Лингвисты получали с «Дженкинса» потоки сырого материала. Они разобрались в языке и теперь составляли словарь, который уже насчитывал несколько сотен глаголов и существительных. Они поняли синтаксическую структуру, напоминавшую латынь: сначала глагол, а существительное или подлежащее в середине предложения. У них уже была система исчисления и почти все числительные. (В основе – двенадцать, несомненное отражение того, что у гумпов было по двенадцать пальцев.) Они знали имена около сорока индивидуумов.
Город, который Марковер окрестил Афинами, на языке гумпов назывался Бракел.
Бракел.
Что ни говори о гумпах, а на ухо им наступил медведь.
Обитатели Бракела именовались «бракум». «Что ж, – подумал Коллингдэйл, – ничего не поделаешь».
Еще два города, названия которых удалось узнать – Рока и Сакмарунг. Планета (местное слово, аналогичное слову «Земля») называлась Корбиккан, что также означало (как и у нас) землю. Гумпы жили «в» ней, а не «на» ней, а стало быть, не имели представления об устройстве вещей. На их языке слово море звучало как «бакка», что означало еще и «безграничность».
У них была сложная система коллективного супружества, в которой Коллингдэйл и его команда специалистов еще не вполне разобрались. В Бракеле вроде бы жили двадцать восемь общин. Гумпы в пределах общины были свободны вступать в связь с любым из своих супругов, но, по всей видимости, ограничивались одним-двумя фаворитами, а отношения с остальными поддерживали, чтобы соблюсти приличия, или нормы морали, или что-то в этом роде. Коллингдэйл не очень интересовался этой областью, но кое-кто из экспертов уже отпускал непристойные шуточки.
Отпрыск одной общины мог по достижении зрелости вступить в брак с кем-нибудь из другой общины. Но выбор был ограничен, чтобы предотвратить генетические повреждения. Очень неудобная система, и Дэвид предполагал, что ее сменит моногамия. Холдер не был так в этом уверен, указывая, что нечто подобное все еще существовало в отдаленных уголках Земли.
Исследователи не установили, применялась ли такая же система в других городах, хотя предварительные свидетельства подтверждали это.
Жилось гумпам, кажется, очень неплохо. По-видимому, урожай созревал почти сам по себе. Диггер Данн все еще палец о палец не ударил, чтобы провести относительный климатический анализ, но, похоже, температура варьировалась от слегка прохладной до умеренно жаркой.
Гумпы много говорили о политике, из чего Холдер сделал вывод, что большая часть населения участвует в управлении. Была ли власть в городе аристократией, демократией или каким-то местным вариантом, сказать пока было невозможно. Хотя кое-кто из людей Коллингдэйла приходил в восторг от перспективы выяснения этого вопроса, эта мелочь не особенно заботила их руководителя.
И это его озадачивало. Он думал, что помимо организации спасения целью их полета было узнать больше о гумпах. Но у него пропал интерес. Фактически, он начал подозревать, что это никогда не интересовало его всерьез. Постепенно Дэвид начал понимать, что отправился в полет из-за облака.
Его ксенологи с самого начала настаивали на том, чтобы он велел людям на «Дженкинсе» не вступать в контакт с местными ни при каких обстоятельствах. Видимо, все они считали, что никто, кроме них, не имеет права сказать «привет», а вот у них это получится, ведь только они знают, как это правильно делается.
Дэвид предупредил их, что ситуация изменилась не настолько, чтобы надеяться поужинать за одним столом с местными. (Эксперты все еще не пришли к согласию насчет соответствующего названия для инопланетян. От «гумпов» у всех ныли зубы. «Бракум» означало только обитателей Бракела. Пэгги Малачи нравилось называть их «топтыжки». Коллингдэйл пытался ввести в употребление «корбы».)
Шелли Бейкер неизменно забавляли разговоры об ограничении или запрете общения. Она помалкивала при остальных, но наедине заявила Дэвиду, что Омега в корне меняет ситуацию.
– Кому же, как не нам, придется объяснять им, что они должны покинуть города?
Мэри посылала сообщения раз в несколько дней. Они по-прежнему были короткими, в соответствии с требованиями Академии. Она рассказывала Дэвиду о спектакле, который посмотрела, или как случайно встретила в городе старых школьных друзей. Или о том, что все еще ходит в «Чаббиз», но сэндвичи были вкуснее, когда он был с ней.
Дэвид отвечал так же кратко. Он был занят и иногда не мог придумать, что бы сказать. Но ему нравилось включать систему и представлять, что Мэри в комнате рядом с ним. Он рассказывал ей о том, как настраивает проекции, которые собираются использовать, чтобы избавиться от облака. И о своих попытках выучить язык гумпов.
– Мы можем воспроизводить их звуки, – говорил он. – Джуди заявила, что нам повезло. Теперь это только вопрос работы.
Видеть Мэри, слышать ее голос, иногда счастливый, иногда тоскующий, – это подпитывало ненависть Коллингдэйла к Омегам. У него появилась привычка проводить время в блоке виртуальной реальности, где он включал вид Лукаута, каким тот станет в конце ноября, когда облако будет заметно в небе. Большое и уродливое, разрываемое собственными перегрузками, оно придет из-за западного океана, видимое только ночью, появляясь вскоре после заката, делаясь со временем все больше и страшнее.
Очевидно, Джуди беспокоилась за него. Иногда, если ей казалось, что он слишком мрачен, она присоединялась к Коллингдэйлу в блоке. «Облака не направлены против нас лично, – утверждала она. – Кто или что бы их ни создало, это произошло очень давно. Кто знает, какова была их цель? Но я ручаюсь – если мы когда-нибудь выясним это, окажется, что здесь больше глупости, чем злобы».
– Ты шутишь, – отвечал ей Дэвид, когда они стояли вместе на виртуальном берегу близ Бракела и смотрели на Омегу. Он видел в этом только злой умысел и хотя не был склонен к насилию, с удовольствием поубивал бы тех, кто создал эти штуки.
Но Джуди говорила серьезно.
– Кто бы это ни был, они давно умерли. Механизмы продолжают работать, но разум, стоящий за ними, исчез. И не мог ненавидеть нас. Он не знал о нас. Он просто... – Она осеклась. – Кажется, я несу чушь.
Дэвид посмотрел на облако, молчаливо растущее в звездном небе.
– Джуди, я не знаю, как еще воспринимать эти штуки, если не как порождение безусловного зла.
– Гм, может быть. – Она пожала плечами и посмотрела на море, и Дэвид вдруг увидел, до чего она привлекательна. Здесь, на берегу, гораздо больше, чем на корабле. Он удивился способности женщин присваивать часть красоты окружающего пейзажа.
Но он не мог надолго оторвать взгляд от облака. Как бы он хотел дотянуться и сбить его с неба!
* * *
Джуди разменяла третий десяток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133