К ним приезжали даже из райцентра.
Он меня не понял, и сдвинул брови.
- Может быть, сама сходишь?
Я сказала: - Угм.
Он запустил руку в карман и вытащил несколько хрустящих бумажек. - Держи.
Через десять минут я уже брела назад, таща трехлитровый бутыль и припадая на одну ногу - у правого шлепанца слетела застежка. Он вышел навстречу, и принял у меня ношу. Затем мы сели в машину, и он тронулся с места. Он не спрашивал у меня, хочу ли я с ним ехать. Он не сказал ни слова. А я была в совершенном забвении. Отстраненно я чувствовала, что меня к нему притягивает. Еще там, на заднем дворике кафе он зацепил меня каким-то крючком, и с того времени нить между нами становилась все короче и короче. А когда он заглушил мотор в посадке у дороги, я почувствовала, что мне конец.
Это острое чувство принадлежности сковало мне тело. Я сидела на переднем сиденье, держась за ручку двери. Мои колени были стиснуты. Шея одеревенела. А он спокойно копался в бардачке передо мной, доставая оттуда алюминиевые кружки и какие-то свертки. В свертках оказалась колбаса, хлеб, и банка с маленькими сине-черными овальными плодами, напоминающими сливы.
Он разлил самогон по кружкам, и нарезал колбасы. Я даже не подумала, как он собирается потом управлять своим "фиатом". Протянув мне кружку, где плескалась мутная жидкость, он просто сказал:
- Давай.
И я дала. Выхлебав до половины, и отставила кружку и положила в рот кусочек колбасы. Затем я икнула. Мне стало хорошо, как обычно бывает с девушками после ста граммов самогона. Я указала на черные сливки в банке и сказала:
- Я это буду есть.
Он сказал:
- Пожалуйста.
Он открыл банку, пальцами вытащил одну сливку, и положил ее мне в рот. Я немедленно захлопнула рот, чуть не прикусив его пальцы, и принялась жевать. Вкус был слишком невероятный, чтобы его можно было как-то описать.
- Вкусная сливка.
- Что-что? - спросил он. - Как ты сказала?
- Это... - мозги у меня немного путались, - я про сливки.
- Это оливки, - сказал он мне спокойно.
И протянул мне еще одну оливку. Я съела и ее, а на третий раз я задержала его руку. Я ела эту его оливку, а его пальцы были у меня во рту. Я все съела, но пальцы остались. Я начала сосать его пальцы.
Если вам когда-нибудь приходилось в возбуждении сосать немытый палец мужчины, то возможно вы меня поймете. Мне не приходилось этим заниматься, но вкус пришел довольно быстро, еще наверное потому, что он кое-что сделал. Он задрал мой халат выше, засунул руку и потрогал меня там. Поймите меня правильно, он не просто запустил туда руку. Он сразу, совершенно точно, как будто перед этим стрательно изучал мою анатомию, без каких-либо проволочек взял меня двумя пальцами за какое-то чувствительное место. Кажется, я уже была возбуждена. Что это такое, тогда я не очень понимала, но одно его прикосновение взорвало меня. Я заглотнула его пальцы глубоко в горло, словно боялась, что он отберет их у меня. Меня всю затрясло, и тепло растеклось внизу живота - и я терпко, первый раз в жизни, кончила, с его пальцами у меня во рту, и его руками у меня между губ внизу. Он даже не снял с меня трусы, которые у меня, конечно, были. Я кончила остро, и как это бывает с теми, с кем это случилось впервые, не поняла, что со мной. У меня мелькнула мысль, что это странное ощущение из-за того, что я выпила самогона.
Между тем он понял, что со мной произошло. Он был очень опытный, подлец. Теперь я это знаю, хотя мне не становится легче.
Наверное, мне было неудобно. Возможно, но я почти не чувствовала ничего, кроме томной усталости и слепой нежности к человеку, который наклонился на до мной и целовал мне колени. Он расстегнул мой любимый рабочий халат, и приподнял мои ноги повыше, чтобы я могла опираться голыми ступнями (шлепанцы я давно отбросила) о сиденье. Сам он пристроился, скорчившись, внизу прямо передо мной - может быть, это и выглядело смешно, потому что места там было меньше, чем мало, но чувство юмора у меня в ту минуту отрезало начисто. Он ласкал внутреннюю поверхность бедер руками и языком, пока я не возбудилась снова. Мое дыхание изменилось, и он понял, что со мной. Он поднял голову, и посмотрел на меня. Я закрыла глаза, и снова открыла их. Я сказала - да.
- Да, сделай что-нибудь.
Кажется, голос у меня был жалобный.
