Неподалеку разлегся довольный кот, блаженно щурясь и подставляя солнышку пушистый белый живот. Наверное, он был сыт и любил музыку.
Пока менестрель играл, его наполняло восхитительное ощущение, что он совершенно здоров и полон сил. Но стоило перестать, как опять холодной водой подступила слабость. Его мучила одышка, голова кружилась. Миаль отложил инструмент и свернулся калачиком на постели.
Тишина... Кот прыгнул за дверь, голуби разлетелись. А через порог шагнула женщина с волосами, рыжими, как обожженная глина.
Миаль посмотрел на нее встревоженно. Большинство женщин заставляли его сердце замирать от страха и любопытства (если уж на то пошло, и некоторые мужчины тоже). Но потом он успокоился. Взгляд у женщины был ласковый и пресыщенный. Ее сердце принадлежало кому-то, кто был далеко, она была совершенно недоступна. Миалю ничего не грозило.
- Ты чудесно играешь, - сказала она.
- О, спасибо, - скромно улыбнулся Миаль.
- Парл Дро, - сообщила женщина, - ушел из поселка за час до рассвета.
Смятение отразилось на лице Миаля. Он сел, побледнел как полотно и снова лег.
- Значит, так тому и быть.
- Не обязательно, если до завтра ты достаточно окрепнешь, чтобы пуститься в путь.
- Не приду я в себя до завтра. И вообще, мне ни за что не догнать его снова! Кстати, а тебе-то какое дело?
Он уже догадывался, что ей за дело. Так вот, значит, какие женщины нравятся Королю-Смерти. Достойно. Но что ей до Миаля?
- Я раскинула карты и увидела вас обоих. Вдвоем вы создаете равновесие, которое необходимо и ему, и тебе.
- Он говорил тебе о...
- Гисте Мортуа? Я сама о нем знаю. И у меня есть причины не любить неупокоенных, что обитают там.
- Сказки это все, - решил поддразнить ее Миаль.
- Как и та, что была здесь прошлой ночью?
Менестрель невольно покосился через плечо. Несмотря на то, что монахи окропили весь дом, несмотря на жуткий ритуал изгнания призрака, ему было бы нелегко заснуть в этой комнате. Вчера он уснул, точнее, провалился в беспамятство, лишь потому, что был болен, но его недуг уже понемногу отступал.
- Ладно, хорошие сказки. Может быть, даже правдивые.
- Когда-то, давным-давно, был город... - начала женщина, понизив голос. Она смотрела на менестреля, но видела не его, а образы, встающие у нее перед глазами. Миаль лежал, голова у него кружилась, он слушал, как она говорит, и тоже начинал видеть эти образы...
Город звался Тиулотеф. Он стоял на склонах высокого холма, а под ним расстилалась долина, где широкая река впадала в странное озеро с лучами, как у звезды, и четырьмя каналами, тянущимися от него в стороны. Белоснежные шапки далеких вершин возвышались над лесами предгорий. Путей в Тиулотеф было немного, и знали о них лишь избранные. Более того, городу никто и не был нужен. Посланцев из других мест встречали в нем огнем и мечом. На головы армий, пришедших отомстить, со стен города лилось кипящее оливковое и миндальное масло. Лишь желанный гость и лишь через городские ворота мог попасть за наклонные, зубчатые, грифельного цвета стены Тиулотефа.
Говорили, что все, кто живет за этими стенами - колдуны и ведьмы. Все, от мала до велика, хоть чуть-чуть, да владели колдовством, а многие были весьма продвинуты в нем. Так говорит легенда. В народе говорят: «Когда будем плясать в Тиулотефе», что значит - никогда.
А потом что-то обрушилось на Тиулотеф, что-то повалило наземь его башни, кровли, стены и ворота. Однажды летней ночью задрожала земля. Дрожь эта не была ни неслыханно сильной, ни гибельно опасной. Но легенды говорят, что трещина опоясала верхний ярус холма, на склоне которого стоял Тиулотеф. Незримая, ждала она своего часа. Много столетий день за днем светило солнце, падал снег, дули ветры, вздрагивала земля - и трещина все росла, затаившись, словно дракон под водой. И вот земля дрогнула еще раз - не сильно, но достаточно, чтобы порвался последний волосок, удерживающий холм.
Лишь недавно минула полночь. В Тиулотефе звонили колокола, шло шествие в честь какого-то праздника, священного для горожан. И часовой на башне увидел, как огромная черная птица взлетела с вершины холма, расправив исполинские крылья.
