ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Вот таким – или почти таким – оно было в тот памятный день, когда Винс получил премию за проект дома. Потом он настойчиво повторил: – Ты постараешься не опоздать, ладно, Рафф?
Рафф кивнул; он сам не понимал, почему предстоящее событие все еще удивляет его.
– Эб приедет к субботе? – спросил он.
– Мы не хотели бы посвящать Эба, – ответил Винс, впервые проявляя замешательство. Он стал вертеть бокал, выдавливая ножкой круги на скатерти. – Ты же знаешь, какой он чудак: начнет волноваться, суетиться. Вот мы и решили потихоньку проделать это сейчас, а потом сказать ему, что тайно обвенчались еще в апреле. – Он запнулся, поняв, что выболтал как раз то, о чем решил умолчать. – Весь этот глупейший камуфляж приходится устраивать ради семьи. – Сказано это было так, словно речь шла о его собственной семье, а не о семье Трой. – В общем, – продолжал он, – по-моему, так будет лучше. Терпеть не могу эти дурацкие пышные свадьбы.
– Да ну?
– Ты это отлично знаешь.
– Ну ладно. Так или иначе, Винс, судя по твоему виду, ты чертовски счастлив.
– Еще бы! – ответил тот с неподдельным жаром. – Значит, ты сможешь прийти? Только смотри не опоздай. – Он осторожно вытащил сигарету из пачки. – Как тебе работается у «Пирса и Пендера»?
Больше о свадьбе и связанных с ней обстоятельствах Винс не сказал ни слова – он избегал этой темы так же настойчиво, как Трой обыгрывала ее.
– Тебе здесь нравится? – спросил он.
– Неплохо.
Официант принес рагу. Когда он ушел, Винс снова заговорил:
– Тебе случайно не попадались какие-нибудь материалы по проекту К-шесть в Ларчмонте? Я слышал, «П. и П.» в лепешку расшибаются, чтобы получить этот заказ.
– К-шесть?
– Ну да, начальная школа, – нетерпеливо объяснил Винс. – Шесть классов для мелюзги.
– Ничего об этом не слышал, – честно признался Рафф.
– А я вот слышал. Не знаю, насколько это верно, но говорят, они для пущей важности посылают самого Мансона Керка. Я и подумал, что раз ты работаешь с Керком...
Рафф промолчал. Они взялись за еду.
– Как вы собираетесь провести медовый месяц? Поедете куда-нибудь?
– Некогда. В понедельник должен быть в Нью-Хейвене и Милфорде. Я здесь только до субботы.
– А квартиру вы уже сняли?
– Мы решили, что я перееду к Трой. У нее огромная квартира, там куча комнат. Нам иначе и нельзя: придется принимать у себя весь клан Остинов. Будут валиться как снег на голову – то один, то другой.
Винс так сокрушенно покачал головой, точно сложная проблема родства со столь многочисленным кланом совсем доконала его. Рафф с трудом подавил озорное желание спросить у Винса, как поживают его сестрица Рут и братец Эдди, полисмен. Ну и Винс! Уже пробует под шумок завернуться в тогу Остинов. Не рано ли?
– Вот мы обоснуемся, Рафф, и ты приедешь к нам обедать.
– С удовольствием, Винс.
Только возвращаясь на Медисон-сквер, Рафф сообразил, что Винс за завтраком ни разу не намекнул на беременность Трой и ничего не сказал о своем отношении к будущему ребенку.
Зато в субботу, когда они ехали на такси к судье (до этого Винс дважды напоминал Раффу по телефону, что опаздывать нельзя), Трой говорила о ребенке много и без всякого стеснения. Винс сидел как на иголках, и было ясно, что глянец, которым сверкало для него сегодняшнее событие, изрядно потускнел из-за ее радостной болтовни.
– ... Я только одного боюсь, – трещала она, пока такси осторожно пересекало Кэнэл-стрит, – как бы не наградить его или ее (конечно, я надеюсь, что будет она) этим ужасным остиновским носом. – Она искоса взглянула на Винса. – Винсент, вот было бы здорово, если бы все малюсенькие гены собрались вместе и решили образовать точную копию своего красивого папаши.
Винс подмигнул Раффу, но лицо его отнюдь не выражало ликования. Он посмотрел на часы.
– Через двадцать минут, Трой, ровно через двадцать минут мы будем женаты.
Трой кивнула, обняла его и потерлась щекой о его шею. Потом снова выпрямилась.
– Я все думаю, почему это я так обожаю младенцев? – Она повернулась к Раффу. – Вы любите детей, Рафф?
– Да вроде бы люблю, – ответил он.
– Действительно любите их, или они вам нравятся потому, что так принято?
Большие глаза были необычно серьезны. Рафф заметил это.
– А почему вы спрашиваете?
– Потому, – сказала Трой, – что, по-моему, между «мне нравится» и «я люблю» огромная разница. – Она секунду помолчала. – Это касается и архитектуры и вообще всего, что нам дорого. Настоящая архитектура – это любовь, это любимое дело. Один архитектор любит свою работу, а другому она просто нравится; это разные вещи. Вот я и спрашиваю себя, почему я люблю детишек, малышей? По какой причине? Если не говорить о материнском инстинкте, который, в общем, погоды не делает, первая причина – это...
– Дорогая, мы приехали, – прервал ее Винс. Шофер остановил машину у тротуара перед огромным закопченным домом на Нижнем Бродвее.
– Мне кажется, тут дело в том, – продолжала Трой, когда они вошли в вестибюль, – дело в том, что дети так невинны. Я говорю о настоящей, чистой, беспомощной невинности. Увидеть и почувствовать на этом свете невинность можно только у детей.
– Пятнадцатый, – бросил Винс лифтеру.
– Да, главная причина, видимо, в этом... – Лицо У Трой было по-прежнему сосредоточенное и даже растроганное. Но когда двери лифта открылись, в глазах ее снова засветилось лукавство. – Ох, ведь мне предстоит сейчас Дивное переживание, если только я не поскользнусь и не выкину. – Она засмеялась и взяла Винса под руку. Они пошли по коридору, отделанному мрамором. – Милый, У тебя еще более благопристойный вид, чем у Эба.
– Волнуюсь, – сказал Винс, открывая дверь в приемную судьи.
– Я тоже. Только я не замечала этого, пока ты не сказал.
В приемной они сели рядышком на скамью красного дерева, и, глядя на них, Рафф опять тоскливо подумал о своем одиночестве; потом ему пришло в голову, что брак Винса и Трой может оказаться удачным, хотя они совсем непохожи друг на друга. Трой, безусловно, внутренне соберется, а Винс почувствует, что достиг высоты, к которой так стремился, и тогда к нему придет наконец уверенность и зрелость. (Впрочем, кто из них может похвалиться зрелостью? Во всяком случае, не Блум, думал Рафф.)
Гражданская церемония в прокуренном кабинете судьи заняла не много времени. Рядом с Раффом стоял второй свидетель – тощий клерк неопределенной наружности. Винс, у которого в петлице синего костюма красовалась белая гвоздика, держался с несгибаемой, твердокаменной торжественностью. На Трой было простое светло-коричневое платье с черным узором, одна-единственная нитка жемчуга и жемчужные серьги. Ничто на ней не звенело и не брякало. Но торжественной она все же не выглядела; только когда церемония подошла к концу и они с Винсом поцеловались, глаза ее затуманились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151