Принцесса подняла на него глаза и посмотрела как на избавителя от тяжких пут.
Узлы орнейских жрецов были завязали не туго, но принцесса затянула их, когда повисла на руках без сил. Потихонечку наливаясь злостью, Блекгарт пытался развязать узел на левой руке. Ничего не получалось.
— Потерпите немного, ваше высочество, я сейчас, — едва слышно прошептал он принцессе, злясь на себя все больше.
Над огромной площадью вновь повисла тишина, словно от успеха действий этого юного арситанца зависело благополучие всех присутвующих.
— Рассеки их ножом, — негромко произнес Айвар. И добавил: — Только кожу не порань.
Блекгарт с радостью последовал его совету и обрезал веревки — они так и болтались на запястьях и щиколотках принцессы.
— Что будет дальше? — слабым голосом спросила Гермонда.
— Не знаю… — Блекгарт сейчас не чувствовал давней ненависти к принцессе. Ему хотелось защитить и ободрить ее. Он тихо добавил: — Все будет хорошо.
Он подвел ее к дракону, голова монстра склонилась на длинной шее (которой у прообразов монстра и в помине не было). Блекгарт вопросительно посмотрел на отца. Тот кивнул, показывая, чтобы он отошел от принцессы.
Когда невеста осталась одна перед драконом, монстр вдруг резко дернул пастью и поглотил ее целиком. Пасть захлопнулась.
Блекгарт непроизвольно схватился за меч и дернулся было к морде чудовища, стремительно поднимавшейся вверх, словно дракон глотал жертвоприношение. Но граф спокойно удержал его за руку.
— Не рыпайся, сынок! Все идет как должно быть.
Блекгарт верил отцу, но смотреть, как скрылась в орнейском боге принцесса, за охрану которой отвечал и он тоже, было невыносимо.
Над площадью по прежнему царила тишина.
Граф же гадал — где могут быть расположены смотровые щели в этом божественном сооружении, ведь видят же все те, кто приводит эту махину в действие. Грех не поучится у здешних мастеров — одна инженерная мысль, и ни какой магии!
Оказавшись в кромешной темноте, когда пасть захлопнулась, принцесса не выдержала и дико закричала — она очень хотела жить, глупо умирать, когда счастье так близко. Но крик ее не вырвался наружу. Она чувствовала, как необоримая сила поднимает ее верх.
— Не надо кричать, — услышала она мягкий голос человека, которого не видела.
Не видела даже тогда, когда смотрела в драконью пасть, поскольку он был одет в черные облегающие одежды, и даже голова была в черной шапочке-маске. Он осторожно, но крепко взял принцессу за плечи, чтобы она не совершила резких рывков и не набила синяков, хотя в тесном для двоих внутренности пасти все было обито мягкой тканью.
Крик принцессы сменился на жалобное подвывание, слезы катились из глаз, она не могла остановить рыданий, хотя перед ней и блеснула надежда, что все еще не так уж кошмарно.
Движение вверх прекратилось. Невидимый человек что-то сказал по-орнейски и легонько подтолкнул ее вперед. Она полетела по матерчатой кишке вниз и рыдание захлебнулось в ней от неожиданности падения. Но приземление было мягким. Другие руки заботливо помогли ей встать, оправили на ней праздничное платье, раздалась какая-то фраза на местном гортанном языке и солнечный свет ослепил принцессу — огромный люк распахнулся и она предстала перед всеми, словно выйдя из брюха дракона.
Айвар вежливо подал ей руку.
— Свершилось, благородная принцесса Гермонда, дракон принял вас, — громко, словно обращался не к ней, а ко всем собравшимся на площади, произнес он. — Теперь вы — моя жена до самой смерти.
Его последние слова потонули в оглушительных криках радости, которыми разразилась толпа, увидев взявшихся за руку новобрачных.
Ну и обряды у них, подумала принцесса. Хоть бы заранее предупредили, а то чуть ли не с ночи намывали, умащивали, подкрашивали лицо, а теперь она после рыданий и слез ни на что не похожа с расплывшимися глазами и вспухшими губами. Да еще саднят места на руках, где врезались веревки. Почему-то никакой радости и счастья, что наконец-то она стала законной женой наследника орнейского престола, Гермонда в эти мгновения не испытывала, лишь со смутной тревогой думала:
закончились ли испытания, предназначенные ей в этот день, или над ней еще как-нибудь будут измываться?
— Благословляю вас, дети мои, на долгую и счастливую жизнь! — заставил принцессу вздрогнуть неожиданно раздавшийся сверху нечеловеческий голос.
Дракон стал разворачиваться. Его роль в представлении завершилась.
