судно нуждалось в ремонте, люди в
отдыхе -- почти всех ждали семьи.
Гека рассчитывали последним. Капитан отпустил всех, даже Марио, так что
они остались вдвоем с Геком.
-- Хочешь кофе? Что жмешься, я как раз на двоих сварил, по собственному
рецепту: бывало, промерзнешь как собака, устанешь -- а тут принял
чашечку-другую -- и снова человек! Тебе, может, с коньячком?
Гек насторожился: с того самого вечера, когда он познакомился с
капитаном в марсельском кабаке, ему ни разу не доводилось наблюдать такую
приветливость и дружелюбие в поведении шефа.
-- Лучше с молоком, если есть..
-- Как не быть, капуччино -- это моя слабость. Только не молоко --
сливки. Присоединяйся, мешай сам, я ведь не знаю как ты любишь -- покрепче,
послабее?
-- Я крепкий не люблю, горько слишком.
-- А я пристрастился: чем крепче -- тем лучше, хотя сердечко порой
прихватывает, бессонница мучает... Э-э, погоди, пенку я сам сделаю, ты
испортишь... Да, бессонница. Но это уже стариковское, мне ведь, Тони, уже
шестьдесят два стукнуло в мае.
Гек изобразил удивление:
-- Никогда бы не подумал. Я всегда слышал, что моряки быстрее старятся
на лицо, но Вам -- самое большее -- пятьдесят два дал бы, клянусь Мадонной!
Капитан криво усмехнулся:
-- Нет, Тони, шестьдесят два. В пятьдесят я себя бы юношей считал, --
сегодня, разумеется, по сравнению с тем, что есть, ну ты понимаешь, что я
имею в виду. А теперь, эх... -- Желтое личико его собралось складками и
теперь он выглядел на все семьдесят. -- А тебе сколько -- девятнадцать?
-- Восемнадцать осенью исполнилось.
-- Ну, значит девятнадцать почти.
-- Да нет, -- рассмеялся Гек, -- нашей осенью -- тоже в мае. Мы ведь
антиподы.
-- Я и забыл, верно. Но все равно -- мальчишка совсем. По годам, я имею
в виду, по жизни -- ты уже взрослый мужчина. Смолоду здоровье бережешь, не
пьешь, не куришь. Сам на жизнь зарабатываешь. Девочками-то хоть
интересуешься? Вижу, что интересуешься, но это всегда успеется. И кофе
крепкий не пьешь. Матушка была бы тобой довольна, я думаю.
-- Гек пару раз за этот месяц снимал проституток на берегу, но не
афишировал этого и в ответ на замечание капитана качнул неопределенно
головой и промолчал.
-- Держи свои деньги, пересчитай -- вдруг что не так, здесь должно быть
четыреста монет: сотня в аванс ушла, ну а еще сотня -- сам понимаешь --
порядок есть порядок, не взыщи.
-- Да, все четко -- здесь четыреста. Я не в претензии, дон Карло, моя
вина -- мой ответ. Спасибо Вам, Вы и так меня выручили.
-- А теперь куда ты? К матери, домой?
-- Она умерла, дон Карло, год назад.
-- Ах, я старый дурак, голова дырявая. Извини, Тони, я оговорился.
-- Что вы, дон Карло... Нет, я думаю здесь в Неаполе тормознуться.
Поищу земляков, попробую работу какую найти, деньги пока есть, а там видно
будет. Дома сейчас трудно с работой. А в крайнем случае и там не пропаду --
руки-ноги есть, остальное приложится.
-- Так ты, выходит, круглый сирота. И ни братьев, ни сестер? -- Гек
мотнул головой.
-- Что поделаешь, сынок, в мире слишком много бед приходится на каждого
человека, и слишком мало радостей. У меня у самого единственная дочь --
калека от рождения. Думаешь, стал бы я в мои-то годы болтаться в этой луже?
