Тем временем Подкидыш, вспугнутый
Патриком, уже вносил ложку, вилку, кружку и салфетки.
Дядя Джеймс вылил суп из термоса в глубокую белую тарелку, раскрыл
пружинный "складишок", банку с любимым "Будвайзером" вскрывать пока не стал,
а поставил слева, возле алюминиевой кружки, из которой всегда пил содовую
или пиво -- такая уж у него была причуда...
Патрик с философским смирением взирал на то, как Дудя из той же белой
тарелки пожирает второй бифштекс с остатками овощного гарнира: он был
изрядно голоден, но и не помышлял о том , чтобы присоединиться к шефу.
Завтра могло оказаться с огнестрельными сюрпризами и Патрик свято блюл
деловой кодекс, принятый им для себя в незапамятные времена -- собранность и
скорость, как у волка в зимней охоте.
То, что никто, кроме него этого кодекса не придерживался, значения для
Патрика не имело. Дудя, конечно, тоже знал толк в перестрелках и прочих
кровавых историях, но профессионалом в высоком смысле этого слова не был, а
Патрик по праву считал себя мастером и всегда, при всех раскладах готовился
встретиться лицом к лицу со специалистом, не уступающем ему в
возможностях...
Наконец Дядя Джеймс удовлетворенно отрыгнул, обтер о салфетку лезвие
ножа, спрятал его в карман и вновь забросил ноги на стол и пропел:
-- Cause I try and I try and can get... yes!... Не вовремя я Нестора
отпустил, надо было после встречи его назначить, а то Подкидыш слабоват еще
в работе, путается в трех соснах.
-- Все мы когда то начинали, -- нейтрально отвечал ему Патрик, -- и
Нестор по первости был дурак-дураком. А с Подкидышем я провел уже инструктаж
насчет завтрева, да вечером повторю, да и утром не поленюсь, -- так он
ничего себе, но...
-- Что -- но? Малька все забыть не можешь?
-- У Малька талант, может -- поболе моего будет. Зря ты его от меня
отправил...
-- Заткнись и не ной. Утрясем дела -- вернем Малька. Хочу к нему
присмотреться -- уж больно он непонятен мне. И не верю, что из него будет
толк -- есть в нем -- гнильца-не-гнильца -- а ... ну не лежит у меня душа к
нему.
-- Зачем посылал тогда?
У Дяди Джеймса надулась вена поперек лба:
-- Так ведь... ты должен был поехать, дружочек... Запамятовал, да? Ты
ведь уже спрашивал, а я отвечал. Ну так и заруби себе на носу: если его
придется убирать, там -- в Марселе, то это исключительно из-за тебя, урод
конопатый.
-- Какая же необходимость его убирать, Джеймс?
-- Нет такой необходимости... пока. Лет двенадцать тому назад досиживал
я свой последний -- он же второй -- срок за кассу. И пытался меня согнуть...
хотя нет, напрягалова не было, пытался обработать меня один тип, чтобы я
барабанил на своего соседа -- шпиона немецкого, не помню восточного ли,
западного... Не суть. Ну, я наотрез и он с тем отвалил, может нашел кого...
Так вот, эту харю я на одной фотке видел чуть ли не в обнимку с нашим
Червончиком особаченным. Эти орлы -- не с уголка. Они правил не знают и
знать не желают -- и с ними не договоришься. Что им успел Червонец напеть?
От этого все зависит. Ему я никогда про ниггера не рассказывал и даже тебя к
"похоронам" не привлекал, а ищут его, черного, до сих пор и по всему земному
шару... Но они могли вычислить, либо догадаться, что след ко мне тянется, и
что Швейцария не случайна, вот что погано.
-- А если бы я туда вместо Гектора поехал -- что бы изменилось?
-- Тебе я верю. Ему нет.
-- Извини, Джеймс, за тупость: не веришь , а послал салабона под
большую ответственность? Что это за ребус такой?
-- Когда все более-менее, он вполне подходит, да еще из под твоего
крыла ... Но когда паленым запахнет -- я его не знаю, как он себя поведет.
Он молод еще, он малец. а не взрослый мужчина... После поговорим об этом.
Теперь давай спланируем бабилонскую часть нашей помолвки, если она
разладится....
Субботнее утро выдалось сумрачным и тихим -- ни ветерка, ни дождинки.
Кадиллак мощно ревел на пустынном загородном шоссе -- Дядя Джеймс любил
скорость. Он сидел на заднем сидении молча и только позевывал нервно: все-то
ему казалось, что упущены важные детали при подготовке к сегодняшнему дню,
что его люди нечетко сработают, да и вообще чересчур беспечны. Спал он
плохо, лег поздно, а настроение было, тем не менее, почти приподнятым:
рутина обрыдла, даешь перемены при любом исходе встречи, но хорошо бы
договориться с макаронниками...
