И вот является как-то Олексенко с… тортом. И прекрасно с моей женой просидели втроем на кухне до позднего вечера. А потом, после его ухода, Татьяна и говорит:
— Никогда не думала, что Шура Олексенко, оказывается, умный человек и такой приятный собеседник.
15
Однажды я сказал Олексенко:
— Сан Саныч, ты не обидишься, что я в твою честь кота назвал?
— Нет, конечно, — радостно отозвался он. — А как?
— Кошмар Кошмарычем.
Кстати, я теперь твердо убежден, что имя определяет бытие. Тот кот вечно ссал по углам и в конце концов сбежал, побыв в нашей семье реальным кошмаром. Мне подарили черепашонка, его надо было как-то называть и, по примеру черепашек-нинзя, мы решили назвать ее именем художника. Каким? Не в моей семье над этим долго думать — Борис (в честь Вальеджо, разумеется). Но черепах этого не уразумел и почувствовал себя президентом — гордо смотрит на всех со своего плотика в банке, лишний раз не пошевелится.
А недавно я назвал новую кошечку Засерией Мурзовной (уменьшительно — Заська). И получил соответствующий результат — по две кучи ежедневно в самых неожиданных углах.
16
Церемония вручения «Странников» за 96 год. Уже чуть выпив пивка, сижу, волнуюсь. Рядом жена; все в праздничном, предвкушают. Мне почему-то всегда чуть не по себе в таких торжественных ситуациях и я иду курить, пока действо еще не началось.
Стою у входа в зал, затягиваюсь. У закрытых дверей толпятся молоденькие девчонки во что-то воздушно-пышное одетые — модели, которые должны проходить под музыку через зал на сцену, а потом вручать премии, часть ритуала странника. С ними — мадам. Она меня что-то спросила, я автоматически ответил, думая о своем. Закурил еще одну сигарету. Что-то там затягивалось, девчонки (ученицы еще, все внове) заметно нервничали. Я там вроде уже для них как портьерой стал, опять же с мадам их почти по-свойски говорил. Одна из них вдруг и обращается ко мне: «У меня сиська не вывалится?». То есть не упадет ли случайно с нее лямка или как там это называется. Вопрос, конечно, риторический — волнуется девчонка. На что я ответил, что если и вывалится, мужчины в зале расстраиваться не будут. Но это так, к антуражу ситуации.
Заиграла наконец музыка, красотки пошли в зал по одной. Я закурил следующую сигарету, ожидая когда мне можно будет пройти к своему месту в третьем ряду к супруге, готовясь узнать результаты премии, переживая за друзей. Вроде все — девчонки прошли. Я нервно загасил бычок и распахнул дверь. Меня встретил шквал аплодисментов. Ожидали очередную милашку — а тут я во всей своей красе.
Алан Кубатиев потом сказал, что из всех моделей я был лучшим.
17
Александр Пирс впервые появился на Интерпрессконе в 94 году и был поручен опеке Олексенко — они оба сидели за компьютером, делали бэджи и прочие бумаги, в том числе дипломы для «Бронзовой улитки».
Я сидел с Вячеславом Рыбаковым в номере Бориса Натановича, шла неспешная беседа. Вдруг вваливаются едва живые Пирс с Олексенко и протягивают мэтру пробу диплома. Стругацкий посмотрел, одобрил и выпроводил их. Мне стало неудобно за товарищей, я что-то пробубнил, что, мол, их понять можно — столько встреч, праздник начался…
— А я даже знаю сколько они выпили! — вдруг с довольным видом заявил Стругацкий. — Я у Сидоровича угощался кофе, когда они у него бутылку водки из холодильника утащили.
О, какой наивный Борис Натанович, полагающий, что это и все, что они в тот день употребили. Я не стал его разубеждать.
Наутро встретив Пирса, бледного и страдающего, я спросил:
— Саша, может тебе пивка принести?
— Гильотину, — ответил он.
18
Уставший Александр Юрьевич Пирс на Интерпрессконе-96 обижался на Николая Чадовича, что тот не хочет подарить ему книгу. А у Коли не было с собой. Нет и все. Тогда он увидел на подоконнике случайно лежавший кусок доски, толщиной сантиметра три и размерами напоминающими книгу и подарил: «На, другой, мол, нет».
Пирс очень гордится этим подарком, только вот прочитать никак не сподобится.
19
Однажды я уже писал, как на Интерпрессконе-94 Стругацкий пожаловался мне, что некоторые писатели так напиваются, что не помнят, что творили накануне: например, Рыбаков извинялся перед ним с утра за то, что, мол, спустил мэтра с лестницы. Оказалось, что над Вячеславом Михайловичем кто-то подшутил, рассказав такое… Слава не помнит кто, но извиняться к Стругацкому поспешил. Считается большим секретом имена тех шутников, хотя все знают, что это были Измайлов с Геворкяном.
