То, что было между небом и морем, вдруг исчезло, заплыло, и в какой-то момент светло-серая щетинистая громада «Гаджиева» появилась вблизи и вся сразу.
На корабле нам отвели целый отсек для пилотов - не каюты, а кают-компанию - или как она там называется, у лётного персонала? В общем, зал, где можно посидеть и расслабиться.
Сначала наш вылет планировался на девять тридцать; но погода не давала надёжной маскировки, а потом пришёл приказ задержаться до одиннадцати. Я уже догадался, что к чему, а вот док психовал. На таких, как у него, непроницаемых физиономиях вообще-то почти всегда всё написано.
– Не психуй, - сказал я ему тихо, чтобы не слышали наши. Они там возобновляли мосты и сводили счёты, я не хотел мешать.
– Да мне-то что, - выдавил он сквозь зубы. - Мне-то уже почти всё равно. Но ребята…
– Ребята, - согласился я. - Док, чисто неофициально. Что нас там может ждать? Что-нибудь такое, с чем мы не справимся?
Он помолчал, гоняя желваки.
– Из всех поганых вариантов я никак не могу выбрать, самый поганый, - сказал он наконец. - Но во всех подразумевается, что вирус - будем так его назвать для простоты, идёт? - пробил защиту. У кого-то одного, у всех… не знаю. Почему пробил - тоже не знаю. А главное, я не могу даже предположить, почему в этой ситуации никто не запустил режим ликвидации площадки. Хотя это прописано… ну, разве что не в геноме.
– А что за защита? - спросил я. - Антидот или что?
– Антидоты, дорогой товарищ Гудвин, это от ядов и наркотиков.
В нашем случае имеется так называемый ингибитор. Вводится в организм до заражения или после… но лучше, конечно, до. Хотя ядро вируса инактивируется практически мгновенно, всё, что оно успело натворить, остаётся. То есть применять ингибитор на поздних этапах бессмысленно.
– Мозг всё равно сгорает?.
– Можно сказать и так… Сам вирус после ингибиции перестаёт размножаться и через двенадцать часов распадается без следа.
– Без следа?
– Ну… если знать, что искать…
– И что могло сорваться?
– Собственно, основных вариантов два: либо ингибитор оказался не той системы, либо вирус мутировал. И то, и другое из области сверхмаловероятных-изпальцавысосанных допущений. В рамки здравого смысла укладывается разве что… - он задумался. - Для ясности: всегда одновременно готовится пара: новая модификация вируса и новая модификация ингибитора. Ключ и замок. По какой-то причине вирус создали, а синтез ингибитора не состоялся. Оборудование навернулось, короткое замыкание, сырьё не завезли, что там ещё? А вирус выбрался на свободу… Вы понимаете, надеюсь, что и это тоже - бред в форме свободных ассоциаций?
– Точно - бред?
– Ну… если бы там действительно, - он надавил голосом на это «действительно», - что-то не случилось, я бы сказал - да, бред. Не может быть, технология не позволяет. И так далее… Но там - там что-то СЛУЧИЛОСЬ.
– Так всё-таки: с чем таким мы можем столкнуться?.
– Если ребята заразились, то с очень умным, изобретательным, быстрым и жестоким врагом. Врагом просто по определению. - он хочет вас убить и всё вокруг разрушить. Но вот не разрушает же… что меня озадачивает. Вообще-то я хотел пойти один и посмотреть…
– Ничего, - сказал я. - Вам дали в помощь тех, кого не жалко.
Без четверти одиннадцать на палубу сел Ка-128, и тут же нам сообщили, что высадка откладывается по крайней мере на два часа: обещанная сплошная низкая облачность задерживалась…
34.
Ка-128 - единственная машинка, которую мне довелось пилотировать от взлёта до посадки. Это было незадолго до казуса со Скифом и роспуска группы… долго рассказывать, да и ни к чему; в общем, случилось так, что нас надо было вывозить, вывозить срочно, а ждать штатного борта у нас не хватило бы патронов. И я решил - да долбись оно всё конём, не видел я ни одного лётчика, у которого мне хотелось бы чему-нибудь научиться. И вообще: все машины делаются одними и теми же людьми и по одной и той же логике.
В сущности, так и оказалось. Самое сложное было - найти, чем запускается двигатель…
Так что лёгонькая универсальная машинка Ка-128 - это для меня что-то вроде первой и единственной женщины, я к ней не могу быть равнодушен.
Я с удовольствием смотрел, как она танцует над палубой, касается надувными поплавками настила и не замирает, а продолжает покачиваться, а потом - как из салона толстой задницей вперёд выбирается генерал, а за ним копошится тоже что-то очень знакомое, рыжее с макушки.