Нетрудно представить, что произошло потом. Звуки стихли, головы запрокинулись к небу, множество рук указывали пальцами вверх - и все это в мерцающем свете свечей и факелов, в затихающих отзвуках колокольного звона, в искрящемся блеске возбужденных глаз и праздничных украшений. Потом раздался страшный гром, невыразимый рык земли, вершина холма вспучилась и лопнула, разлетевшись на тысячи осколков. Град гравия, камней, валунов обрушился на Тиулотеф, на лица с разинутыми в крике ртами, на гаснущие огни. А потом безжалостная каменная лавина двинулась маршем на город. Это была последняя армия, против которой он не выстоял. Словно приливная волна, хлынула она на стены и снесла их, обрушилась на ворота и превратила их в щепки. Она прокатилась по городу, и город перестал существовать, его жизнь рухнула, огни погасли. И тогда огромный погребальный курган, в который превратился Тиулотеф, тронулся с места. Он соскользнул со своего основания и по склону холма съехал в озеро, похожее на звезду.
Ничто живое не уцелело тогда.
И в то же время, если не лжет легенда, все они уцелели. В известном смысле. Теперь это место зовется Гисте Мортуа. Иногда, в особенную ночь, мертвые выходят из озера и поднимаются туда, где когда-то стоял их город. Тысячи призраков, наделенных колдовским даром, злобных, полных ненависти. А в озере, никем не потревоженные, покоятся вещи, что связывают их с этим миром, все что угодно - их кости, их сокровища, кирпичи и известка городских домов. Они похищают или заманивают к себе живых людей - и пожирают их. Они разрывают могилы, они колдуют. Целая страна, пропитанная злобой...
...если хоть что-нибудь из этого правда.
- Я знаю, - сказала рыжеволосая женщина. - Никто из тех, кто отправился туда, не вернулся обратно.
- Раз так, то довольно глупо идти туда, - заметил Миаль. Его руки дрожали, хотя гостья не рассказала ему ничего, чего он не слыхал бы раньше.
- Парл Дро держит путь туда. И ты.
- Я?! Не надо так шутить. Я не хочу сделаться одним из тамошних призраков. Ох, я хочу сказать, что...
- Тебя словно что-то заставляет идти туда. Я знаю. Я уже видела такое. Всегда можно подыскать предлог, чтобы объяснить себе, зачем идешь туда - подтвердить или опровергнуть легенду, вызвать на бой врага, сочинить поэму или песню. Но на самом деле - это сам Гисте Мортуа бросает тебе вызов. Он играет в войну. Когда-то он вызывал на бой армии и побеждал их. Теперь он зовет людей, особенных людей. В особенное время. В том числе и женщин.
- Ты же не... - выдавил из себя Миаль.
- Не меня. Успокойся.
Менестрель за перевязь подтащил инструмент поближе к себе и крепко обнял деревянный корпус.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Пока менестрель играл, его наполняло восхитительное ощущение, что он совершенно здоров и полон сил. Но стоило перестать, как опять холодной водой подступила слабость. Его мучила одышка, голова кружилась. Миаль отложил инструмент и свернулся калачиком на постели.
Тишина... Кот прыгнул за дверь, голуби разлетелись. А через порог шагнула женщина с волосами, рыжими, как обожженная глина.
Миаль посмотрел на нее встревоженно. Большинство женщин заставляли его сердце замирать от страха и любопытства (если уж на то пошло, и некоторые мужчины тоже). Но потом он успокоился. Взгляд у женщины был ласковый и пресыщенный. Ее сердце принадлежало кому-то, кто был далеко, она была совершенно недоступна. Миалю ничего не грозило.
- Ты чудесно играешь, - сказала она.
- О, спасибо, - скромно улыбнулся Миаль.
- Парл Дро, - сообщила женщина, - ушел из поселка за час до рассвета.
Смятение отразилось на лице Миаля. Он сел, побледнел как полотно и снова лег.
- Значит, так тому и быть.
- Не обязательно, если до завтра ты достаточно окрепнешь, чтобы пуститься в путь.
- Не приду я в себя до завтра. И вообще, мне ни за что не догнать его снова! Кстати, а тебе-то какое дело?
Он уже догадывался, что ей за дело. Так вот, значит, какие женщины нравятся Королю-Смерти. Достойно. Но что ей до Миаля?
- Я раскинула карты и увидела вас обоих. Вдвоем вы создаете равновесие, которое необходимо и ему, и тебе.
- Он говорил тебе о...
- Гисте Мортуа? Я сама о нем знаю. И у меня есть причины не любить неупокоенных, что обитают там.
- Сказки это все, - решил поддразнить ее Миаль.
- Как и та, что была здесь прошлой ночью?
Менестрель невольно покосился через плечо. Несмотря на то, что монахи окропили весь дом, несмотря на жуткий ритуал изгнания призрака, ему было бы нелегко заснуть в этой комнате. Вчера он уснул, точнее, провалился в беспамятство, лишь потому, что был болен, но его недуг уже понемногу отступал.
- Ладно, хорошие сказки. Может быть, даже правдивые.
