ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Начало прибывать снаряжение, его грузили на тележку. Затем тележку втолкнули в сферу и Вотский принялся за тянущийся бесконечно процесс разгрузки. На самом деле он работал так быстро, как мог, но для наблюдателей с этой стороны он шевелился не быстрее улитки. Парадокс состоял в следующем: Вотского бесила их медлительность. В то время, как он крутился что есть сил, они двигались, как полудохлые мухи! Для них же даже падение капли пота с его лба на невидимый пол было зрелищем, растягивающимся на секунды.
Наконец прибыл и мотоцикл, тяжелый, армейского образца, но в хорошем состоянии и снабженный бензином в достаточном количестве для того, чтобы проехать две с половиной сотни миль. Машину пристроили на вторую тележку и также втолкнули в сферу. По другую сторону Вотский начал невероятно медленный процесс приведения мотоцикла в рабочее состояние. Но что бы там ни творилось со временем, в остальном физические законы, похоже, вели себя прилично. Мотор кашлянул и начал издавать звуки, похожие на частые удары кувалд по дереву — прослушивался каждый рабочий такт в отдельности. Затем Вотский медленно, очень медленно, однако гораздо быстрее Симмонса стал продвигаться вглубь белого пространства и наконец исчез из виду. Остались лишь две пустые тележки...
И после исчезновения Вотского майор продолжал наблюдать за сферой до тех пор, пока у него не начали болеть глаза. Тогда он повернулся, прошел по дорожке до кольцеобразной платформы и стал подниматься по деревянным ступеням к жерлу шахты, пронизывающей магмассу. Именно там, на площадке возле шахты, его ожидал Виктор Лучов. Подойдя к нему, майор произнес:
— Директор Лучов, я отметил, что вы устранились от данного эксперимента. Ваше отсутствие может показаться подозрительным! — Тон его голоса был нейтральным, а может, даже слегка оправдывающимся.
— И впредь я буду продолжать воздерживаться от таких... актов! — ответил Лучов. — Это вы служите в КГБ, майор, а я являюсь ученым. Вы называете это экспериментом, а я называю это смертной казнью. Насколько я понимаю — двойной казнью. Я полагал, что к этому времени все будет кончено, иначе не появился бы здесь. Но, к сожалению, я видел отбытие бедняги Вотского. Да, это грубый и жестокий человек, и все же я жалею его. Скажите, а каким образом вы собираетесь объяснить это своему начальству в Москве, а?
Майор слегка побледнел, ноздри его начали раздуваться, но ответил он уверенным голосом:
— Процедуры, в соответствии с которыми я подаю свои рапорты, — это мое дело, директор. Вы правы: вы являетесь ученым, а я являюсь работником КГБ, но обратите внимание — когда я произношу слово “ученый”, оно не звучит в моих устах как “свинья”. К тому же, я посоветовал бы вам не так часто злоупотреблять термином КГБ. Неужели тот факт, что я могу выполнять ряд неблагодарных работ лучше, чем вы, делает меня менее полезным работником? Мне кажется, дело обстоит как раз наоборот. И можете ли вы мне искренне сказать, что как ученый совершенно не взволнованы открывающимися здесь перед нами возможностями?
— Вы выполняете эти “задачи” лучше, чем я, потому что я ни за что не стал бы выполнять их, — почти прокричал Лучов. — О Господи, я... я...
— В чем дело, директор? — майор вопросительно приподнял бровь. Теперь его губы сжались в жесткую тонкую линию.
— Некоторые люди никогда ничему не научатся! — бушевал Лучов. — Слушайте, вы уже забыли про Нюрнбергский процесс? Вам не известно, что по сию пору людей привлекают к суду за... — заметив выражение лица майора, он оборвал себя на полуслове.
— То есть, вы сравниваете меня с нацистскими военными преступниками? — теперь майор был смертельно бледен.
— Этот человек, — Лучов указал дрожащим пальцем на сферу, — был одним из наших!
— Да, он был нашим, — кивнул Чингиз. — Кроме того, он был психопатически груб, лжив, склонен к невыполнению приказов и опасен тем, что был способен нарушить присягу! И вас никогда не удивляло, что я ни разу не наказал его? Вы полагаете, что вам здесь все известно, директор? Так вот — вы ошибаетесь. Вам известно, где работал Вотский перед тем, как стать моим подчиненным? Он был личным телохранителем самого Юрия Андропова, а нам до сих пор неизвестно, каким образом тот умер. Но этот факт никто не стал особенно раскапывать, а ведь Андропов собирался выгнать его с работы. Да уж, поверьте мне, Карл Вотский был темной лошадкой! А теперь я собираюсь рассказать вам, за что его отослали сюда...
— Я... Я считаю, что в этом нет никакой необходимости, — Лучов ухватился за перила, поскольку его шатало. Кровь отлила от его лица, и он теперь был так же бледен, как и майор. — Мне кажется, я уже знаю.
Майор понизил голос.
— Я все равно расскажу вам, — почти прошептал он. — Если бы не эта сегодняшняя промашка, Карл Вотский стал бы следующим нашим “добровольцем”! Так что не жалейте его, директор, ему в любом случае оставалось быть здесь недолго.
Лучов глядел в спину уходящего майора, который уже начал подниматься по лестнице шахты.
— И он не знал об этом?
— Конечно, нет, — ответил, не оглядываясь, Чингиз. — А если бы вы были на моем месте, вы уведомили бы его об этом заранее?
* * *
Джаз продолжал тащиться вперед. Было бесполезно спешить, понапрасну тратя энергию, и непохоже было, будто кто-то или что-то собирается напасть на него. Во всяком случае, не здесь. А вот силы он обязательно должен беречь. Он не знал, какое расстояние ему предстоит пройти — одну милю, десять или сотню. Он чувствовал себя как человек, пересекающий высохшее соляное озеро и почти ослепленный солнцем. Да, так это и выглядело: словно он бесконечно шел наугад под ослепительным солнцем, но таким, которое не дает тепла. Только свет. Конечно, он вспотел, но исключительно от собственных усилий, а вовсе не от внешнего источника тепла. В этом белом туннеле, соединяющем миры, не было ни холодно, ни тепло; температура, судя по всему, была постоянной, и с этим не было проблем. В принципе, здесь можно было бы жить, только никто не мог бы здесь выжить. Вообще невозможна жизнь в таком месте, где единственной реальностью является он сам, а все остальное — сплошная белизна.
Дважды он отхлебнул из фляжки, возмещая влагу, потерянную с потом, и дважды подумал: “Неужели здесь есть лишь эта пустота? А что, если она нигде не кончается ?"
Но в таком случае, откуда взялись летучая мышь и волк? Эти странные монстры и то человеческое существо. Нет, дорога эта куда-то ведет.
Он сделал остановку, достал ржавый магазин из своего автомата и выбросил его, заменив на новый из рюкзака. Если ему придется пользоваться оружием, то меньше всего ему хотелось бы, чтобы в самый ответственный момент заклинило патрон.
Именно сейчас, вставив новый магазин, он узнал кое-что новенькое об этом странном мире.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144