Дядя Джеймс поужинал "насухо", потом одним махом залудил
двухсотграммовый стакан "Мартеля", вытащил телефонный штепсель из розетки и
пошел на боковую. После двадцати трех часов вечера резко повышалась
вероятность перехвата телефонных разговоров, Дядя Джеймс не собирался этим
пренебрегать, поэтому и обнулил звонки, от греха подальше, хотя имел защиту
от любопытствующих ушей куда более реальную. Дело в том, что квартирка была
не простая. Здесь, как и на Старогаванской, была установлена армейская
аппаратура ВЧ -- высокочастотной связи, обеспечивавшая непробиваемую
кодировку звуковых сигналов, когда Джеймс беседовал с тремя, а после смерти
Боцмана -- с двумя точками, аналогично оборудованными. В остальных случаях
разговор можно было контролировать, поэтому необходима осторожность для
собеседников( Так обещал ему изобретатель-самоучка, познавший и даже
усовершенствовавший эту самую ВЧ, проверки пока это подтверждали. Он опять
пытался объяснить Дяде Джеймсу технические подробности, но тот сунул ему
обещанный могучий, как всегда, гонорар, цыкнул для порядка и выпихнул вон:
должен был вот-вот завалиться Франк с девками).
Патрик выпил кипятку без заварки и тоже пошел спать, через полчаса
вырубился Тобик, скорчившись прямо в кресле, а Франк поглядел еще немного и
завалился на диван, застеленный им заранее. Дядя Джеймс и Патрик
предпочитали в таких случаях раскладушки...
Утро начали с завтрака, приготовленного Дядей Джеймсом: он вытащил из
недр кухонного стола гигантскую сковородку, поставил на огонь, накрошил туда
мелко нарезанного сала, чтобы чуть позже залить сверху дюжиной яиц,
беленьких, чистеньких, с круглыми магазинными штампиками. Франк брезгливо
сморщился, выпросил еще два яйца, положил их в кастрюльку с водой и поставил
на соседнюю конфорку.
-- Ты, Джеймс, должен в цирке выступать, в программе "Уроды века".
Пожиратели огня тебе в подметки не годятся, право слово! Ребята, неужели вы
будете это есть?
-- Будем, -- дружно ответили "ребята" -- Патрик и Тобик. Патрик
наконец-то почувствовал улучшение, а вместе с ним и голод; Тобик же всегда
готов был пожрать, лишь бы пожирнее и поострее.
-- Да и хрен с тобой, аристократ занюханный, -- высказался Дядя Джеймс,
нимало не смущенный критикой в свой адрес, -- число двенадцать делится не
только на четыре, но и на три, причем с такой же легкостью. -- И зачем-то
прибавил:
-- Даже мусульмане и евреи с удовольствием едят жареное свиное сало,
если не знают об этом.
Все ждали, что он пояснит или дополнит свою мысль, но он только
выругался грязно: капля кипящего сала выскочила со сковородки прямо ему на
щеку.
-- Тобик, режь хлеб, Патрик, кофейник поставь, да залей его полнее, а
то опять без воды кипяченой сидеть будем, Франк...
-- Слушай, командир, отвали, да?... Раскомандовался, понимаешь, видишь
-- я себе завтрак готовлю.
Включили телевизор, почти по всем каналам шли воскресные проповеди,
сводки новостей повторяли вчерашнюю информацию, мэр опять обещал выполоть
поганые сорняки бандитизма и экстремизма..., звук приглушили и уселись
завтракать. Томатный соус, вылитый на яичницу, вдруг стал пахнуть кровью и
Патрика едва не вырвало на скатерть, но он преодолел себя, запихнул в рот
желто-красный "глазок" и устоял, иллюзия исчезла. Тобик молчал, как всегда,
когда его не спрашивали, Франк и Дядя Джеймс ввязались в нудный и
бессодержательный спор о достоинствах последних автомобильных моделей,
телевизор бубнил себе в углу -- было скучно. Патрик сел в кресло, очистил
журнальный столик, подстелил чистый тряпичный лоскут, выложил на него два
ствола -- трофейную волыну, захваченную Джеймсом, и свой кольт. Тут же на
столике поместил свою оружейную "аптечку": оружие -- как ребенок, требует
постоянного ухода и заботы.