Патрика всю ночь одолевали кошмары: крысы и пауки лезли в окна и щели,
пищали нагло, шебуршали и омерзительно щекотали кожу, особенно раздражал
крысиный писк. Патрик просыпался, включал свет, пытаясь заснуть при
зажженной лампе, но это плохо помогало. Окончательно он проснулся в пять
утра, принял холодный душ, завывая под жесткими струями, полчаса
"помедитировал" -- в полной отключке от реальности -- и взялся за разминку.
Час с лишним он прозванивал и "прослушивал" все мышцы, сочленения, рефлексы
и навыки и только потом позволил себе выпить крепкого чаю без молока и
сахара. А там уже и Подкидыш нарисовался, бибикнул коротко, по дороге к
шефу.
Подкидыш обеспокоен был только одним: не облажаться перед шефом в
очередной раз. Таким тупым и бестолковым, как в последние дни, он давно уже
себя не чувствовал. И не то чтобы Дудя шпынял его сверх меры, напротив,
держался по отношению к нему куда мягче, чем к Нестору, но Подкидыш сам
видел и ощущал свои промахи и неоднократно уже с тяжелым вздохом вспомнил
простую и такую понятную жизнь рядового бандита. Хорошо хоть Патрик с утра
не долбит плешь наставлениями, сидит себе рядышком и молчит. Подкидыш слегка
замедлил ход перед столбом, отмечающем девятнадцатый километр: где-то за
поворотом проселочной дороги, отходящей от шоссе, должны сидеть ребята с
полевой рацией, чтобы сообщить по эстафете дальше -- все в порядке, либо
наоборот... Патрик также молча кивнул, видимо увидел все, что считал
необходимым увидеть.
На вчерашнем большом говорилове именно ему была поручена дорога и
подстраховка при непосредственном контакте. Герман готовил людей к боевым
действиям в городе, он же отвечал за то, чтобы внешне это никак не
проявилось до последнего мгновения: спровоцировать подозрительных сицилийцев
легче, чем загасить пожар жестокой войны, которая приносит только убытки и
ненужные смерти. Люди Боцмана фиксировали опорные и жилые точки сицилийцев,
в поисках подозрительных шевелений, но с утра ничего такого замечено не
было.
Сицилийцы также были не лыком шиты и почти зеркально повторили в
сторону конкурентов все предпринятые против них меры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
Патриком, уже вносил ложку, вилку, кружку и салфетки.
Дядя Джеймс вылил суп из термоса в глубокую белую тарелку, раскрыл
пружинный "складишок", банку с любимым "Будвайзером" вскрывать пока не стал,
а поставил слева, возле алюминиевой кружки, из которой всегда пил содовую
или пиво -- такая уж у него была причуда...
Патрик с философским смирением взирал на то, как Дудя из той же белой
тарелки пожирает второй бифштекс с остатками овощного гарнира: он был
изрядно голоден, но и не помышлял о том , чтобы присоединиться к шефу.
Завтра могло оказаться с огнестрельными сюрпризами и Патрик свято блюл
деловой кодекс, принятый им для себя в незапамятные времена -- собранность и
скорость, как у волка в зимней охоте.
То, что никто, кроме него этого кодекса не придерживался, значения для
Патрика не имело. Дудя, конечно, тоже знал толк в перестрелках и прочих
кровавых историях, но профессионалом в высоком смысле этого слова не был, а
Патрик по праву считал себя мастером и всегда, при всех раскладах готовился
встретиться лицом к лицу со специалистом, не уступающем ему в
возможностях...
Наконец Дядя Джеймс удовлетворенно отрыгнул, обтер о салфетку лезвие
ножа, спрятал его в карман и вновь забросил ноги на стол и пропел:
-- Cause I try and I try and can get... yes!... Не вовремя я Нестора
отпустил, надо было после встречи его назначить, а то Подкидыш слабоват еще
в работе, путается в трех соснах.
-- Все мы когда то начинали, -- нейтрально отвечал ему Патрик, -- и
Нестор по первости был дурак-дураком. А с Подкидышем я провел уже инструктаж
насчет завтрева, да вечером повторю, да и утром не поленюсь, -- так он
ничего себе, но...
-- Что -- но? Малька все забыть не можешь?
-- У Малька талант, может -- поболе моего будет. Зря ты его от меня
отправил...
-- Заткнись и не ной. Утрясем дела -- вернем Малька. Хочу к нему
присмотреться -- уж больно он непонятен мне. И не верю, что из него будет
толк -- есть в нем -- гнильца-не-гнильца -- а ... ну не лежит у меня душа к
нему.
-- Зачем посылал тогда?
