— В твоем древнем мире, Уилф, но не в моем, — ответил Арнот, и у Соммерса снова создалось впечатление, что глаза его друга видят какие-то сцены далекого прошлого. — Кушиты потом перебрались на юг.
Но случилось это значительно позднее, а изначально их земли лежали к западу от Кемета, заставы находились в Гилф-Кебире...
— И у тебя, естественно, имеются доказательства?
— Нет, — Арнот робко улыбнулся, возвращаясь на грешную землю. — Это просто еще одна из моих «сумасшедших» теорий!
— Одна из твоих теорий, — Соммерс покачал головой и приоткрыл для Арнота дверцу машины.
Соммерс подождал, пока приятель устроится внутри, затем сел на водительское место и завел мотор.
Уголком глаза он видел, что Арнот чем-то обеспокоен.
У него на лбу появились морщинки: он пытался что-то вспомнить.
— Пол, ты уверен, что достаточно хорошо себя чувствуешь, чтобы покинуть больницу? Кроме сломанной шеи и ребер, ты ведь сильно ударился головой и...
— Со мной все в порядке, Уилф. Просто, увидев твою фотографию... мне кажется, я кое-что вспомнил.
— Что-то о Ш'тарре?
— Ш'тарре? Да. Я заметил сходство с Джулией, конечно, но лицо на маске — это лицо Ш'тарры. Точно — ее лицо.
— Но кто такая эта Ш'тарра, Пол? И откуда ты ее знаешь?
Арнот взглянул на друга, и у Соммерса создалось впечатление, что приятель смотрит сквозь него, потом Арнот покачал головой.
— Как я могу ее знать, Уилф? — сказал Пол. — Этой маске от девяти до десяти тысяч лет. И, пожалуйста, не спрашивай меня, откуда я это знаю. — Потом он кисло усмехнулся. — Отнеси это на счет моих сумасшедших теорий, если хочешь, Уилф. Почему бы и нет? Еще одна безумная мысль Пола Арнота... — Он замолчал на несколько секунд, а потом добавил совершенно серьезно:
— Но, независимо от того, сумасшедшая это теория или нет, я кое-что тебе скажу, Уилф. Женщина, чье лицо изображено на маске, — это Ш'тарра...Я ждал ее всю жизнь!
Глава 4
Рассказ Арнота
— Уилф, — снова обратился к другу Арнот, когда машина нырнула в уличный поток, — я хотел бы рассказать... о себе. Твой отец уже знает большую часть моей истории. Однажды мы выпили с ним, и я достаточно захмелел, чтобы объяснить ему кое-что — несколько моих «теорий», парочку сновидений — то, что преследовало меня, сколько я себя помню. Мы говорили о том о сем — обо всем. Твой отец умеет вытягивать правду из человека.
— Да, сэр Джордж — умный старикан, — кивнул Соммерс. — Он тебя принял, а это для меня достаточная рекомендация. Однажды он заявил, что мне пойдет на пользу, если я стану слушать тебя. Я многое узнал от тебя. Ты — самый противоречивый из людей, кого мне и сэру Джорджу посчастливилось когда-либо встретить. Можешь поверить, я выслушаю все, что ты скажешь.
Арнот кивнул.
— Твой отец льстит мне. Но я предполагаю, что он прав. Я, конечно, странный человек. Это правда, — Арнот устроился на сиденье поудобнее и спросил:
— Ты веришь в судьбу, Уилф?
— Наверное, да. Но эти теории для великих людей, Пол. Для королей и полководцев, а не для простых смертных.
— Да? Смешно, но я всегда чувствовал, что судьба ждет меня за углом. Не странно ли это? Я знаю, очень многие считают меня никчемным и никудышным повесой, другие — волокитой и дураком, но даже когда я был маленьким мальчиком, я чувствовал, как что-то зовет меня. Оно звало, а я искал. Я пошел в горы, но судьба ждала меня не там. Вместе с Адрианом Аргилом я отправился искать Атлантиду в Эгейском море. Он не нашел Атлантиду, а я не нашел свою судьбу.
Соммерс улыбнулся.
— Жажда странствий — вот как это называется, Пол. Ты не сумасшедший, у тебя просто беспокойный характер!
— Беспокойный характер? Да, наверное. Я провел год в кибуце в Израиле, еще два на острове Хоккайдо, изучая воинские искусства у настоящих специалистов своего дела, и еще я прожил целых двенадцать месяцев в так называемом «железном веке» — поселении довикинговых времен в Норвегии. А теперь скажи мне, если я не искал того, что нельзя найти в обычном мире, то, черт побери, чем же я занимался?
— Готовился к встрече со своей судьбой?
— Может, и так, — пожал плечами Арнот. — Я не уверен. Знаю только, что когда был в Японии, мне казалось очень важным, чтобы я превратился в боевую машину; а когда мы сидели на берегу замерзшего фьорда, единственное, что волновало нас — обработка кожи и ковка железа по технологии железного века.
Но всякий раз, когда я достигал намеченной цели...
Он снова пожал плечами, замолчал на некоторое время, а потом заговорил на другую тему:
— Что же касается спорта, то пока другие ребята гоняли в футбол или брызгались в бассейне, я занимался стрельбой из лука или фехтованием и даже средневековыми рыцарскими схватками! Я летал вместе с птицами на дельтаплане из шелка и алюминия; таскал на себе баллоны с кислородом, надевал ласты, спускаясь на морское дно. Но всякий раз судьба ускользала от меня.
— Да, Пол, уж чем ты только ни занимался, — согласился Соммерс. — Ты, конечно, много попутешествовал, но почему ты так и не съездил в Египет?
— Египет? — Арнот нахмурился и снова пожал плечами. — Возможно, я, с одной стороны, гонялся за судьбой, а, с другой, — избегал ее, — словно кошка, пытающаяся поймать свой хвост.
Пару минут он думал о чем-то, не произнося ни слова, а потом добавил:
— Это единственное место — единственное — которого я всегда боялся, — признался Арнот.
— Ты боишься Египта? — рассмеялся Соммерс. — Вот теперь я тебя совершенно не понимаю.
Арнот повернулся, чтобы взглянуть на друга.
— Я никогда там не был, — сказал он, — но чувствую, что был. И я знаю, что Египет ближе мне, чем Англия. Я имею в виду Древний Египет. В этом столетии я чувствую... всегда чувствовал себя пришельцем. И тем не менее я боюсь вернуться назад, посетить Египет. Наверное, я боюсь того, что могу там найти.
— Значит, ты считаешь, что твои фантазии — не просто грезы, а... что-то вроде воспоминаний? — Соммерс покосился на друга.
— Что-то вроде этого, — кивнул Арнот. — Я уверен, что твой отец догадался об истинном положении вещей, даже ни о чем меня не спрашивая. Конечно, я никому больше ничего не рассказывал. Я предпочитаю, чтобы меня считали эксцентричным, а не сумасшедшим! Но тебе я кое-что открою: некоторые из моих утверждений на самом деле оказываются не такими уж безумными — особенно после того, как разрушаются теории других египтологов.
Соммерс знал, что имел в виду Арнот. Во время недавней засухи на глинистых берегах голубого Нила в Вад-Медани было найдено колесо от колесницы. Хотя оно очень плохо сохранилось, сразу же становилось понятно, что оно отличалось по конструкции от других египетских колес. Обломки артефактов, обнаруженные в той же глине, совершенно определенно относились к бронзовому веку Египта или Нубии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86