ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Патрик подскочил, нажал стволом на рычажок, прервал связь. Дядя Джеймс лежал на левом боку, длинными ногами перегораживая почти половину комнаты. Патрик испытывал иррациональное ослабление мук совести от того, что Джеймс не видел случившегося, из-за этого чувство вины перед ним – странным образом – не было таким острым.
«Гад, гад, гад… – звенели голоса. – Ты не должен жить… Умри, умри…»
Патрик затряс головой, зажмурил глаза, крепко, до цветных пятен…
«Он там. Патрик в квартире… Он там… Выходи… Ты мертвец…»
– Не-е-е-т!!! Надо… собраться… Домой. Надо продержаться… до дома. Надо… идти… – Превозмогая бред, Патрик на полном автомате замёл следы, сунул ствол под мышку и шатаясь побежал к выходу.
Голоса грохотали у него в ушах, стыдили его и смеялись, обвиняли и угрожали, требовали вновь, чтобы он убил себя. «Нет!» – изо всех сил кричал им Патрик и упрямо шёл к себе домой, там он справится с ситуацией, Джеймс поймёт…
Прохожие провожали взглядом бледного, как мел, мужика с безумными, ничего не видящими глазами, который пер по тротуару напролом, сквозь толпу, и беззвучно шевелил губами… Он забыл, что как раз домой идти нельзя. Пистолет выронил где-то по дороге…
Снайпер-айсор, подрабатывающий у даго, сидел на чердаке и не знал, что его работодателей уже нет в живых, что никто не оплатит его контракта. Ему была поставлена чёткая задача: трое суток, с одной подменой на сон, караулить возле дома и прикончить некоего Рыжего (Патрика), как его назвал заказчик, показывая фото. Оплата – по окончании дежурства, либо полная и сразу, если дело будет сделано. Появился клиент – он, сомнений быть не могло, внешность больно характерная, – снайпер воткнул ему с пятидесяти метров пулю прямо в лоб. Дежурство закончилось, и можно было уходить. Но полиция тоже кое-где расставила посты, оперативник видел всю сцену и подкараулил снайпера у чёрной лестницы во двор. Усталость и злоба на весь мир обуревали детектива: он выстрелил в голову снайперу, не пытаясь даже арестовать его. Позже в рапорте он написал, что действовал по обстановке, обороняясь. Тот, кто читал этот рапорт, когда-то писал подобные, а посему без звука принял его – чем этих скотов меньше, тем оно лучше.
Смерть Дяди Джеймса, Патрика, Франка потрясла многих. Герман, Нестор, люди Франка пытались понять, как могло такое случиться, что Патрик оказался не с Дудей в критический момент и допустил, чтобы убили не только шефа, но и его самого. Кто сумел нащупать сверхосторожного Дудю и прикончить, не оставив следов? Кто сумел выманить и прихлопнуть Патрика, как тупого новобранца?
Галло, узнав об этой новости, повёл себя так, чтобы друзья и недруги поверили в его к этому причастность. Маразм им овладел либо чрезмерная хитрость его подвела, но в ночь с понедельника на вторник, ближе к утру, люди Германа легко перебили жиденькую охрану возле дома старого Галло, ворвались к нему, но ничего не взяли, кроме самого хозяина. Тот раскололся быстро и основательно, предоставив алиби на свой счёт: ни убивать, ни отдавать такие приказы он не мог в этот день чисто технически. Ему поверили и пристрелили без дальнейших мучений. Смерти на этом прекратились. Прибывший из Штатов Микеле Наварра, полный тёзка своего дальнего родственника, погибшего когда-то на Сицилии, тотчас предложил мир, мало чем отличающийся от капитуляции, попросил прекратить все распри, пока люди с обеих сторон будут хоронить своих мертвецов. Его предложение было принято.
Серое морозное апрельское утро сменилось чистым и ясным днём: выглянуло солнце, воздух стал свеж и звонок, католическое кладбище, убранное червлёным золотом осеннего леса, дышало смирением и уютом, и только в противоположных его концах клубились две темно-серые тучи: родственники и сподвижники провожали покойников в последний путь. В почти поголовно католическом Бабилоне только двое покойников из Дудиной армии принадлежали иной конфессии, протестантской, кажется; остальные присутствовали здесь, смирно почивая в бронзовых гробах. На другой стороне кладбища гробов было немногим больше, так как половину из погибших посмертно депортировали на родину. Рыдания и крики нарушали благолепие скорбного дня, метались в толпе очумевшие в своём азарте репортёры, детективы прохаживались, как на скотном рынке, между скорбящими, делали записи в блокнотах, телохранители бдительно зыркали по сторонам. Мало кто теперь обращал внимание на толстенькую низенькую старушку, тихо плакавшую возле гроба с Дядей Джеймсом, её обожаемым сыном. Двойное горе постигло старуху: её муж, отец Джеймса, умирал в больнице от инсульта, вызванного смертью сына, врачи однозначно сказали – надежды нет. И вот она, оставив мужа на попечение сиделок, провожает своё несчастное чадо туда, куда ей самой давно бы уже пора, потому что жить больше незачем, но Господь не берет её душу… О, она ни секунды бы не колебалась и отдала бы душу даже врагу рода человеческого, если бы это могло оживить её мальчика, такого хорошего и такого несчастного…
Звучали речи, клятвы отомстить и признания в верности, сыпались слова, словно комья земли в могилу, – уходила эпоха. Пройдут годы, прежде чем прибывший из-за моря-окияна Наварра (кличка Заморский, данная ему авансом местными делаварами, постепенно трансформируется и превратится в Заморыша), сумеет восстановить из руин кое-какие завоевания своих предшественников, но никогда уже пришельцам не стоять на равной ноге с быстро прогрессирующими аборигенами. Не бывать уже в прежнем виде и организации Дяди Джеймса – развалилась она, подобно империи Карла Великого, на удельные княжества: основную часть, с публичными домами, ростовщичеством и героиновой розницей, унаследовал Герман, недалёкий, но по-мужицки хозяйственный уголовник, в прошлом вытрясатель чужих долгов. Продовольственный рынок и рэкет нескольких магазинов оттягал Нестор, не желавший больше терпеть над собой никаких начальничков. Полтора десятка преданных ему боевых ребят, не считая пристяжи подсобной, – это достаточно серьёзно, чтобы к нему не лезли всякие свиные рыла. Наследство Боцмана – лотереи и угон автомобилей – вообще попали к чужим: некий Дядя Фритс, по кличке Кошеловка, чья «юрисдикция» распространялась на стадион, возле которого свил гнездо Боцман, ныне покойный, наложил свою лапу на лотереи и в ультимативной форме предложил угонщикам свою помощь и защиту. Мазила пока парился в следственном предварительном, когда и кто будет вынимать его оттуда – вопрос оставался открытым. Корсиканцы жили тихо и наособицу, почти как китайцы; вместе с вольнодумным Франком оборвались доверительные деловые связи с местными: «Может, оно и к лучшему», – посчитали патриархи клана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248