Айвар за руку повел принцессу ко входу во дворец, трон старейшины, стоявший до того на пути, был уже убран. Из толпы под ноги новой семейной четы летели лепестки роз и рисовые семена — символы счастья и сытости.
К новобрачным подбежали две девушки в платьях, в каких ходит простой народ в поселках, и поднесли по кубку темного пива. Гермонда посмотрела на своего мужа.
Тот улыбнулся ей и протянул кубок. Они выпили и поцеловались. Все бросились поздравлять их.
За спиной гулко топал механический дракон, отправляясь в разукрашенный ангар — там его разберут на части и оставят спать до следующего великого праздника. Из этого же сарая расторопные слуги принялись выкатывать бочки с вином, привезенные графом Астурским для бесплатного угощения. Надо сказать, что граф, знавший жизнь на орнейских островах, порекомендовал королю отправить лучшего вина лишь для королевского стола, а для угощения простолюдинов, — то, что поплоше, лишь бы покрепче да поскорее развязывало язык и дарило веселье: тут все просто, не до изысков вкуса.
Молодожены шли, принимая цветы и поздравления, по ворсистой ковровой дорожке прямо во дворец, где все было готово к праздничному пиру и сотни поваров чудодействовали на кухнях, а множество слуг и виночерпием ожидали лишь, момента, чтобы услужить гостям.
Как-то незаметно прошло времени, но солнце уже миновало высшую точку небосвода.
Граф Роберт подошел к Найжелу, кого-то высматривая в толпе.
— Ты ищешь Орестая? — спросил друг.
— Нет, Марваза, моего оруженосца… У него всегда в повязке на лице. Ты его не видел? Он должен быть где-то здесь…
— Да куда он денется? — отмахнулся орней. — Наверняка уже с другими оруженосцами отмечает празднество. Идем!
— Ты иди, Найжел, а я пойду переоденусь. Жарко, вспотел…
— Подумаешь — вспотел! — фыркнул Найжел. — Помнишь, в прокаленной пустыне два месяца не мылись даже, ничего…
— Так то — тогда, — улыбнулся граф. — А теперь я — посол, полномочный и так далее…
Он отправился переодеваться. Его беспокоило отсутствие верного оруженосца, беспокоило, что грач использовал магию против принцессы. Зачем? Это второй вопрос, если не третий. Его удивляло другое — в орнеях магию не жаловали… Но так или иначе, эти события или какие-другие, приведут его к цели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
Узлы орнейских жрецов были завязали не туго, но принцесса затянула их, когда повисла на руках без сил. Потихонечку наливаясь злостью, Блекгарт пытался развязать узел на левой руке. Ничего не получалось.
— Потерпите немного, ваше высочество, я сейчас, — едва слышно прошептал он принцессе, злясь на себя все больше.
Над огромной площадью вновь повисла тишина, словно от успеха действий этого юного арситанца зависело благополучие всех присутвующих.
— Рассеки их ножом, — негромко произнес Айвар. И добавил: — Только кожу не порань.
Блекгарт с радостью последовал его совету и обрезал веревки — они так и болтались на запястьях и щиколотках принцессы.
— Что будет дальше? — слабым голосом спросила Гермонда.
— Не знаю… — Блекгарт сейчас не чувствовал давней ненависти к принцессе. Ему хотелось защитить и ободрить ее. Он тихо добавил: — Все будет хорошо.
Он подвел ее к дракону, голова монстра склонилась на длинной шее (которой у прообразов монстра и в помине не было). Блекгарт вопросительно посмотрел на отца. Тот кивнул, показывая, чтобы он отошел от принцессы.
Когда невеста осталась одна перед драконом, монстр вдруг резко дернул пастью и поглотил ее целиком. Пасть захлопнулась.
Блекгарт непроизвольно схватился за меч и дернулся было к морде чудовища, стремительно поднимавшейся вверх, словно дракон глотал жертвоприношение. Но граф спокойно удержал его за руку.
— Не рыпайся, сынок! Все идет как должно быть.
Блекгарт верил отцу, но смотреть, как скрылась в орнейском боге принцесса, за охрану которой отвечал и он тоже, было невыносимо.
Над площадью по прежнему царила тишина.
Граф же гадал — где могут быть расположены смотровые щели в этом божественном сооружении, ведь видят же все те, кто приводит эту махину в действие. Грех не поучится у здешних мастеров — одна инженерная мысль, и ни какой магии!
Оказавшись в кромешной темноте, когда пасть захлопнулась, принцесса не выдержала и дико закричала — она очень хотела жить, глупо умирать, когда счастье так близко. Но крик ее не вырвался наружу. Она чувствовала, как необоримая сила поднимает ее верх.
— Не надо кричать, — услышала она мягкий голос человека, которого не видела.
