А с другой стороны и Гектору не приходила в голову
мысль что либо обсуждать с посторонними.
Наконец старому дону надоело видеть витающего в мире дурацких грез
названного сынка:
-- Что на этот раз читаешь?
-- Макиавелли -- "Государь".
-- "Дон Паоло"!
-- Извините, дон Паоло! -- Гек поспешно вскочил, книжица шлепнулась на
пол.
-- Ты, я вижу, скоро совсем свихнешься на книгах своих! Этот твой
Макиавелли подох лет сто тому назад и ничего того, что нужно для жизни на
Сицилии в конце столетия нынешнего, он не сообщит, даже если ты сожрешь всю
книгу, страница за страницей!...
-- Старый ты козел! -- подумал Гек.
-- На меня скоро пальцем будут показывать: развел тут... Оксфорд у
параши!
-- Сам ты параша! -- мысленно отвечал ему Гек.
-- Эх, ты! Выйдешь на волю -- что, в библиотекари пойдешь? Или опять --
подай-принеси? В общем так: когда закончится твой срок -- можешь по моей
рекомендации пристроиться в одну солидную строительную фирму. Если
пожелаешь, конечно. Там, правда, Макиавелли не понадобится, но вот
бухгалтерское дело знать бы надо. -- Дон выжидательно помолчал. -- Или у
тебя другие планы?
-- Спасибо, дон Паоло, конечно я согласен, но...
-- Но?
-- Я все же предпочел бы Вам быть полезным, а не только
строительной фирме, хоть четырежды солидной. С моей стороны было бы
неблаг...
-- Там видно будет. Поработаешь с полгодика, покажешь себя. А как я
выйду -- мы подумаем о дальнейшем. При любом раскладе мужчина должен уметь
зарабатывать на хлеб, со мной или без меня. Значит, договорились. И
оставь-ка в покое мертвецов, возьмись за математику и изучай бухгалтерский
учет. А для развлечения читай газеты, кстати и пользы будет больше. И меня
держи в курсе, а то у меня что-то глаза устают в последнее время...
Теперь уже читать приходилось украдкой, чтобы дон не заметил. Но в Геке
пробудилась неутолимая тяга к учению, жажда познания порю перевешивала
инстинкт самосохранения. Его мозг привык всасывать чудовищные порции самой
разношерстной информации и заселять ею девственные извилины. В три месяца он
крепко усвоил бухгалтерское дело (в теории, понятно), математику в пределах
среднего образования и кое-что из физики. Оказалось, что и газеты --
интереснейшая штука!
-- Дон Паоло... Дон Паоло...
-- Ну?
-- Тут в "Весне" о вас пишут.
-- Что еще они там пишут? Шакалы...
-- Якобы вы готовили государственный переворот...
-- А ну-ка, дай сюда! -- Дон нацепил очки и захрустел газетой. -- Где?
-- Вот здесь, под фотографией...
Дон окончательно стряхнул дремоту, молча и внимательно прочел статью, с
презрительной усмешкой отбросил газету Геку и откинулся в кресле, забыв
снять очки.
-- Знаешь, Тони, журналистов я попросту презираю. И даже не за то, что
они сродни проституткам. Они предстают перед обывательским быдлом рисковыми
ребятами, готовыми в погоне за справедливостью и тайной сложить головы,
бороться без страха и упрека с темными силами, насаждающими порок и хаос в
добропорядочном мире. А на деле они -- навозные мухи: нашел дерьмо -- и за
щеку! А навалишь ему кучу побольше и попахучее -- и он твой. Вот этот...
писака-щелкопер. Я мог бы запросто заткнуть его вонючую глотку -- и никто бы
не пикнул! Разве что наши друзья не одобрили бы мою несдержанность, сочли бы
это слабостью. А их мнение для меня дороже, чем блеяние миллиона баранов,
годных только на то, чтобы их стричь. Да я бы и на друзей не оглянулся, если
бы почувствовал, что тот щелкопер хоть в чем-то создал помехи нашему делу,
но весь фокус в том, что в статейке, которую ты подсунул мне, -- ни мозгов,
ни истины. Налей-ка мне минеральной, что ли...
Гек вынул из холодильника мгновенно запотевшую бутылку, поставил на
поднос высокий и узкий бокал, наполнил его, опустошив бутылку на две трети,
и подал дону. Дон Паоло глотнул и одобрительно крякнул:
-- Ах, хороша! Наливай себе, а то степлится. Да возьми стакан, что за
манеры... Ну так вот, о чем это я? Заговор был... И не один: только мне
предлагали участвовать в трех. И вот ведь кто-то еще может принимать всерьез
опереточного злодея Боргезе и иже с ним. Даже из наших охотники нашлись, те
что поглупее. Томмазо Бразилец, например... Но я, мой друг из К..., другие
серьезные люди, мы внимательно выслушали все предложения, причем не раз, а
выслушав -- отказались. Пусть другие клюют на тухлого живца. Все эти
генералы-адмиралы, Тони, такие же бараны, как и обывательское стадо, только
при чинах и с портфелями... Свой шанс мы прогадили уже давным-давно: после
войны реальная возможность имелась, чтобы Сицилия стала штатом, но слабоваты
оказались... мы... Нет и нет, и нет... Не было и не будет такого, Тони,
чтобы дерьмовый клерк с воспаленным самомнением и лживым языком -- неважно
каким: английским, итальянским -- смел указывать, что и как должен делать
человек чести! Только однажды в истории удалось нечто подобное -- и то
наполовину -- некоему Мори. Впрочем, ему подобный подвиг дорого встал, когда
Муссолини снял с него руку. С тех пор , кстати, Рим нечасто сажает к нам
своих чиновников. Напротив -- мы, Сицилия, поставляем в Рим высший служилый
люд в больших количествах. И так высоко они сидят. наши друзья, что...
Последние фразы дон Паоло говорил уже как бы для себя, хотя формально
обращался к Геку, который с любопытством внимал откровениям старого и
мудрого
волчары, матерого и уже изрядно усталого.
-- А бумагу марать -- ни ума не надо, ни мужества... Ты у Механика был?
-- Сегодня утром, как договаривались. У него все О`кей, можно забирать.
-- Сегодня и заберешь. Кстати, все забываю спросить: что можешь о нем
сказать. вы ведь уже давно общаетесь?
Гектор наморщил лоб:
-- Дело знает -- руки у него золотые, поддавальщик и любит поговорить.
Старается дать понять намеками, обиняками, что всецело вам предан. При
работе постоянно бурчит себе под нос. По рукам видно, что имеет с краской
или тушью.
-- Обиняками! Намекни ему, при случае, про оторванные яйца! Пусть
почаще руки моет и с мылом. Да, я помню -- он действительно обязан мне выше
крыши, но это не повод, чтобы звонить об этом на весь свет. На иных весах и
голова не перевесит длинного языка. Он и на фальшивках попался по
болтливости своей...
Механик -- узник той же тюрьмы -- специализировался на подделке
документов. Необычайно даровитый пятидесятилетний задохлик -- при минимуме
подручных средств мог творить чудеса с бумагой и прочей канцелярской
фактурой. Дон Паоло добился для него пересмотра дела, тем самым на три
четверти скостив ему срок, определил его в тюремные мастерские.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111