Дядя Джеймс спохватился вдруг и поспешно включил телефон. Тот
немедленно отозвался пронзительным звоном: день начался.
День начался с неприятностей: после короткой серии нейтральных
разговоров и сообщений доложил Нестор: лягавые, почти все незнакомые,
перевернули "Маргаритку" вверх дном, запугивают девиц, спрашивают про
Гектора Суллу, про Малька, то есть. Грозятся лавочку прикрыть, потому что
подозревают здесь убийство. Как будто в городе им сейчас хлопот мало...
-- Франк, сегодня вечером дома будешь, как я и грозился. Пузырь с тебя
по этому поводу. -- Вот спасибо, отец родной! Надо же, отпускает он меня!...
-- Так ты того..., позвони в Марсель...
-- На предмет?
-- Малька придется... -- Дядя Джеймс сделал согнутым указательным
пальцем правой руки долбящее движение по воздуху вниз.
Патрик сразу поднял голову и посмотрел на Джеймса.
-- Что уставился? Горячо, говорю, стало. Нельзя позволить, чтобы
парнишка запел, не то и мы с Франком на кладбище поедем, да и тебя не
забудут.
-- А в Марселе ему нельзя переждать? Кому он там мешает?
-- Предстоят очень важные дела. Появились колоссальные перспективы. На
кону стоят серьезные деньги и интересы многих людей. Мы не можем рисковать
всем этим из-за одного сопляка, пусть даже не самого сопливого. -- Он
наклонился к Патрику и продолжил вполголоса -- Даже если мы его отдадим --
как докажем, что он -- это он. Они ведь ему пальчики сверят... Понимаешь?
-- Да вся округа же знает -- что это он.
-- Тем более. Будут копать -- откуда в его деле другие пальчики, кто
подменил...Ты себе новых талантов найдешь. Кончено. -- Дядя Джеймс пожевал
губами:
...Мне, думаешь, хочется решать таким образом?... Ну все, все...
Сегодня вечером..., ах, черт, здесь же нету... -- завтра вечером разрешаю
тебе сыграть концерт для волынки без оркестра, прямо в конторе.
Договорились?
-- На волынке...
-- Да, Мальку было бы приятно. Или вот что, Франк! Не фиг откладывать:
на трубку, звони в Марсель, намекни насчет него... Чтобы в темпе...
Франк присел на край стола, начал накручивать диск, код все время
срывался... Патрик машинально собрал трофейный ствол, загнал обойму и
вздрогнул: прямо из столешницы сквозь тряпку выскочила мерзко хохочущая
голова Червончика и исчезла. Комнату заполнили голоса и пронзительные звуки
волынки, резко и горько пахнуло порохом.
-- Алло..., алло -- встрепенулся Франк...
Патрик выбросил вперед левую руку со стволом и веером, слева направо
выпустил три пули. Подобная быстрота-плюс-меткость редко ему удавалась даже
в тире: все трое -- Дядя Джеймс, Тобиас и Франк, без звука повалились на пол
с простреленными головами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
двухсотграммовый стакан "Мартеля", вытащил телефонный штепсель из розетки и
пошел на боковую. После двадцати трех часов вечера резко повышалась
вероятность перехвата телефонных разговоров, Дядя Джеймс не собирался этим
пренебрегать, поэтому и обнулил звонки, от греха подальше, хотя имел защиту
от любопытствующих ушей куда более реальную. Дело в том, что квартирка была
не простая. Здесь, как и на Старогаванской, была установлена армейская
аппаратура ВЧ -- высокочастотной связи, обеспечивавшая непробиваемую
кодировку звуковых сигналов, когда Джеймс беседовал с тремя, а после смерти
Боцмана -- с двумя точками, аналогично оборудованными. В остальных случаях
разговор можно было контролировать, поэтому необходима осторожность для
собеседников( Так обещал ему изобретатель-самоучка, познавший и даже
усовершенствовавший эту самую ВЧ, проверки пока это подтверждали. Он опять
пытался объяснить Дяде Джеймсу технические подробности, но тот сунул ему
обещанный могучий, как всегда, гонорар, цыкнул для порядка и выпихнул вон:
должен был вот-вот завалиться Франк с девками).
