Дом был построен из камня и стекла в стиле лесной усадьбы, с садом на крыше и большим эркером, выходящим сельскую дорогу. Над восточным крылом господствовал портик, сзади располагался бассейн. Уличный фонарь был включен для встречи Ким.
Она вспомнила, как стояла у бассейна на последнем собрании и пила лимонад – странно, какие мелкие детали застревают в памяти – с Шейелом, еще одним преподавателем и несколькими студентами, и разговор как-то перескочил на прискорбное состояние истории человечества: бесконечный калейдоскоп крови, отчаяния, коррупции, упущенных возможностей, угнетения, а зачастую – самоубийственной политики. И Шейел высказался по поводу того, что считал коренной причиной:
Есть обратная зависимость между властью, которой обладает человек, и уровнем функционирования его разума. Человек ординарного ума, приобретая власть любого рода, приобретает преувеличенное представление о своих способностях. Возле него собираются подхалимы. Решения перестают подвергаться критике. А возможности вмешиваться в жизнь других растут, и склонность это делать укрепляется. В конце концов получается Людовик Четырнадцатый, считавший, что сделал Франции много добра, хотя оставил после себя разрушенную страну.
Открылась дверь, и вышел Шейел. Посмотрев вверх, он помахал снижающемуся такси. Ким помахала в ответ. Флаер сел на площадку, и Шейел подошел подать ей руку.
– Рад тебя видеть, Ким, – сказал он. – Словами не передать, как я тебе обязан.
– Я рада была помочь.
Они стояли на ярком солнце, разглядывая друг друга. Шейел был одет в темно-синюю свободную рубашку с длинными рукавами и светло-серые штаны. Ким обратила внимание на бледность, которой на виртуальных изображениях не было заметно.
Такси улетело.
– Какие у тебя планы на этот день? – спросил он. – Можно тебя соблазнить остаться к ужину?
– Это очень мило с твоей стороны, Шейел, – сказала она. – Я бы хотела, но у меня напряженный график.
– Жаль, – сказал он, пропуская Ким в дом.
Она не помнила деталей обстановки, но книжные полки вдоль стен были на месте, и все те же стеклянные двери вели во внутренний двор. И в деревянной раме все та же копия Главного Листа, принципы которого легли в основу Устава правления.
– Я как раз вспоминала времена, когда ты нас тут собирал, – сказала Ким.
Он, казалось, был озадачен, и Ким было решила, что он забыл, как был открыт его дом для студентов.
– Да, – ответил он после паузы. – Сейчас я этого уже не делаю.
– Жаль, – сказала Ким. – Это было очень интересно.
– Сейчас приняли правила, которые запрещают собрания вне кампуса. – Шейел пожал плечами, оставляя тему. – Что прикажешь тебе налить?
Ким выбрала красное вино, и они ушли в кабинет Шейела.
– Мне жаль, что мы так мало выяснили о Йоши, – сказала она. – Полицейские сказали, что будут этим заниматься, но, как я уже говорила, я в этом далеко не уверена.
Она не поняла, что он смешал для себя. Цвет был лимонный, а пахло мятой.
– Я вполне понимаю, Ким. Ты что-нибудь узнала о своей сестре?
Она задумалась, не зная, как это сказать. Что-то, конечно, узнала.
– Нет, – сказала она. – Никаких следов.
– А как ты себя чувствуешь? – спросил он. – Я читал репортажи, ты чуть не погибла.
– Да, это было приключение, – согласилась она.
Он поднес бокал ко рту.
– Мы всегда гадали, то ли Йоши была как-то ранена, то ли заблудилась – кто знает?
В кабинете были два ее портрета в рамах: на одном ребенок лет четырех стоит в патио, держа Шейела за руку. На второй, выпускной фотографии, девушка была во всей своей элегантности.
– Не знаю, утешение это или нет, – сказала Ким, – но она, по всей видимости, погибла сразу.
Предварительный отчет полиции еще не был составлен, и Ким не знала, страдала ли Йоши перед смертью. Но сказать такое все равно было уместно.
Шейел поглядел влажными глазами.
– Ужасно, когда так резко прерывается молодая жизнь. Ким ничего не сказала.
Он посмотрел пристально:
– Я полагаю, ты вряд ли прилетела просто меня проведать. Что ты хочешь мне сказать?
Она ответила таким же пристальным взглядом:
– Сначала я хотела бы задать вопрос.
Он наклонился к ней.
– Когда ты впервые ко мне с этим обратился, ты сказал что в долине Северина что-то бродит на свободе. И если я в этом сомневаюсь, то могу туда поехать и провести там несколько часов.
– Да, вероятно, я что-то в этом роде сказал.
– Кажется, ты сказал, после заката.
– Я не помню разговора в подробностях.
– «Я это чувствовал. Поезжай посмотри сама. Но не езди одна». Вот что ты сказал.
– Согласен.
– Я это сделала, Шейел. По комнате прошел холодок.
– И?..
– Ты был прав. Там что-то есть. Что ты об этом знаешь?
– Только то, что там что-то гнетущее. Пару раз я видел огни в лесу. Но ничего такого, что можно подержать и пощупать. – Он опустил глаза. – Высказывались мнения, что именно поэтому люди оттуда уезжали.
– А как они могли остаться? – спросила Ким. – Ведь плотину разрушили?
– Ее решили не восстанавливать именно потому, что люди покидали деревню. – Шейел полузакрыл глаза. – Тут богатая история. Посмотри в любом источнике. – Он подошел к полкам и снял несколько книг, постучал пальцами по одной из них, с серой обложкой и картинкой, изображающей освещенный луной призрак. – Особенно рекомендую вот эту: Кэтрин Клайн, «Призраки Северина».
Призрак не имел ничего общего с видением, которое предстало Ким.
Он перебрал остальные тома, комментируя в том же стиле, выкладывая их перед Ким.
– Они сильно перегружены подробностями, но свидетельства явные.
Ким проглядела книги, пока он наливал вино.
– Я там был несколько раз. Это уже годы прошли после моего разговора с Кейном. Плотину давно снесли, и деревня обезлюдела. Ты там была, ты знаешь, о чем я говорю.
Мне она не давала покоя. Быть может, потому что я знал, что это связано с исчезновением Йоши. Я тогда чувствовал, как что-то движется в темноте. Долина меня испугала. Меня не легко испугать, но ей это удалось. – Шейел ушел в себя. – А почему – мне не скажешь, что видела ты?
– На самом деле, ничего, – сказала она. – Но там очень тихо. Ты понимаешь?
Он кивнул:
– Ты узнала что-нибудь об «Охотнике»? Контакт был?
Она показала картинки:
– Я думаю, они встретили чужой корабль, и он, мне кажется, выглядел так.
Шейел наклонился, открыл ящичек стола и вытащил лупу. Навел ее на снимок.
– Ты действительно так думаешь?
Подавленный тон разговора сменился возбужденным интересом.
– Да, я так думаю. У меня нет доказательств. Даже серьезных доводов нет. Но я думаю, что так это было.
Шейел поглядел на фотографию фрески и вытаращил глаза.
– Боже мой, это же Эмили!
Медаль «За доблесть» сверкала в лучах полуденного солнца. Тора Кейн протянула руку, взяла ее и повертела, рассматривая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122