Но старуха моя при дочери все время, а на что жить?... Какую работу ты
собираешься искать? У тебя есть специальность?
-- Грузчиком могу работать, вот и вся моя специальность. Или машины
мыть.
-- Грузчиком? Горб наживешь, это да! А разбогатеть -- вряд ли.
Образование у тебя какое?
-- Начальная школа.
-- Вот видишь... Чтобы в магазине работать -- тоже учиться надобно; у
нас для своих не всегда работа есть, а уж иностранцам -- самая грязная.
Однако... Если, конечно, ты собрался по отцовской линии пойти?....
-- Не собираюсь. -- Гек усмехнулся. -- Думаю получше место сыскать,
хотя и здесь ничего позорного не вижу. А не получится -- вернусь домой. --
Гек почувствовал, что разговор, наконец, приблизился к той точке, куда его
осторожно двигал старый лис и даже догадывался, что тот собирается ему
предложить. Но он и близко не мог представить -- какой силы сюрприз был для
него подготовлен.
-- Я ведь давно присматриваюсь к тебе, Тони. Ты мне сразу глянулся и я
думаю, что не ошибся в тебе. Парень ты работящий и скромный. Скромный -- да
не простачок. Оцени мою деликатность, Тони, я ведь не спрашиваю -- где ты
наловчился челюсти крошить, где наколки сделал, и чем ты занимался у себя в
Бабилоне.
Гек похолодел...
-- Набедокурил дома и дал тягу в Европу, не так ли?
-- Нет, дон Карло, мамой клянусь! Я не преступник! Я как раз уехал,
чтобы куда не вляпаться. Работы нет, пособие -- грошовое, вот и маемся в
подворотнях, ищем приключений. Всю жизнь так, что ли? За мной ничего нет. Ну
-- драки, да, бывали. Жить нормально захочешь -- так научишься, иначе
затюкают.
-- Тем лучше, тем лучше. Знаешь, видна в тебе сицилийская кровь, что ни
говори. А ты уверен, что мать твоя из Турина?
-- Так я знаю из ее рассказов, сам то я в Бабилоне родился.
Единственный в семье -- урожденный бабилот, остальные натурализованные.
-- И как, не тянет на родину предков? В Турин, или к нам на Сицилию?
Зов крови, так сказать?
-- Меня тянет туда, где может быть хорошо, где заработки приличные. А
если я нищий -- какая мне разница -- Турин, Бабилон, Сицилия... Дон Карло --
как на духу: вот поработал я у Вас и человеком себя почувствовал. Честно
работал -- честно получил. Ну, оплошал -- винить некого. И за доверие
спасибо Вам огромное. А я поживу подольше, да ухвачу побольше -- тогда и о
родине предков думать можно. Извините, если что не так сказал...
-- Кое-что и не так, пожалуй. Родина -- это мать, это душа человека.
Узы крови -- священные узы, Тони. Сицилийцы рассеялись по всему свету, живут
в Штатах, в Бразилии всю жизнь, но спроси его: " Ты кто, американец?" Он
ответит: " Я сицилиец" Так-то! Кто лишен этого -- тот не человек в моем
понимании... С возрастом ты сам почувствуешь это. Ну да тебя трудно винить:
мальчишка ты еще, да и сирота, в чужом мире, без денег, без друзей...
-- Деньги как раз есть.
-- Да что это за деньги -- неделю погулять. Впрочем ты не гуляка, как
мне кажется. Капитан словно бы заколебался...
-- Я хочу сделать тебе одно предложение, Тони, относительно твоего
будущего. Ты ведь свободен сейчас?
-- Как крыса в амбаре, дон Карло, К сожалению.
Гек видел, что обращение "дон" и почтительный тон очень по душе
старикану и старался изо всех сил. Главное -- чувство меры. Явный подхалимаж
вызывает презрение, но проявленное уважение всегда приятно, тем более, когда
оно выказано искренне и с достоинством.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
отдыхе -- почти всех ждали семьи.
