На этот раз фашистский пулемет умолк навсегда...
А подвиги полковых медиков во главе со старшим врачом О. С. Саркаровым? Под огнем врага, в антисанитарных условиях военные хирурги Рожков, Мирский и Кропалев мужественно боролись за жизнь раненых бойцов и командиров. Я лично знаю, что им иной раз приходилось делать такие неотложные операции, которые под силу лишь хирургам тыловых госпиталей, где для этого есть все необходимые условия.
А самоотверженные действия санинструкторов Л. И. Кузнецова и П. М. Школьникова? Но они сами о них говорили: работа. Но тот, кто прошел через горнило войны, хорошо знает, что это за работа, если за день порой каждому санинструктору приходилось эвакуировать с поля боя по 20-25 раненых бойцов и командиров. А ведь и санинструктор от пуль и осколков не заговорен.
Командир взвода связи лейтенант Н. А. Литвинов... Он и сейчас как живой стоит у меня перед глазами. Молодой, веселый. Он очень любил жизнь. Но когда потребовалось, отдал ее за Родину без колебаний.
...Это случилось в районе населенного пункта Зидьки. В самый разгар боя вдруг прекратилась связь с батальонами. Посланный на линию связист не дошел до обрыва. Не смогли устранить обрыв и два других бойца, ушедших вслед за ним. И тогда за дело взялся сам лейтенант Литвинов. Пуля снайпера настигла его где-то в десятке метров от места повреждения линии связи. Даже будучи смертельно раненным, лейтенант нашел силы преодолеть эти метры и, уже умирая, соединил концы проводов. Связь была восстановлена, полк продолжил бой.
Но это все о мужчинах. Хоть и неимоверно трудны были тяготы и лишения войны, но все равно мужчинам-воинам было гораздо легче переносить их, чем, скажем, нашим девушкам. А их у нас в полку было немало. Я даже сейчас многих из них помню по именам. Это Валентина Валикова, Любовь Парриль, Евгения Рудакова, Екатерина Рябова, Паша Чичасова... Но самая громкая слава ходила тогда у нас о Тане Елумеевой.
...В районе Мохнача тогда разгорелся жаркий бой. И случилось так, что наиболее сильный удар врага пришелся именно по подразделению, где было много молодых, необстрелянных солдат из недавнего пополнения.
Бойцы дрогнули, начали пятиться. И тут среди них появилась Таня Елумеева, которая как раз возвращалась из медсанроты. Оценив ситуацию, отважная девушка не растерялась и, взяв из рук убитого красноармейца винтовку, вскинула ее над головой, крикнула:
- Без паники, товарищи! Нам ли, советским воинам, бояться фашистов?! За мной, родимые, вперед!
Она первой бросилась в контратаку. За ней последовали все без исключения бойцы подразделения. Гитлеровцы не выдержали их натиска и обратились в бегство.
Следует сказать, что в период боев под Мохначом Таня Елумеева вынесла с поля боя 45 раненых бойцов и командиров. За оба этих подвига мы представили ее к званию Героя Советского Союза. Но так уж случилось, что вместо этой награды ей дали орден Красного Знамени.
Кстати, это была не единственная ее награда. В разное время я имел честь лично вручить этой отважной девушке медали "За отвагу" и "За боевые заслуги". Таня Елумеева была дважды ранена. Но каждый раз, едва подлечившись, возвращалась в боевой строй. Забегая вперед, скажу, что героическая комсомолка прошла с нашим полком долгий путь. И лишь после третьего ранения, в январе 1944 года, она, почти потеряв зрение, вынуждена была выбыть из наших рядов.
Глава пятая.
Летом 1943-го...
Весна подходила к концу. Не за горами было уже лето. Лето третьего года войны.
На фронте к этому времени наступило весьма продолжительное затишье. Но мы знали, что это затишье перед новой бурей. Гитлеровское командование лихорадочно готовилось к тому, чтобы именно этим летом вырвать из наших рук стратегическую инициативу, изменить ход войны в свою пользу. Местом для осуществления этих планов оно выбрало так называемый Курский выступ участок фронта между Орлом и Харьковом.
Перед началом Курской битвы войска правого крыла Юго-Западного фронта, в состав которых входило и наше соединение, продолжали занимать оборону южнее Харькова, на Северском Донце. Правда, после боев в районе Мохнача 25-я гвардейская стрелковая дивизия несколько выдвинулась вперед и сосредоточилась теперь между Чугуевом и Купянском.
Мы теперь, начиная с мартовских боев, организованно входили в состав 6-й армии. С ее руководящим составом знакомы еще со времен боев на сторожевском плацдарме. Так что периода так называемого привыкания к новому начальству не было.