- Когда-то, давным-давно, был город... - начала женщина, понизив голос. Она смотрела на менестреля, но видела не его, а образы, встающие у нее перед глазами. Миаль лежал, голова у него кружилась, он слушал, как она говорит, и тоже начинал видеть эти образы...
Город звался Тиулотеф. Он стоял на склонах высокого холма, а под ним расстилалась долина, где широкая река впадала в странное озеро с лучами, как у звезды, и четырьмя каналами, тянущимися от него в стороны. Белоснежные шапки далеких вершин возвышались над лесами предгорий. Путей в Тиулотеф было немного, и знали о них лишь избранные. Более того, городу никто и не был нужен. Посланцев из других мест встречали в нем огнем и мечом. На головы армий, пришедших отомстить, со стен города лилось кипящее оливковое и миндальное масло. Лишь желанный гость и лишь через городские ворота мог попасть за наклонные, зубчатые, грифельного цвета стены Тиулотефа.
Говорили, что все, кто живет за этими стенами - колдуны и ведьмы. Все, от мала до велика, хоть чуть-чуть, да владели колдовством, а многие были весьма продвинуты в нем. Так говорит легенда. В народе говорят: «Когда будем плясать в Тиулотефе», что значит - никогда.
А потом что-то обрушилось на Тиулотеф, что-то повалило наземь его башни, кровли, стены и ворота. Однажды летней ночью задрожала земля. Дрожь эта не была ни неслыханно сильной, ни гибельно опасной. Но легенды говорят, что трещина опоясала верхний ярус холма, на склоне которого стоял Тиулотеф. Незримая, ждала она своего часа. Много столетий день за днем светило солнце, падал снег, дули ветры, вздрагивала земля - и трещина все росла, затаившись, словно дракон под водой. И вот земля дрогнула еще раз - не сильно, но достаточно, чтобы порвался последний волосок, удерживающий холм.
Лишь недавно минула полночь. В Тиулотефе звонили колокола, шло шествие в честь какого-то праздника, священного для горожан. И часовой на башне увидел, как огромная черная птица взлетела с вершины холма, расправив исполинские крылья.
Нетрудно представить, что произошло потом. Звуки стихли, головы запрокинулись к небу, множество рук указывали пальцами вверх - и все это в мерцающем свете свечей и факелов, в затихающих отзвуках колокольного звона, в искрящемся блеске возбужденных глаз и праздничных украшений. Потом раздался страшный гром, невыразимый рык земли, вершина холма вспучилась и лопнула, разлетевшись на тысячи осколков. Град гравия, камней, валунов обрушился на Тиулотеф, на лица с разинутыми в крике ртами, на гаснущие огни. А потом безжалостная каменная лавина двинулась маршем на город. Это была последняя армия, против которой он не выстоял. Словно приливная волна, хлынула она на стены и снесла их, обрушилась на ворота и превратила их в щепки. Она прокатилась по городу, и город перестал существовать, его жизнь рухнула, огни погасли. И тогда огромный погребальный курган, в который превратился Тиулотеф, тронулся с места. Он соскользнул со своего основания и по склону холма съехал в озеро, похожее на звезду.
Ничто живое не уцелело тогда.
И в то же время, если не лжет легенда, все они уцелели. В известном смысле. Теперь это место зовется Гисте Мортуа. Иногда, в особенную ночь, мертвые выходят из озера и поднимаются туда, где когда-то стоял их город. Тысячи призраков, наделенных колдовским даром, злобных, полных ненависти. А в озере, никем не потревоженные, покоятся вещи, что связывают их с этим миром, все что угодно - их кости, их сокровища, кирпичи и известка городских домов. Они похищают или заманивают к себе живых людей - и пожирают их. Они разрывают могилы, они колдуют. Целая страна, пропитанная злобой...
...если хоть что-нибудь из этого правда.
- Я знаю, - сказала рыжеволосая женщина. - Никто из тех, кто отправился туда, не вернулся обратно.
- Раз так, то довольно глупо идти туда, - заметил Миаль. Его руки дрожали, хотя гостья не рассказала ему ничего, чего он не слыхал бы раньше.
- Парл Дро держит путь туда. И ты.
- Я?! Не надо так шутить. Я не хочу сделаться одним из тамошних призраков. Ох, я хочу сказать, что...
- Тебя словно что-то заставляет идти туда. Я знаю. Я уже видела такое. Всегда можно подыскать предлог, чтобы объяснить себе, зачем идешь туда - подтвердить или опровергнуть легенду, вызвать на бой врага, сочинить поэму или песню. Но на самом деле - это сам Гисте Мортуа бросает тебе вызов. Он играет в войну. Когда-то он вызывал на бой армии и побеждал их. Теперь он зовет людей, особенных людей. В особенное время. В том числе и женщин.
- Ты же не... - выдавил из себя Миаль.
- Не меня. Успокойся.
Менестрель за перевязь подтащил инструмент поближе к себе и крепко обнял деревянный корпус.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51