Он бережно оттянул мои трусики снизу, сдвигая их в сторону и открывая мои нестриженные, неопрятно обросшие волосами половые губы. Отчего-то мне стало страшно. Он потрогал там языком, а я положила руки ему на затылок. Он там что-то облизывал, а меня бросало из жара в холод. Потом он нащупал какую-то точку и с ужасной силой всосал ее внутрь - и это было нестерпимо больно, и я вскрикнула. Он удивился. Искра подозрения мелькнула в его глазах. Он облизал губы, которые видимо были соленые от моего сока, и сказал:
- А я ведь ничего не делаю...Случаем, ты не девочка?
Я уже упоминала, что в описываемый момент была наполовину девочкой, а наполовину неизвестно что. Так получилось. Когда-нибудь напишу об этом страшный рассказ. Фактически, не считая мокрых прикосновений в темноте в ту злополучную ночь, я никогда раньше не видела отчетливо мужского пениса, или не знаю, как правильнее это назвать.
Я сумрачно ответила:
- Почти.
Он вздохнул, и погладил меня по голове. Так, как гладят маленькую девочку. Мне он показался тогда таким добрым и ласковым. Господи, я ошиблась. Я вывернулась и потянулась к нему губами - так я тогда понимала любовь, и он поцеловал меня. Когда мы оторвались друг от друга (а его губы действительно были солеными), я спросила:
- Как тебя зовут, милый?
Это было сказано особым голосом - я подражала одной совковой актрисе, не вспомню ее имени. Он ухмыльнулся и ответил:
- Ежик, - и потом принялся расстегивать джинсы.
Он делал это не спеша, а я подавленно наблюдала, как расходится зиппер, показывается светлый треугольник трусов. Типично мужским движением, одним пальцем, он оттянул трусы и вытащил пенис. Я открыла рот от изумления.
Он мне показался ни толстым, ни тонким, а скорее каким-то комковатым. Головка была наполовину скрыта бледной кожицей. Он угрожающе покачивался, придерживаемый резинкой трусов.
- Его тоже зовут ежик, - объяснил мой партнер. Знакомил он нас, что-ли... у меня не было времени на размышления, потому что Ежик взял меня за волосы и потянул вниз. Я осторожно взяла головку губами, не чувствуя страха. Он придерживал меня за затылок, пока я посасывала розовую головку. Он не говорил ни слова, не учил меня, как это делать, просто придерживал. Естественно, я была совершенной неумехой - я даже не видела, как это делают в фильмах. Но я старалась. Первым делом я сдвинула губами кожицу, и принялась водить языком по плотному круглому тельцу, впитывая в себя его вкус. Я дрожала всем телом, и он заметил это.
1 2 3
Он меня не понял, и сдвинул брови.
- Может быть, сама сходишь?
Я сказала: - Угм.
Он запустил руку в карман и вытащил несколько хрустящих бумажек. - Держи.
Через десять минут я уже брела назад, таща трехлитровый бутыль и припадая на одну ногу - у правого шлепанца слетела застежка. Он вышел навстречу, и принял у меня ношу. Затем мы сели в машину, и он тронулся с места. Он не спрашивал у меня, хочу ли я с ним ехать. Он не сказал ни слова. А я была в совершенном забвении. Отстраненно я чувствовала, что меня к нему притягивает. Еще там, на заднем дворике кафе он зацепил меня каким-то крючком, и с того времени нить между нами становилась все короче и короче. А когда он заглушил мотор в посадке у дороги, я почувствовала, что мне конец.
Это острое чувство принадлежности сковало мне тело. Я сидела на переднем сиденье, держась за ручку двери. Мои колени были стиснуты. Шея одеревенела. А он спокойно копался в бардачке передо мной, доставая оттуда алюминиевые кружки и какие-то свертки. В свертках оказалась колбаса, хлеб, и банка с маленькими сине-черными овальными плодами, напоминающими сливы.
Он разлил самогон по кружкам, и нарезал колбасы. Я даже не подумала, как он собирается потом управлять своим "фиатом". Протянув мне кружку, где плескалась мутная жидкость, он просто сказал:
- Давай.
И я дала. Выхлебав до половины, и отставила кружку и положила в рот кусочек колбасы. Затем я икнула. Мне стало хорошо, как обычно бывает с девушками после ста граммов самогона. Я указала на черные сливки в банке и сказала:
- Я это буду есть.
Он сказал:
- Пожалуйста.
Он открыл банку, пальцами вытащил одну сливку, и положил ее мне в рот. Я немедленно захлопнула рот, чуть не прикусив его пальцы, и принялась жевать. Вкус был слишком невероятный, чтобы его можно было как-то описать.
- Вкусная сливка.
- Что-что? - спросил он. - Как ты сказала?
- Это... - мозги у меня немного путались, - я про сливки.
- Это оливки, - сказал он мне спокойно.
И протянул мне еще одну оливку. Я съела и ее, а на третий раз я задержала его руку. Я ела эту его оливку, а его пальцы были у меня во рту. Я все съела, но пальцы остались. Я начала сосать его пальцы.