Гека рассчитывали последним. Капитан отпустил всех, даже Марио, так что
они остались вдвоем с Геком.
-- Хочешь кофе? Что жмешься, я как раз на двоих сварил, по собственному
рецепту: бывало, промерзнешь как собака, устанешь -- а тут принял
чашечку-другую -- и снова человек! Тебе, может, с коньячком?
Гек насторожился: с того самого вечера, когда он познакомился с
капитаном в марсельском кабаке, ему ни разу не доводилось наблюдать такую
приветливость и дружелюбие в поведении шефа.
-- Лучше с молоком, если есть..
-- Как не быть, капуччино -- это моя слабость. Только не молоко --
сливки. Присоединяйся, мешай сам, я ведь не знаю как ты любишь -- покрепче,
послабее?
-- Я крепкий не люблю, горько слишком.
-- А я пристрастился: чем крепче -- тем лучше, хотя сердечко порой
прихватывает, бессонница мучает... Э-э, погоди, пенку я сам сделаю, ты
испортишь... Да, бессонница. Но это уже стариковское, мне ведь, Тони, уже
шестьдесят два стукнуло в мае.
Гек изобразил удивление:
-- Никогда бы не подумал. Я всегда слышал, что моряки быстрее старятся
на лицо, но Вам -- самое большее -- пятьдесят два дал бы, клянусь Мадонной!
Капитан криво усмехнулся:
-- Нет, Тони, шестьдесят два. В пятьдесят я себя бы юношей считал, --
сегодня, разумеется, по сравнению с тем, что есть, ну ты понимаешь, что я
имею в виду. А теперь, эх... -- Желтое личико его собралось складками и
теперь он выглядел на все семьдесят. -- А тебе сколько -- девятнадцать?
-- Восемнадцать осенью исполнилось.
-- Ну, значит девятнадцать почти.
-- Да нет, -- рассмеялся Гек, -- нашей осенью -- тоже в мае. Мы ведь
антиподы.
-- Я и забыл, верно. Но все равно -- мальчишка совсем. По годам, я имею
в виду, по жизни -- ты уже взрослый мужчина. Смолоду здоровье бережешь, не
пьешь, не куришь. Сам на жизнь зарабатываешь. Девочками-то хоть
интересуешься? Вижу, что интересуешься, но это всегда успеется. И кофе
крепкий не пьешь. Матушка была бы тобой довольна, я думаю.
-- Гек пару раз за этот месяц снимал проституток на берегу, но не
афишировал этого и в ответ на замечание капитана качнул неопределенно
головой и промолчал.
-- Держи свои деньги, пересчитай -- вдруг что не так, здесь должно быть
четыреста монет: сотня в аванс ушла, ну а еще сотня -- сам понимаешь --
порядок есть порядок, не взыщи.
-- Да, все четко -- здесь четыреста. Я не в претензии, дон Карло, моя
вина -- мой ответ. Спасибо Вам, Вы и так меня выручили.
-- А теперь куда ты? К матери, домой?
-- Она умерла, дон Карло, год назад.
-- Ах, я старый дурак, голова дырявая. Извини, Тони, я оговорился.
-- Что вы, дон Карло... Нет, я думаю здесь в Неаполе тормознуться.
Поищу земляков, попробую работу какую найти, деньги пока есть, а там видно
будет. Дома сейчас трудно с работой. А в крайнем случае и там не пропаду --
руки-ноги есть, остальное приложится.
-- Так ты, выходит, круглый сирота. И ни братьев, ни сестер? -- Гек
мотнул головой.
-- Что поделаешь, сынок, в мире слишком много бед приходится на каждого
человека, и слишком мало радостей. У меня у самого единственная дочь --
калека от рождения. Думаешь, стал бы я в мои-то годы болтаться в этой луже?