В конце мая в нашей дивизии побывал командующий Юго-Западным фронтом генерал армии Р. Л. Малиновский. Объехал все ее полки. Как мы смогли понять, его особенно интересовало построение обороны на танкоопасных направлениях. Здесь он подолгу осматривал инженерные сооружения, беседовал с бойцами и командирами. А меня в один из моментов спросил:
- Вы знакомы, товарищ майор, с новыми немецкими "тиграми", "пантерами" и "фердинандами"? Умеете вести с ними борьбу?
Я ответил, что в полку лишь понаслышке знают об этих фашистских танках и самоходных орудиях.
Командующий тут же приказал провести занятия по изучению способов борьбы с новыми гитлеровскими танками, выделил для этого специалистов.
Словом, мы все почувствовали, что надвигаются довольно серьезные испытания, и готовились к ним: принимали пополнение, проводили полевые занятия. Проводились и перестановки офицерского состава. Дело в том, что в предыдущих боях вышли из строя немало опытных командиров рот и батальонов. Вместо них нам присылали офицеров, только что окончивших ускоренные фронтовые или центральные курсы. Ставить этих людей сразу на роты и батальоны, а возможно, даже и выше, было, конечно, рискованно. Вот почему на должности полкового и батальонного звеньев мы старались выдвигать своих людей. Так, заместителем командира полка вместо убывшего майора Б. М. Генералова мы назначили капитана А. Я. Обухова. В 78-й полк был переведен начштаба полка капитан А. Н. Потемкин, а оттуда вернулся уже знакомый нам капитан П. И. Жидиков. Батальон от Обухова принял командир роты коммунист капитан П. Я. Полежаев, успевший зарекомендовать себя смелым, инициативным офицером.
Кроме того, к тому времени из полка выбыли на учебу командиры первого и второго батальонов Я. М. Агафонов и Н. Н. Щербаков. Вместо них на эти должности были назначены соответственно вернувшийся из госпиталя капитан В. П. Шкилев и дальневосточник коммунист старший лейтенант С. Г. Стариченко. Здесь следует подчеркнуть, что, хотя Степан Герасимович Стариченко еще не участвовал в боях, он был опытным кадровым командиром довоенной закалки.
Итак, наш полковой коллектив складывался, креп день ото дня. К началу июля, например, мы уже имели в своих рядах довольно боеспособное партийное ядро, насчитывающее 279 коммунистов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
А подвиги полковых медиков во главе со старшим врачом О. С. Саркаровым? Под огнем врага, в антисанитарных условиях военные хирурги Рожков, Мирский и Кропалев мужественно боролись за жизнь раненых бойцов и командиров. Я лично знаю, что им иной раз приходилось делать такие неотложные операции, которые под силу лишь хирургам тыловых госпиталей, где для этого есть все необходимые условия.
А самоотверженные действия санинструкторов Л. И. Кузнецова и П. М. Школьникова? Но они сами о них говорили: работа. Но тот, кто прошел через горнило войны, хорошо знает, что это за работа, если за день порой каждому санинструктору приходилось эвакуировать с поля боя по 20-25 раненых бойцов и командиров. А ведь и санинструктор от пуль и осколков не заговорен.
Командир взвода связи лейтенант Н. А. Литвинов... Он и сейчас как живой стоит у меня перед глазами. Молодой, веселый. Он очень любил жизнь. Но когда потребовалось, отдал ее за Родину без колебаний.
...Это случилось в районе населенного пункта Зидьки. В самый разгар боя вдруг прекратилась связь с батальонами. Посланный на линию связист не дошел до обрыва. Не смогли устранить обрыв и два других бойца, ушедших вслед за ним. И тогда за дело взялся сам лейтенант Литвинов. Пуля снайпера настигла его где-то в десятке метров от места повреждения линии связи. Даже будучи смертельно раненным, лейтенант нашел силы преодолеть эти метры и, уже умирая, соединил концы проводов. Связь была восстановлена, полк продолжил бой.
Но это все о мужчинах. Хоть и неимоверно трудны были тяготы и лишения войны, но все равно мужчинам-воинам было гораздо легче переносить их, чем, скажем, нашим девушкам. А их у нас в полку было немало. Я даже сейчас многих из них помню по именам. Это Валентина Валикова, Любовь Парриль, Евгения Рудакова, Екатерина Рябова, Паша Чичасова... Но самая громкая слава ходила тогда у нас о Тане Елумеевой.
...В районе Мохнача тогда разгорелся жаркий бой. И случилось так, что наиболее сильный удар врага пришелся именно по подразделению, где было много молодых, необстрелянных солдат из недавнего пополнения.