Если вам когда-нибудь приходилось в возбуждении сосать немытый палец мужчины, то возможно вы меня поймете. Мне не приходилось этим заниматься, но вкус пришел довольно быстро, еще наверное потому, что он кое-что сделал. Он задрал мой халат выше, засунул руку и потрогал меня там. Поймите меня правильно, он не просто запустил туда руку. Он сразу, совершенно точно, как будто перед этим стрательно изучал мою анатомию, без каких-либо проволочек взял меня двумя пальцами за какое-то чувствительное место. Кажется, я уже была возбуждена. Что это такое, тогда я не очень понимала, но одно его прикосновение взорвало меня. Я заглотнула его пальцы глубоко в горло, словно боялась, что он отберет их у меня. Меня всю затрясло, и тепло растеклось внизу живота - и я терпко, первый раз в жизни, кончила, с его пальцами у меня во рту, и его руками у меня между губ внизу. Он даже не снял с меня трусы, которые у меня, конечно, были. Я кончила остро, и как это бывает с теми, с кем это случилось впервые, не поняла, что со мной. У меня мелькнула мысль, что это странное ощущение из-за того, что я выпила самогона.
Между тем он понял, что со мной произошло. Он был очень опытный, подлец. Теперь я это знаю, хотя мне не становится легче.
Наверное, мне было неудобно. Возможно, но я почти не чувствовала ничего, кроме томной усталости и слепой нежности к человеку, который наклонился на до мной и целовал мне колени. Он расстегнул мой любимый рабочий халат, и приподнял мои ноги повыше, чтобы я могла опираться голыми ступнями (шлепанцы я давно отбросила) о сиденье. Сам он пристроился, скорчившись, внизу прямо передо мной - может быть, это и выглядело смешно, потому что места там было меньше, чем мало, но чувство юмора у меня в ту минуту отрезало начисто. Он ласкал внутреннюю поверхность бедер руками и языком, пока я не возбудилась снова. Мое дыхание изменилось, и он понял, что со мной. Он поднял голову, и посмотрел на меня. Я закрыла глаза, и снова открыла их. Я сказала - да.
- Да, сделай что-нибудь.
Кажется, голос у меня был жалобный.
Он бережно оттянул мои трусики снизу, сдвигая их в сторону и открывая мои нестриженные, неопрятно обросшие волосами половые губы. Отчего-то мне стало страшно. Он потрогал там языком, а я положила руки ему на затылок. Он там что-то облизывал, а меня бросало из жара в холод. Потом он нащупал какую-то точку и с ужасной силой всосал ее внутрь - и это было нестерпимо больно, и я вскрикнула. Он удивился. Искра подозрения мелькнула в его глазах. Он облизал губы, которые видимо были соленые от моего сока, и сказал:
- А я ведь ничего не делаю...Случаем, ты не девочка?
Я уже упоминала, что в описываемый момент была наполовину девочкой, а наполовину неизвестно что. Так получилось. Когда-нибудь напишу об этом страшный рассказ. Фактически, не считая мокрых прикосновений в темноте в ту злополучную ночь, я никогда раньше не видела отчетливо мужского пениса, или не знаю, как правильнее это назвать.
Я сумрачно ответила:
- Почти.
Он вздохнул, и погладил меня по голове. Так, как гладят маленькую девочку. Мне он показался тогда таким добрым и ласковым. Господи, я ошиблась. Я вывернулась и потянулась к нему губами - так я тогда понимала любовь, и он поцеловал меня. Когда мы оторвались друг от друга (а его губы действительно были солеными), я спросила:
- Как тебя зовут, милый?
Это было сказано особым голосом - я подражала одной совковой актрисе, не вспомню ее имени. Он ухмыльнулся и ответил:
- Ежик, - и потом принялся расстегивать джинсы.
Он делал это не спеша, а я подавленно наблюдала, как расходится зиппер, показывается светлый треугольник трусов. Типично мужским движением, одним пальцем, он оттянул трусы и вытащил пенис. Я открыла рот от изумления.
Он мне показался ни толстым, ни тонким, а скорее каким-то комковатым. Головка была наполовину скрыта бледной кожицей. Он угрожающе покачивался, придерживаемый резинкой трусов.
- Его тоже зовут ежик, - объяснил мой партнер. Знакомил он нас, что-ли... у меня не было времени на размышления, потому что Ежик взял меня за волосы и потянул вниз. Я осторожно взяла головку губами, не чувствуя страха. Он придерживал меня за затылок, пока я посасывала розовую головку. Он не говорил ни слова, не учил меня, как это делать, просто придерживал. Естественно, я была совершенной неумехой - я даже не видела, как это делают в фильмах. Но я старалась. Первым делом я сдвинула губами кожицу, и принялась водить языком по плотному круглому тельцу, впитывая в себя его вкус. Я дрожала всем телом, и он заметил это.
1 2 3