Не видела даже тогда, когда смотрела в драконью пасть, поскольку он был одет в черные облегающие одежды, и даже голова была в черной шапочке-маске. Он осторожно, но крепко взял принцессу за плечи, чтобы она не совершила резких рывков и не набила синяков, хотя в тесном для двоих внутренности пасти все было обито мягкой тканью.
Крик принцессы сменился на жалобное подвывание, слезы катились из глаз, она не могла остановить рыданий, хотя перед ней и блеснула надежда, что все еще не так уж кошмарно.
Движение вверх прекратилось. Невидимый человек что-то сказал по-орнейски и легонько подтолкнул ее вперед. Она полетела по матерчатой кишке вниз и рыдание захлебнулось в ней от неожиданности падения. Но приземление было мягким. Другие руки заботливо помогли ей встать, оправили на ней праздничное платье, раздалась какая-то фраза на местном гортанном языке и солнечный свет ослепил принцессу — огромный люк распахнулся и она предстала перед всеми, словно выйдя из брюха дракона.
Айвар вежливо подал ей руку.
— Свершилось, благородная принцесса Гермонда, дракон принял вас, — громко, словно обращался не к ней, а ко всем собравшимся на площади, произнес он. — Теперь вы — моя жена до самой смерти.
Его последние слова потонули в оглушительных криках радости, которыми разразилась толпа, увидев взявшихся за руку новобрачных.
Ну и обряды у них, подумала принцесса. Хоть бы заранее предупредили, а то чуть ли не с ночи намывали, умащивали, подкрашивали лицо, а теперь она после рыданий и слез ни на что не похожа с расплывшимися глазами и вспухшими губами. Да еще саднят места на руках, где врезались веревки. Почему-то никакой радости и счастья, что наконец-то она стала законной женой наследника орнейского престола, Гермонда в эти мгновения не испытывала, лишь со смутной тревогой думала:
закончились ли испытания, предназначенные ей в этот день, или над ней еще как-нибудь будут измываться?
— Благословляю вас, дети мои, на долгую и счастливую жизнь! — заставил принцессу вздрогнуть неожиданно раздавшийся сверху нечеловеческий голос.
Дракон стал разворачиваться. Его роль в представлении завершилась.
Айвар за руку повел принцессу ко входу во дворец, трон старейшины, стоявший до того на пути, был уже убран. Из толпы под ноги новой семейной четы летели лепестки роз и рисовые семена — символы счастья и сытости.
К новобрачным подбежали две девушки в платьях, в каких ходит простой народ в поселках, и поднесли по кубку темного пива. Гермонда посмотрела на своего мужа.
Тот улыбнулся ей и протянул кубок. Они выпили и поцеловались. Все бросились поздравлять их.
За спиной гулко топал механический дракон, отправляясь в разукрашенный ангар — там его разберут на части и оставят спать до следующего великого праздника. Из этого же сарая расторопные слуги принялись выкатывать бочки с вином, привезенные графом Астурским для бесплатного угощения. Надо сказать, что граф, знавший жизнь на орнейских островах, порекомендовал королю отправить лучшего вина лишь для королевского стола, а для угощения простолюдинов, — то, что поплоше, лишь бы покрепче да поскорее развязывало язык и дарило веселье: тут все просто, не до изысков вкуса.
Молодожены шли, принимая цветы и поздравления, по ворсистой ковровой дорожке прямо во дворец, где все было готово к праздничному пиру и сотни поваров чудодействовали на кухнях, а множество слуг и виночерпием ожидали лишь, момента, чтобы услужить гостям.
Как-то незаметно прошло времени, но солнце уже миновало высшую точку небосвода.
Граф Роберт подошел к Найжелу, кого-то высматривая в толпе.
— Ты ищешь Орестая? — спросил друг.
— Нет, Марваза, моего оруженосца… У него всегда в повязке на лице. Ты его не видел? Он должен быть где-то здесь…
— Да куда он денется? — отмахнулся орней. — Наверняка уже с другими оруженосцами отмечает празднество. Идем!
— Ты иди, Найжел, а я пойду переоденусь. Жарко, вспотел…
— Подумаешь — вспотел! — фыркнул Найжел. — Помнишь, в прокаленной пустыне два месяца не мылись даже, ничего…
— Так то — тогда, — улыбнулся граф. — А теперь я — посол, полномочный и так далее…
Он отправился переодеваться. Его беспокоило отсутствие верного оруженосца, беспокоило, что грач использовал магию против принцессы. Зачем? Это второй вопрос, если не третий. Его удивляло другое — в орнеях магию не жаловали… Но так или иначе, эти события или какие-другие, приведут его к цели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73