Хорошая была песенка: «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались…»
Что-то подобное чуть позже исполнили и высыпавшие на взлётную палубу ребята. То есть они орали погромче, погрубее и с разными выражениями, но было понятно, что им это в кайф - в смысле, прилёт Лисы; вряд ли они имели в виду генерала. Не орал только Скиф.
Он подошёл ко мне и тихо сказал:
– Ну ты и подонок.
– А я что? - ответил я голосом лошади из анекдота про виски с гречневой кашей. - Я и сама охуела.
Он вряд ли поверил, но формальные придирки я отсёк. Не знал и не знал. В конце концов, Лиса - большая девочка и с кем только не спала.
Я потом ещё несколько раз возвращался мысленно к этой теме: ладно, с нами всё понятно, мы трэш, который грех не использовать в последний раз. Но - Лиса? Неужели из-за единственного, подчёркиваю, единственного! - курса лечения? Всё-таки это тоже отметина нашего гнусного времени, когда наркотиками народ пичкают чуть ли не насильно, а старый добрый алкоголь загоняют куда-то на обочину? И не прав ли старина Соболь, завязавший с любой активной органикой и утверждавший, что именно через лёгкую наркоту в народ внедряют не свойственные народу модусы? Медленно и методично формируют управляемое стадо.
Впрочем, говорил тот же Соболь, иначе-то нельзя, иначе-то всё навернётся на первом же повороте…
Я уже не узнаю этого никогда.
Так вот, возвращаясь к Лисе: она ведь не знала, что генерал её уже включил в группу. Значит, она добивалась всего сама. За каких-то пару-тройку часов преодолеть пусть даже видимость сопротивления - дано не каждому.
Рыбка! Таких, как ты, не было, нет, да и не надо бы…
36.
Сели так: генерал - за столиком посередине, док слева от него и немного отдельно, я - справа. Правая рука, десница. Как оно и положено.
Ребята разместились полукругом перед нами. Пока ещё в штатском, только Люба переоделся в камуфло. Думаю, свою охраничью форму он мелко порезал и утопил в унитазе.
У Лисы были мокрые волосы. Она сразу же, прилетев, попёрлась в душ. Туда же (вот ведь не повезло беднягам) почти вслед за нею попёрлись трое морпехов - ополоснуться после тренировки. Плохо было то, что морпехи оказались хоть поверхностно, но в курсе наших дел: что у них на борту какая-то особая группа, что в составе группы баба - ну и всё такое. Конечно, корабль - это большая деревня, утаить здесь невозможно ничего, но какое-то подобие дисциплины быть должно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
На корабле нам отвели целый отсек для пилотов - не каюты, а кают-компанию - или как она там называется, у лётного персонала? В общем, зал, где можно посидеть и расслабиться.
Сначала наш вылет планировался на девять тридцать; но погода не давала надёжной маскировки, а потом пришёл приказ задержаться до одиннадцати. Я уже догадался, что к чему, а вот док психовал. На таких, как у него, непроницаемых физиономиях вообще-то почти всегда всё написано.
– Не психуй, - сказал я ему тихо, чтобы не слышали наши. Они там возобновляли мосты и сводили счёты, я не хотел мешать.
– Да мне-то что, - выдавил он сквозь зубы. - Мне-то уже почти всё равно. Но ребята…
– Ребята, - согласился я. - Док, чисто неофициально. Что нас там может ждать? Что-нибудь такое, с чем мы не справимся?
Он помолчал, гоняя желваки.
– Из всех поганых вариантов я никак не могу выбрать, самый поганый, - сказал он наконец. - Но во всех подразумевается, что вирус - будем так его назвать для простоты, идёт? - пробил защиту. У кого-то одного, у всех… не знаю. Почему пробил - тоже не знаю. А главное, я не могу даже предположить, почему в этой ситуации никто не запустил режим ликвидации площадки. Хотя это прописано… ну, разве что не в геноме.
– А что за защита? - спросил я. - Антидот или что?
– Антидоты, дорогой товарищ Гудвин, это от ядов и наркотиков.
В нашем случае имеется так называемый ингибитор. Вводится в организм до заражения или после… но лучше, конечно, до. Хотя ядро вируса инактивируется практически мгновенно, всё, что оно успело натворить, остаётся. То есть применять ингибитор на поздних этапах бессмысленно.
– Мозг всё равно сгорает?.
– Можно сказать и так… Сам вирус после ингибиции перестаёт размножаться и через двенадцать часов распадается без следа.
– Без следа?
– Ну… если знать, что искать…
– И что могло сорваться?
– Собственно, основных вариантов два: либо ингибитор оказался не той системы, либо вирус мутировал. И то, и другое из области сверхмаловероятных-изпальцавысосанных допущений. В рамки здравого смысла укладывается разве что… - он задумался. - Для ясности: всегда одновременно готовится пара: новая модификация вируса и новая модификация ингибитора. Ключ и замок. По какой-то причине вирус создали, а синтез ингибитора не состоялся. Оборудование навернулось, короткое замыкание, сырьё не завезли, что там ещё? А вирус выбрался на свободу… Вы понимаете, надеюсь, что и это тоже - бред в форме свободных ассоциаций?
