие для брака в королевских семьях.
– Я не предполагала, что у вас такое богатое воображение, – спокойно ответила Фрэнсис. – Даже если бы Карл был свободен, а я принадлежала бы к королевской семье, я никогда не влюбилась бы в него.
– А королеве вовсе не обязательно быть влюбленной в своего супруга и иметь королевское происхождение. Что вы скажете об Анне Хайд, которая теперь, будучи женой Йорка, оказалась возле самого трона? Вы были бы восхитительной королевой, моя прелесть, и какая беда в том, что, в отличие от большинства женщин, вы не влюблены в Карла? Королева может позволить себе выбирать любовников по своему вкусу. Вовсе не все королевы так чопорны и жеманны, как маленькая коричневая курочка – Екатерина Браганса.
– У вас какой-то очень странный юмор. Я не понимаю его, – ответила Фрэнсис.
И действительно – ее голубые глаза не выражали ровным счетом ничего, поэтому Букингем был вынужден поверить ей.
– Вы сами не знаете, какая у вас власть в руках, – сказал он, но на этот раз его слова не оставили Фрэнсис равнодушной.
– У меня нет никакой власти, и она мне не нужна. Она встала со стула, на котором так и сидела возле арфы, и вышла из комнаты, не взглянув на него.
Однако этот разговор очень взволновал ее, и ей не сразу удалось справиться со своими чувствами, хотя уже очень скоро она была в состоянии сказать себе, что восприняла болтовню Букингема слишком серьезно. Разве она не знает, что он всегда говорит первое, что приходит ему в голову? Разве она не слышала, как Барбара говорила, что он никогда не задумывается над своими словами?
Фрэнсис всегда любила проводить время в его обществе, потому что своими экстравагантными шутками и поступками он заставлял ее хохотать до слез. Только вчера они разыграли букингемовскую версию «Фермы», и как прекрасно они повеселились!
Фрэнсис, наряженная павлином, прогуливалась по длинным коридорам, заходя то в одну комнату, то в другую, в сопровождении дюжины наиболее преданных поклонников, которым были обещаны поцелуи за каждое перо, которое они смогут выдернуть из ее костюма.
Потом Букингем, завернувшись в меховую полость, в длинном коридоре выскочил из-за угла прямо на одну из придворных дам королевы, которая, не подозревая, что игра уже началась, едва не лишилась рассудка от страха.
В конце вечера он неожиданно стал серьезным, взял в руки лютню и попросил свою жену, похожую на мышку, спеть для гостей. Она исполнила его просьбу, и ее голос звучал неожиданно мягко и чисто.
– Будь со мной и стань моей любовью, – пела герцогиня Букингемская, урожденная Мэри Фейерфакс, и все гости подпевали ей.
Он не имел в виду ничего плохого, решила Фрэнсис. Все это не более, чем абсурд. Он сравнивал нашу королеву с Екатериной Арагонской, хотя между ними нет ничего общего. Кроме того, ведь у Генриха была дочь от первой жены, а если королева родит Карлу дочь, он ни за что не откажет ей в праве на трон. Мужчины очень часто гордятся своими дочерями. Даже Филипп Орлеанский, уж на что отвратительное существо, и тот, говорят, без ума от дочери, которую родила ему Риетта. Это просто смешно, что ему удалось так напугать меня за какие-то несколько минут, сказала себе Фрэнсис.
Между тем, она была очень рада тому, что в течение последующих нескольких дней могла не встречаться с Букингемом:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88