ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Все было на шаре очень маленькое и границы королевств, конечно, не обозначались никак. Но города различить можно. И можно было видеть где ночь сейчас, а где день — одна половина шара была все время затемнена. Шар вертелся вокруг собственной оси, но надо было долго наблюдать за ним, чтобы заметить это. Такие же шары, только многажды меньше, с руку в диаметре, стояли на всех площадях Реухала, и по ним определяли время. Но к ним не относились так почтительно, как к Большому шару Димоэта, которому поклонялись, ибо он отражал величие верховного бога.
Ходили слухи, что если бросить камешек во вражеский город на шаре Димоэта, то на настоящий город с небес сверзится скала, которая подомнет под себя и людей, и строения. Вряд ли это было правдой. Во-первых, кто осмелится? Вдруг промахнешься, попадешь рядом и принесешь бедствие в родные земли. Во-вторых, за тысячелетия существования шара попытались бы неоднократно — ну не камешек швырнуть, так помочиться сверху, когда никто не видит, чтобы небесный водопад и наводнение вызвать. Однако никаких подобных катаклизмов в памяти людской не сохранилось с тех пор как Димоэт правит миром. И, самое главное, разве позволит великий Димоэт причинить вред своим народам?
Древние аддаканы невооруженным взглядом можно было отличить от тех, что возведены сравнительно недавно. Они, разумеется, располагались ближе к Шару Димоэта, и были значительно меньше современных. И дороги между ними были уже, что зачастую ночью, в часы торговцев, создавало пробки, сопровождаемые неистовой руганью. Но иметь аддакан возле Шара Димоэта для государства считалось высшей честью. Тем более, что около трети древних аддаканов были давно уже недействующими.
Аддаканы различались и по цвету. Так, если аддакан из зеленого камня, значит, он ведет на самый большой континент Махребо, красного — на жаркий Фениронлик, синего — на цветущий Фиинтфи, желтого — на гористый Куеломок, коричневого — на дикий Доголомак, черного — на таинственный Эйтадо, а белого — на холодный Гапполух.
У каждого аддакана был выставлен щит с гербом государства — более понятный для многих и многих знак, чем витиеватая надпись наверху. На языке Реухала говорили многие аддакайцы, но читать по-реухалски мало кто мог из многочисленных гостей и даже обитателей Города Городов.
Без устали аддаканы пропускали через себя множество людей: стремящихся посмотреть чужие страны, спешащих по поручениям своих повелителей, ищущих лучшей жизни, а так же переправляющих товары купцов. Аддаканы связывали между собой все континенты. Но раз в восемь лет на восемьжды восемь дней аддаканы закрывались — затягивались в полночь тонкой пленкой, сперва прозрачной, отталкивающей от себя все инородное, потом мутнеющей, тускнеющей и превращающейся в стального цвета непробиваемую стену.
Перед праздниками эта магическая стена в каждом аддакане, кроме уже не действующих, начинала играть всеми мыслимыми красками, что всегда собирало множество любопытствующих, и в полдень накануне Праздника Димоэта ее можно было проколоть мечом или копьем, открывая проход.
И дня пробуждения аддаканов от спячки ждали с нетерпением все от мала до велика. За дни отдыха аддаканов реухалцы изнывали без новостей и событий, да и возникала нужда в товарах, которых на Торговой площади к концу мертвого сезона становилось заметно меньше. День пробуждения аддаканов — сам по себе огромное событие, но он лишь предварял насыщенные дни праздников. И стосковавшиеся горожане со всех сторон спешили в эти минуты к Площади Аддаканов — кто-то конкретно к каким-то воротам мира, кто-то, давно потерявший корни и ставший истинным реухалцем, просто других поглазеть и себя показать.
Буквально все обитатели Реухала стремились сейчас к Площади Аддаканов. Изнывшийся по событиям город жаждал зрелищ и новостей. Да, знали — все будет.
Будут пышные ежедневные шествия к Храму Богов, когда каждого в свой день, а в последний — всех вместе во главе с Димоэтом, можно увидеть Семь Богов Аддакая.
Будут состязания на Арене Димоэта, когда в первый день выходят друг против друга более тысячи пар бойцов, от опытных и прошедших огонь-воду до авантюристов и проходимцев, полагающихся на шальную удачу; как правило более половины поединков первого дня заканчиваются трагическим исходом — удача любит достойных.
Будут казни преступников, где осужденному вручается меч и он противостоит двум специально подготовленным, вооруженным палачам; редко кто из осужденных пытается противостоять хорошо обученным громилам, но иногда, к восторгу зрителей, такое случается и казнимому даже удается выйти победителем — в таком случае он объявляется невиновным и немедленно отпускается, а восемь судей, обрекших его на казнь сами выходят против палачей.
Будут помпезные выставки произведений искусства в огромной Галерее Храма Семи Богов — каждый, кто считает свое творение достойным приносит его в эти дни, жрецы отбирают лучшие образцы в галерею, где их может приобрести один из Семи Богов для своего храма, что сразу делает творца знаменитым и богатым; те же, кого в галерею не допустили, будут толпится на площади возле, расхваливая свои произведения в надежде продать.
И будут пышные пиры во всех кварталах — как для знати во дворцах, так и бесплатные угощения от пуза для простых горожан.
Все это будет — завтра и в остальные дни. Впечатлений наберется столько, что хватит для обсуждений на много дней и мало кто сможет охватить все события насыщенных дней. Но, пока голод не утолен, что-нибудь действительно интересное можно увидеть лишь на Площади Аддаканов.
Впрочем, если бы у Трэггану была возможность остаться сейчас дома и провести несколько часов наедине с Млейн и малышом, он бы с удовольствием никуда бы не пошел.
И ему очень хотелось посидеть со старым, вновь обретенным другом, рассказывая о всяких пустяках, старых полузабытых историях, о стычках и поединках. Он хотел вспомнить былое вольное время, полное неожиданностей и опасностей. Стосковался он по простым незатейливым рассказам о военной службе — в том обществе, в котором ему приходилось жить сейчас, подобные разговоры были не в чести.
* * *
Мейчон ждал Трэггану во внутреннем дворе неподалеку от выхода из дворца — не на изящной скамье с резными ножками, а просто у стены на корточках, опустив голову и свесив руки меж колен, думая о чем-то своем. С первого взгляда было ясно, что эта поза давно привычно для него и он может сидеть так бесконечно долго, с одной стороны полностью погруженный в свой бескрайний внутренний мир, с другой — чутко прислушиваясь к происходящему вокруг и обладая способностью буквально кожей чувствовать угрозу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96