Во главе всей местной чепуховидной оперетки на государственно-военные темы взгромоздился ничтожнейший господинчик из бывших консульских чиновников, ныне исполняющий обязанности русского здесь консула - Попов, изображающий сейчас что-то в роде местного Главковерха, жалкая пародия на жалкого Керенского.
Все виденное заставило меня считать себя обязанным проехать в Японию, рассказать про виденное и пытаться убедить во-первых в необходимости назначить какое-нибудь компетентное и с авторитетным именем лицо для сбора, организации и муштровки русского офицерства, как необходимейших кадров грядущей антибольшевистской борьбы, а во-вторых изложить мои взгляды на срочную необходимость союзного вмешательства и союзной оккупации Дальнего Востока для спасения его от разложения, неизбежного спутника большевизма, и для предотвращения учинения над населением обид и беззаконий, откуда бы они ни шли. Оккупацию я представляю себе в виде занятия главных центров и железных дорог союзными войсками, назначения которых восстановить действие старых законов, судебные, земские и финансовые учреждения, потребовать от всех соблюдения строжайшего порядка и усекать каждого, кто сего не исполнит; борьбу с большевизмом предоставить русским, дав им только военно-технические средства и обеспечив снабжение; при порядке в тылу и на железных дорогах больших сил, чтобы справиться с красной сволочью, не требуется, но надо, чтобы свои силы были бы настоящими русскими войсками, а не бандами белых большевиков.
15 Февраля.
С тяжелым чувством тронулся в дальнейший путь.
На западе немцы крепят свои условия мира неизменным продвижением в наши пределы. Комиссары вопят, что все войска двинуты для защиты Петрограда. Продали всю Россию, а теперь только и думают о спасении своего большевичьего гнезда.
На станции Чан-Чунь пересели в японский экспресс, представляющий разительный контраст с теми свинушниками, в которых ехали по нашей южной ветке от Харбина; душа ноет и плакать хочется, когда видишь, что у чужих так хорошо, а у нас все разваливается.
Еду под тяжелым гнетом Харбинских впечатлений; на наше великое горе здесь нет никого, кто бы мог взять на себя великое дело восстановления армии, администрации и государственного устройства; какое счастье было бы, окажись здесь, на Дальнем Востоке, сейчас Лечицкий или Нищенков.
Многоликий Хорват, способный только на ловкие компромиссы и на искусную лавировку среди самых разнообразных течений, несомненно умный, умеющий обходиться с людьми и к себе их привлекать, но абсолютно неспособный к решительным активным действиям, не знающий армии, совершенно не подходящий к тому, чтобы идейным, величественным утесом подняться среди общего развала и безлюдья и громовым, безотказным кличем собрать все уцелевшее и властно, железной рукой, повести его на великий жертвенный подвиг спасения гибнущей родины... Опереточный консул Попов, случайный прыщ вроде Семенова, алкоголик, скандалист Доманевский, полусумасшедший авантюрист Потапов - вот действующие персонажи маньчжурского Кобленца.
16 Февраля.
Несемся дальше на юг; чистенький и аккуратненький японский экспрессик проносится через мосты и туннели; дорога очень походить на нашу Амурскую и на восточную ветвь Китайской.
Проехали Антунг, бывшую корейскую деревушку, а теперь солидный город с каменными домами, фабриками и заводами. Грустно думается о том, что и этому начало положено нами; мы первые разбудили пустынную Маньчжурию, внесли в нее культуру, уложили многие миллионы русских денег, потеряли сотни тысяч русских людей и в конце концов сделали ее источником великих благ и доходов, но только не для себя; нажилась Япония, приобрел многое и готовится приобрести еще больше Китай, мы же по исторической привычке добыли себе только горе, убытки и позицию у разбитого корыта.
Переехали р. Ялу; вспомнился 1904 год и тяжелые апрельские дни здешних боев и ужас первого поражения; на северных берегах еще видны остатки наших траншей, в которых, по отсутствию у старших начальников способности говорить правду, погибли бесцельно лучшие люди третьего сибирского корпуса; только генерал Трусов доложил правду, за что и был с ошельмованием удален от командования шестой сибирской дивизией.
От едущего в экспрессе директора Владивостокского отделения Сибирского банка узнал, что во Владивостоке все трещит и внешний порядок охраняется только нажимом со стороны иностранных консулов, грозящих, в случай беспорядков, запретить ввоз продуктов из-за границы.
17 Февраля-2 Марта.
Решил перейти на новый стиль - за границей двойственность сугубо путает. Рано утром мы в Фузане; поезд подходит прямо к пароходу. Везде очень усердно допрашивают японцы, прилично говорящие по-русски. В Симоносеки пересели в чисто японские вагоны.
Из Кобеских газет узнал, что союзники упрашивают Японию выступить на Дальнем Востоке, но Япония отказывается на том основании, что ее интересы не затронуты; между строчек читается, что японцам не охота ради других таскать горячие каштаны из большевистской печки. Тяжкодумы японцы не понимают, что пожар у соседа надо тушить, пока не поздно.
Те же газеты сообщают очень горестное известие о занятии немцами Ревеля и Пскова.
3 Марта.
Весь день любовался японскими пейзажами, всюду образцовый порядок чисто до подлости; вот куда надо пригнать наших российских лежебоков и показать, каким каторжным трудом зарабатывается здесь каждая пригоршня риса. На станциях полный порядок; нигде нет праздной толпы, а ожидающие поезда спокойно ждут за тонкими перилами, пока им разрешат садиться в вагоны.
Поражает также малое количество видимых на станциях служащих и удивительная точность движения.
Местные газеты обсуждают вопрос о выступлении Японии для водворения порядка на Дальнем Востоке; общее настроение отрицательное, ибо Японии, де, непосредственно ничего не угрожает и торопиться ей не зачем. Не хочется думать, что за этим уклончивым ответом, кроется скрытое желание дать России побольше развалиться и этим скинуть с будущих счетов на Азиатском материке наиболее опасного конкурента.
Все это очень огорчительно, ибо из этого ясно, что здесь, как и у союзников, никто не понимает того, что совершается сейчас в России и какими результатами это грозит всему миру.
Некоторые газеты заявляют, что Япония ожидает, как выскажется по этому вопросу Америка, зорко и ревниво следящая за каждым шагом Японии, особенно на азиатском материке.
4 Марта.
Приехали в Токио; в отель ехал на рикше и думал о том резком контрасте, который пришлось пережить: за шесть недель тому назад на нас ездили, а сегодня самому приходится ехать на упряжном человеке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108