Почти подобная же история произошла через несколько лет на Интерпресскон-97. Тогда в оргкомитете работали Алексей Захаров и непьющий сердитый Вася Владимирский, его близкий друг. Леша, впервые оказавшийся в бурной атмосфере Сидоркона, не рассчитал сил и притомился, упав на пол прямо в холле. Вася отвел его в номер и спустился обратно к бару очень злой. Ну, я и пошутил — мол расскажи ему с утра такое, чтоб на всю жизнь запомнил. Он же все равно сейчас в беспамятстве, поверит чему угодно.
Вася утром и рассказал другу. Такое…
Я Лешу с вещами случайно перехватил уже на выходе, едва заставил вернуться, заявив, что на его работу рассчитывают, заменить уже некем. Он действительно ни капли не выпил за все четыре дня и, полагаю, из-за этого больше на Интерпрессе не появляется, стыдится. Хотя чего, собственно? Но речь не об этом.
В своих кошмарных рассказах Вася поведал другу, что тот якобы домогался до Марины Дьяченко. К моему ужасу Алексей пошел извиняться. Меня поразил ответ обаятельной и непьющей Марины: «Я ничего не помню, значит, ничего и не было».
Алексей, наверняка, до сих пор убежден в обратном.
20
Андрей Евгеньевич Чертков на Интерпрессконе-97 в первый день сильно отдохнул и в итоге на следующий день проспал голосование. Вечером приходит в бар и громогласно заявляет:
— Все, водки больше ни глотка, работать надо. Да и Ютанов запретил. Я ему поклялся: водки — ни капли. — Подумал и с пафосом барона Пампы добавил: — Но пиво — не водка. Его я не пить не обещал, да и не напьюсь я с пива.
Результат, впрочем, оказался тем же, что и накануне. На следующий день в баре Андрей Евгеньевич заявляет:
— Пива — ни капли, дайте мне джин-тоник.
На четвертый день Николай Ютанов представил Черткову всеобъемлющий список напитков, которых тому пить на Интерпрессконе не рекомендуется (говорят в нем были даже такие экзотические вещи как кумыс, чача, саке и дорогой коньяк «Курвуазье»).
21
Известный фэн Влад Борисов из Абакана несколько лет назад только и повторял, будто он такой крутой компьютерщик, что нерабочие компьютеры в его присутствии начинают функционировать.
После завершения Интерпресскона-95 Влад приехал ко мне в гости. Он переписал необходимые себе файлы, стал перенастраивать по своему виндовс и мой, до того прекрасно, без единого сбоя, функционировавший монитор сгорел наглухо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
— Никогда не думала, что Шура Олексенко, оказывается, умный человек и такой приятный собеседник.
15
Однажды я сказал Олексенко:
— Сан Саныч, ты не обидишься, что я в твою честь кота назвал?
— Нет, конечно, — радостно отозвался он. — А как?
— Кошмар Кошмарычем.
Кстати, я теперь твердо убежден, что имя определяет бытие. Тот кот вечно ссал по углам и в конце концов сбежал, побыв в нашей семье реальным кошмаром. Мне подарили черепашонка, его надо было как-то называть и, по примеру черепашек-нинзя, мы решили назвать ее именем художника. Каким? Не в моей семье над этим долго думать — Борис (в честь Вальеджо, разумеется). Но черепах этого не уразумел и почувствовал себя президентом — гордо смотрит на всех со своего плотика в банке, лишний раз не пошевелится.
А недавно я назвал новую кошечку Засерией Мурзовной (уменьшительно — Заська). И получил соответствующий результат — по две кучи ежедневно в самых неожиданных углах.
16
Церемония вручения «Странников» за 96 год. Уже чуть выпив пивка, сижу, волнуюсь. Рядом жена; все в праздничном, предвкушают. Мне почему-то всегда чуть не по себе в таких торжественных ситуациях и я иду курить, пока действо еще не началось.
Стою у входа в зал, затягиваюсь. У закрытых дверей толпятся молоденькие девчонки во что-то воздушно-пышное одетые — модели, которые должны проходить под музыку через зал на сцену, а потом вручать премии, часть ритуала странника. С ними — мадам. Она меня что-то спросила, я автоматически ответил, думая о своем. Закурил еще одну сигарету. Что-то там затягивалось, девчонки (ученицы еще, все внове) заметно нервничали. Я там вроде уже для них как портьерой стал, опять же с мадам их почти по-свойски говорил. Одна из них вдруг и обращается ко мне: «У меня сиська не вывалится?». То есть не упадет ли случайно с нее лямка или как там это называется. Вопрос, конечно, риторический — волнуется девчонка. На что я ответил, что если и вывалится, мужчины в зале расстраиваться не будут. Но это так, к антуражу ситуации.