У Дяди Джеймса надулась вена поперек лба:
-- Так ведь... ты должен был поехать, дружочек... Запамятовал, да? Ты
ведь уже спрашивал, а я отвечал. Ну так и заруби себе на носу: если его
придется убирать, там -- в Марселе, то это исключительно из-за тебя, урод
конопатый.
-- Какая же необходимость его убирать, Джеймс?
-- Нет такой необходимости... пока. Лет двенадцать тому назад досиживал
я свой последний -- он же второй -- срок за кассу. И пытался меня согнуть...
хотя нет, напрягалова не было, пытался обработать меня один тип, чтобы я
барабанил на своего соседа -- шпиона немецкого, не помню восточного ли,
западного... Не суть. Ну, я наотрез и он с тем отвалил, может нашел кого...
Так вот, эту харю я на одной фотке видел чуть ли не в обнимку с нашим
Червончиком особаченным. Эти орлы -- не с уголка. Они правил не знают и
знать не желают -- и с ними не договоришься. Что им успел Червонец напеть?
От этого все зависит. Ему я никогда про ниггера не рассказывал и даже тебя к
"похоронам" не привлекал, а ищут его, черного, до сих пор и по всему земному
шару... Но они могли вычислить, либо догадаться, что след ко мне тянется, и
что Швейцария не случайна, вот что погано.
-- А если бы я туда вместо Гектора поехал -- что бы изменилось?
-- Тебе я верю. Ему нет.
-- Извини, Джеймс, за тупость: не веришь , а послал салабона под
большую ответственность? Что это за ребус такой?
-- Когда все более-менее, он вполне подходит, да еще из под твоего
крыла ... Но когда паленым запахнет -- я его не знаю, как он себя поведет.
Он молод еще, он малец. а не взрослый мужчина... После поговорим об этом.
Теперь давай спланируем бабилонскую часть нашей помолвки, если она
разладится....
Субботнее утро выдалось сумрачным и тихим -- ни ветерка, ни дождинки.
Кадиллак мощно ревел на пустынном загородном шоссе -- Дядя Джеймс любил
скорость. Он сидел на заднем сидении молча и только позевывал нервно: все-то
ему казалось, что упущены важные детали при подготовке к сегодняшнему дню,
что его люди нечетко сработают, да и вообще чересчур беспечны. Спал он
плохо, лег поздно, а настроение было, тем не менее, почти приподнятым:
рутина обрыдла, даешь перемены при любом исходе встречи, но хорошо бы
договориться с макаронниками...
Патрика всю ночь одолевали кошмары: крысы и пауки лезли в окна и щели,
пищали нагло, шебуршали и омерзительно щекотали кожу, особенно раздражал
крысиный писк. Патрик просыпался, включал свет, пытаясь заснуть при
зажженной лампе, но это плохо помогало. Окончательно он проснулся в пять
утра, принял холодный душ, завывая под жесткими струями, полчаса
"помедитировал" -- в полной отключке от реальности -- и взялся за разминку.
Час с лишним он прозванивал и "прослушивал" все мышцы, сочленения, рефлексы
и навыки и только потом позволил себе выпить крепкого чаю без молока и
сахара. А там уже и Подкидыш нарисовался, бибикнул коротко, по дороге к
шефу.
Подкидыш обеспокоен был только одним: не облажаться перед шефом в
очередной раз. Таким тупым и бестолковым, как в последние дни, он давно уже
себя не чувствовал. И не то чтобы Дудя шпынял его сверх меры, напротив,
держался по отношению к нему куда мягче, чем к Нестору, но Подкидыш сам
видел и ощущал свои промахи и неоднократно уже с тяжелым вздохом вспомнил
простую и такую понятную жизнь рядового бандита. Хорошо хоть Патрик с утра
не долбит плешь наставлениями, сидит себе рядышком и молчит. Подкидыш слегка
замедлил ход перед столбом, отмечающем девятнадцатый километр: где-то за
поворотом проселочной дороги, отходящей от шоссе, должны сидеть ребята с
полевой рацией, чтобы сообщить по эстафете дальше -- все в порядке, либо
наоборот... Патрик также молча кивнул, видимо увидел все, что считал
необходимым увидеть.
На вчерашнем большом говорилове именно ему была поручена дорога и
подстраховка при непосредственном контакте. Герман готовил людей к боевым
действиям в городе, он же отвечал за то, чтобы внешне это никак не
проявилось до последнего мгновения: спровоцировать подозрительных сицилийцев
легче, чем загасить пожар жестокой войны, которая приносит только убытки и
ненужные смерти. Люди Боцмана фиксировали опорные и жилые точки сицилийцев,
в поисках подозрительных шевелений, но с утра ничего такого замечено не
было.
Сицилийцы также были не лыком шиты и почти зеркально повторили в
сторону конкурентов все предпринятые против них меры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111