Но старуха моя при дочери все время, а на что жить?... Какую работу ты
собираешься искать? У тебя есть специальность?
-- Грузчиком могу работать, вот и вся моя специальность. Или машины
мыть.
-- Грузчиком? Горб наживешь, это да! А разбогатеть -- вряд ли.
Образование у тебя какое?
-- Начальная школа.
-- Вот видишь... Чтобы в магазине работать -- тоже учиться надобно; у
нас для своих не всегда работа есть, а уж иностранцам -- самая грязная.
Однако... Если, конечно, ты собрался по отцовской линии пойти?....
-- Не собираюсь. -- Гек усмехнулся. -- Думаю получше место сыскать,
хотя и здесь ничего позорного не вижу. А не получится -- вернусь домой. --
Гек почувствовал, что разговор, наконец, приблизился к той точке, куда его
осторожно двигал старый лис и даже догадывался, что тот собирается ему
предложить. Но он и близко не мог представить -- какой силы сюрприз был для
него подготовлен.
-- Я ведь давно присматриваюсь к тебе, Тони. Ты мне сразу глянулся и я
думаю, что не ошибся в тебе. Парень ты работящий и скромный. Скромный -- да
не простачок. Оцени мою деликатность, Тони, я ведь не спрашиваю -- где ты
наловчился челюсти крошить, где наколки сделал, и чем ты занимался у себя в
Бабилоне.
Гек похолодел...
-- Набедокурил дома и дал тягу в Европу, не так ли?
-- Нет, дон Карло, мамой клянусь! Я не преступник! Я как раз уехал,
чтобы куда не вляпаться. Работы нет, пособие -- грошовое, вот и маемся в
подворотнях, ищем приключений. Всю жизнь так, что ли? За мной ничего нет. Ну
-- драки, да, бывали. Жить нормально захочешь -- так научишься, иначе
затюкают.
-- Тем лучше, тем лучше. Знаешь, видна в тебе сицилийская кровь, что ни
говори. А ты уверен, что мать твоя из Турина?
-- Так я знаю из ее рассказов, сам то я в Бабилоне родился.
Единственный в семье -- урожденный бабилот, остальные натурализованные.
-- И как, не тянет на родину предков? В Турин, или к нам на Сицилию?
Зов крови, так сказать?
-- Меня тянет туда, где может быть хорошо, где заработки приличные. А
если я нищий -- какая мне разница -- Турин, Бабилон, Сицилия... Дон Карло --
как на духу: вот поработал я у Вас и человеком себя почувствовал. Честно
работал -- честно получил. Ну, оплошал -- винить некого. И за доверие
спасибо Вам огромное. А я поживу подольше, да ухвачу побольше -- тогда и о
родине предков думать можно. Извините, если что не так сказал...
-- Кое-что и не так, пожалуй. Родина -- это мать, это душа человека.
Узы крови -- священные узы, Тони. Сицилийцы рассеялись по всему свету, живут
в Штатах, в Бразилии всю жизнь, но спроси его: " Ты кто, американец?" Он
ответит: " Я сицилиец" Так-то! Кто лишен этого -- тот не человек в моем
понимании... С возрастом ты сам почувствуешь это. Ну да тебя трудно винить:
мальчишка ты еще, да и сирота, в чужом мире, без денег, без друзей...
-- Деньги как раз есть.
-- Да что это за деньги -- неделю погулять. Впрочем ты не гуляка, как
мне кажется. Капитан словно бы заколебался...
-- Я хочу сделать тебе одно предложение, Тони, относительно твоего
будущего. Ты ведь свободен сейчас?
-- Как крыса в амбаре, дон Карло, К сожалению.
Гек видел, что обращение "дон" и почтительный тон очень по душе
старикану и старался изо всех сил. Главное -- чувство меры. Явный подхалимаж
вызывает презрение, но проявленное уважение всегда приятно, тем более, когда
оно выказано искренне и с достоинством.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111