– Точно - бред?
– Ну… если бы там действительно, - он надавил голосом на это «действительно», - что-то не случилось, я бы сказал - да, бред. Не может быть, технология не позволяет. И так далее… Но там - там что-то СЛУЧИЛОСЬ.
– Так всё-таки: с чем таким мы можем столкнуться?.
– Если ребята заразились, то с очень умным, изобретательным, быстрым и жестоким врагом. Врагом просто по определению. - он хочет вас убить и всё вокруг разрушить. Но вот не разрушает же… что меня озадачивает. Вообще-то я хотел пойти один и посмотреть…
– Ничего, - сказал я. - Вам дали в помощь тех, кого не жалко.
Без четверти одиннадцать на палубу сел Ка-128, и тут же нам сообщили, что высадка откладывается по крайней мере на два часа: обещанная сплошная низкая облачность задерживалась…
34.
Ка-128 - единственная машинка, которую мне довелось пилотировать от взлёта до посадки. Это было незадолго до казуса со Скифом и роспуска группы… долго рассказывать, да и ни к чему; в общем, случилось так, что нас надо было вывозить, вывозить срочно, а ждать штатного борта у нас не хватило бы патронов. И я решил - да долбись оно всё конём, не видел я ни одного лётчика, у которого мне хотелось бы чему-нибудь научиться. И вообще: все машины делаются одними и теми же людьми и по одной и той же логике.
В сущности, так и оказалось. Самое сложное было - найти, чем запускается двигатель…
Так что лёгонькая универсальная машинка Ка-128 - это для меня что-то вроде первой и единственной женщины, я к ней не могу быть равнодушен.
Я с удовольствием смотрел, как она танцует над палубой, касается надувными поплавками настила и не замирает, а продолжает покачиваться, а потом - как из салона толстой задницей вперёд выбирается генерал, а за ним копошится тоже что-то очень знакомое, рыжее с макушки.
Хорошая была песенка: «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались…»
Что-то подобное чуть позже исполнили и высыпавшие на взлётную палубу ребята. То есть они орали погромче, погрубее и с разными выражениями, но было понятно, что им это в кайф - в смысле, прилёт Лисы; вряд ли они имели в виду генерала. Не орал только Скиф.
Он подошёл ко мне и тихо сказал:
– Ну ты и подонок.
– А я что? - ответил я голосом лошади из анекдота про виски с гречневой кашей. - Я и сама охуела.
Он вряд ли поверил, но формальные придирки я отсёк. Не знал и не знал. В конце концов, Лиса - большая девочка и с кем только не спала.
Я потом ещё несколько раз возвращался мысленно к этой теме: ладно, с нами всё понятно, мы трэш, который грех не использовать в последний раз. Но - Лиса? Неужели из-за единственного, подчёркиваю, единственного! - курса лечения? Всё-таки это тоже отметина нашего гнусного времени, когда наркотиками народ пичкают чуть ли не насильно, а старый добрый алкоголь загоняют куда-то на обочину? И не прав ли старина Соболь, завязавший с любой активной органикой и утверждавший, что именно через лёгкую наркоту в народ внедряют не свойственные народу модусы? Медленно и методично формируют управляемое стадо.
Впрочем, говорил тот же Соболь, иначе-то нельзя, иначе-то всё навернётся на первом же повороте…
Я уже не узнаю этого никогда.
Так вот, возвращаясь к Лисе: она ведь не знала, что генерал её уже включил в группу. Значит, она добивалась всего сама. За каких-то пару-тройку часов преодолеть пусть даже видимость сопротивления - дано не каждому.
Рыбка! Таких, как ты, не было, нет, да и не надо бы…
36.
Сели так: генерал - за столиком посередине, док слева от него и немного отдельно, я - справа. Правая рука, десница. Как оно и положено.
Ребята разместились полукругом перед нами. Пока ещё в штатском, только Люба переоделся в камуфло. Думаю, свою охраничью форму он мелко порезал и утопил в унитазе.
У Лисы были мокрые волосы. Она сразу же, прилетев, попёрлась в душ. Туда же (вот ведь не повезло беднягам) почти вслед за нею попёрлись трое морпехов - ополоснуться после тренировки. Плохо было то, что морпехи оказались хоть поверхностно, но в курсе наших дел: что у них на борту какая-то особая группа, что в составе группы баба - ну и всё такое. Конечно, корабль - это большая деревня, утаить здесь невозможно ничего, но какое-то подобие дисциплины быть должно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39