Заиграла наконец музыка, красотки пошли в зал по одной. Я закурил следующую сигарету, ожидая когда мне можно будет пройти к своему месту в третьем ряду к супруге, готовясь узнать результаты премии, переживая за друзей. Вроде все — девчонки прошли. Я нервно загасил бычок и распахнул дверь. Меня встретил шквал аплодисментов. Ожидали очередную милашку — а тут я во всей своей красе.
Алан Кубатиев потом сказал, что из всех моделей я был лучшим.
17
Александр Пирс впервые появился на Интерпрессконе в 94 году и был поручен опеке Олексенко — они оба сидели за компьютером, делали бэджи и прочие бумаги, в том числе дипломы для «Бронзовой улитки».
Я сидел с Вячеславом Рыбаковым в номере Бориса Натановича, шла неспешная беседа. Вдруг вваливаются едва живые Пирс с Олексенко и протягивают мэтру пробу диплома. Стругацкий посмотрел, одобрил и выпроводил их. Мне стало неудобно за товарищей, я что-то пробубнил, что, мол, их понять можно — столько встреч, праздник начался…
— А я даже знаю сколько они выпили! — вдруг с довольным видом заявил Стругацкий. — Я у Сидоровича угощался кофе, когда они у него бутылку водки из холодильника утащили.
О, какой наивный Борис Натанович, полагающий, что это и все, что они в тот день употребили. Я не стал его разубеждать.
Наутро встретив Пирса, бледного и страдающего, я спросил:
— Саша, может тебе пивка принести?
— Гильотину, — ответил он.
18
Уставший Александр Юрьевич Пирс на Интерпрессконе-96 обижался на Николая Чадовича, что тот не хочет подарить ему книгу. А у Коли не было с собой. Нет и все. Тогда он увидел на подоконнике случайно лежавший кусок доски, толщиной сантиметра три и размерами напоминающими книгу и подарил: «На, другой, мол, нет».
Пирс очень гордится этим подарком, только вот прочитать никак не сподобится.
19
Однажды я уже писал, как на Интерпрессконе-94 Стругацкий пожаловался мне, что некоторые писатели так напиваются, что не помнят, что творили накануне: например, Рыбаков извинялся перед ним с утра за то, что, мол, спустил мэтра с лестницы. Оказалось, что над Вячеславом Михайловичем кто-то подшутил, рассказав такое… Слава не помнит кто, но извиняться к Стругацкому поспешил. Считается большим секретом имена тех шутников, хотя все знают, что это были Измайлов с Геворкяном.
Почти подобная же история произошла через несколько лет на Интерпресскон-97. Тогда в оргкомитете работали Алексей Захаров и непьющий сердитый Вася Владимирский, его близкий друг. Леша, впервые оказавшийся в бурной атмосфере Сидоркона, не рассчитал сил и притомился, упав на пол прямо в холле. Вася отвел его в номер и спустился обратно к бару очень злой. Ну, я и пошутил — мол расскажи ему с утра такое, чтоб на всю жизнь запомнил. Он же все равно сейчас в беспамятстве, поверит чему угодно.
Вася утром и рассказал другу. Такое…
Я Лешу с вещами случайно перехватил уже на выходе, едва заставил вернуться, заявив, что на его работу рассчитывают, заменить уже некем. Он действительно ни капли не выпил за все четыре дня и, полагаю, из-за этого больше на Интерпрессе не появляется, стыдится. Хотя чего, собственно? Но речь не об этом.
В своих кошмарных рассказах Вася поведал другу, что тот якобы домогался до Марины Дьяченко. К моему ужасу Алексей пошел извиняться. Меня поразил ответ обаятельной и непьющей Марины: «Я ничего не помню, значит, ничего и не было».
Алексей, наверняка, до сих пор убежден в обратном.
20
Андрей Евгеньевич Чертков на Интерпрессконе-97 в первый день сильно отдохнул и в итоге на следующий день проспал голосование. Вечером приходит в бар и громогласно заявляет:
— Все, водки больше ни глотка, работать надо. Да и Ютанов запретил. Я ему поклялся: водки — ни капли. — Подумал и с пафосом барона Пампы добавил: — Но пиво — не водка. Его я не пить не обещал, да и не напьюсь я с пива.
Результат, впрочем, оказался тем же, что и накануне. На следующий день в баре Андрей Евгеньевич заявляет:
— Пива — ни капли, дайте мне джин-тоник.
На четвертый день Николай Ютанов представил Черткову всеобъемлющий список напитков, которых тому пить на Интерпрессконе не рекомендуется (говорят в нем были даже такие экзотические вещи как кумыс, чача, саке и дорогой коньяк «Курвуазье»).
21
Известный фэн Влад Борисов из Абакана несколько лет назад только и повторял, будто он такой крутой компьютерщик, что нерабочие компьютеры в его присутствии начинают функционировать.
После завершения Интерпресскона-95 Влад приехал ко мне в гости. Он переписал необходимые себе файлы, стал перенастраивать по своему виндовс и мой, до того прекрасно, без единого сбоя, функционировавший монитор сгорел наглухо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15