Бойцы дрогнули, начали пятиться. И тут среди них появилась Таня Елумеева, которая как раз возвращалась из медсанроты. Оценив ситуацию, отважная девушка не растерялась и, взяв из рук убитого красноармейца винтовку, вскинула ее над головой, крикнула:
- Без паники, товарищи! Нам ли, советским воинам, бояться фашистов?! За мной, родимые, вперед!
Она первой бросилась в контратаку. За ней последовали все без исключения бойцы подразделения. Гитлеровцы не выдержали их натиска и обратились в бегство.
Следует сказать, что в период боев под Мохначом Таня Елумеева вынесла с поля боя 45 раненых бойцов и командиров. За оба этих подвига мы представили ее к званию Героя Советского Союза. Но так уж случилось, что вместо этой награды ей дали орден Красного Знамени.
Кстати, это была не единственная ее награда. В разное время я имел честь лично вручить этой отважной девушке медали "За отвагу" и "За боевые заслуги". Таня Елумеева была дважды ранена. Но каждый раз, едва подлечившись, возвращалась в боевой строй. Забегая вперед, скажу, что героическая комсомолка прошла с нашим полком долгий путь. И лишь после третьего ранения, в январе 1944 года, она, почти потеряв зрение, вынуждена была выбыть из наших рядов.
Глава пятая.
Летом 1943-го...
Весна подходила к концу. Не за горами было уже лето. Лето третьего года войны.
На фронте к этому времени наступило весьма продолжительное затишье. Но мы знали, что это затишье перед новой бурей. Гитлеровское командование лихорадочно готовилось к тому, чтобы именно этим летом вырвать из наших рук стратегическую инициативу, изменить ход войны в свою пользу. Местом для осуществления этих планов оно выбрало так называемый Курский выступ участок фронта между Орлом и Харьковом.
Перед началом Курской битвы войска правого крыла Юго-Западного фронта, в состав которых входило и наше соединение, продолжали занимать оборону южнее Харькова, на Северском Донце. Правда, после боев в районе Мохнача 25-я гвардейская стрелковая дивизия несколько выдвинулась вперед и сосредоточилась теперь между Чугуевом и Купянском.
Мы теперь, начиная с мартовских боев, организованно входили в состав 6-й армии. С ее руководящим составом знакомы еще со времен боев на сторожевском плацдарме. Так что периода так называемого привыкания к новому начальству не было.
В конце мая в нашей дивизии побывал командующий Юго-Западным фронтом генерал армии Р. Л. Малиновский. Объехал все ее полки. Как мы смогли понять, его особенно интересовало построение обороны на танкоопасных направлениях. Здесь он подолгу осматривал инженерные сооружения, беседовал с бойцами и командирами. А меня в один из моментов спросил:
- Вы знакомы, товарищ майор, с новыми немецкими "тиграми", "пантерами" и "фердинандами"? Умеете вести с ними борьбу?
Я ответил, что в полку лишь понаслышке знают об этих фашистских танках и самоходных орудиях.
Командующий тут же приказал провести занятия по изучению способов борьбы с новыми гитлеровскими танками, выделил для этого специалистов.
Словом, мы все почувствовали, что надвигаются довольно серьезные испытания, и готовились к ним: принимали пополнение, проводили полевые занятия. Проводились и перестановки офицерского состава. Дело в том, что в предыдущих боях вышли из строя немало опытных командиров рот и батальонов. Вместо них нам присылали офицеров, только что окончивших ускоренные фронтовые или центральные курсы. Ставить этих людей сразу на роты и батальоны, а возможно, даже и выше, было, конечно, рискованно. Вот почему на должности полкового и батальонного звеньев мы старались выдвигать своих людей. Так, заместителем командира полка вместо убывшего майора Б. М. Генералова мы назначили капитана А. Я. Обухова. В 78-й полк был переведен начштаба полка капитан А. Н. Потемкин, а оттуда вернулся уже знакомый нам капитан П. И. Жидиков. Батальон от Обухова принял командир роты коммунист капитан П. Я. Полежаев, успевший зарекомендовать себя смелым, инициативным офицером.
Кроме того, к тому времени из полка выбыли на учебу командиры первого и второго батальонов Я. М. Агафонов и Н. Н. Щербаков. Вместо них на эти должности были назначены соответственно вернувшийся из госпиталя капитан В. П. Шкилев и дальневосточник коммунист старший лейтенант С. Г. Стариченко. Здесь следует подчеркнуть, что, хотя Степан Герасимович Стариченко еще не участвовал в боях, он был опытным кадровым командиром довоенной закалки.
Итак, наш полковой коллектив складывался, креп день ото дня. К началу июля, например, мы уже имели в своих рядах довольно боеспособное партийное ядро, насчитывающее 279 коммунистов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47