Патрик выпил кипятку без заварки и тоже пошел спать, через полчаса
вырубился Тобик, скорчившись прямо в кресле, а Франк поглядел еще немного и
завалился на диван, застеленный им заранее. Дядя Джеймс и Патрик
предпочитали в таких случаях раскладушки...
Утро начали с завтрака, приготовленного Дядей Джеймсом: он вытащил из
недр кухонного стола гигантскую сковородку, поставил на огонь, накрошил туда
мелко нарезанного сала, чтобы чуть позже залить сверху дюжиной яиц,
беленьких, чистеньких, с круглыми магазинными штампиками. Франк брезгливо
сморщился, выпросил еще два яйца, положил их в кастрюльку с водой и поставил
на соседнюю конфорку.
-- Ты, Джеймс, должен в цирке выступать, в программе "Уроды века".
Пожиратели огня тебе в подметки не годятся, право слово! Ребята, неужели вы
будете это есть?
-- Будем, -- дружно ответили "ребята" -- Патрик и Тобик. Патрик
наконец-то почувствовал улучшение, а вместе с ним и голод; Тобик же всегда
готов был пожрать, лишь бы пожирнее и поострее.
-- Да и хрен с тобой, аристократ занюханный, -- высказался Дядя Джеймс,
нимало не смущенный критикой в свой адрес, -- число двенадцать делится не
только на четыре, но и на три, причем с такой же легкостью. -- И зачем-то
прибавил:
-- Даже мусульмане и евреи с удовольствием едят жареное свиное сало,
если не знают об этом.
Все ждали, что он пояснит или дополнит свою мысль, но он только
выругался грязно: капля кипящего сала выскочила со сковородки прямо ему на
щеку.
-- Тобик, режь хлеб, Патрик, кофейник поставь, да залей его полнее, а
то опять без воды кипяченой сидеть будем, Франк...
-- Слушай, командир, отвали, да?... Раскомандовался, понимаешь, видишь
-- я себе завтрак готовлю.
Включили телевизор, почти по всем каналам шли воскресные проповеди,
сводки новостей повторяли вчерашнюю информацию, мэр опять обещал выполоть
поганые сорняки бандитизма и экстремизма..., звук приглушили и уселись
завтракать. Томатный соус, вылитый на яичницу, вдруг стал пахнуть кровью и
Патрика едва не вырвало на скатерть, но он преодолел себя, запихнул в рот
желто-красный "глазок" и устоял, иллюзия исчезла. Тобик молчал, как всегда,
когда его не спрашивали, Франк и Дядя Джеймс ввязались в нудный и
бессодержательный спор о достоинствах последних автомобильных моделей,
телевизор бубнил себе в углу -- было скучно. Патрик сел в кресло, очистил
журнальный столик, подстелил чистый тряпичный лоскут, выложил на него два
ствола -- трофейную волыну, захваченную Джеймсом, и свой кольт. Тут же на
столике поместил свою оружейную "аптечку": оружие -- как ребенок, требует
постоянного ухода и заботы.
Дядя Джеймс спохватился вдруг и поспешно включил телефон. Тот
немедленно отозвался пронзительным звоном: день начался.
День начался с неприятностей: после короткой серии нейтральных
разговоров и сообщений доложил Нестор: лягавые, почти все незнакомые,
перевернули "Маргаритку" вверх дном, запугивают девиц, спрашивают про
Гектора Суллу, про Малька, то есть. Грозятся лавочку прикрыть, потому что
подозревают здесь убийство. Как будто в городе им сейчас хлопот мало...
-- Франк, сегодня вечером дома будешь, как я и грозился. Пузырь с тебя
по этому поводу. -- Вот спасибо, отец родной! Надо же, отпускает он меня!...
-- Так ты того..., позвони в Марсель...
-- На предмет?
-- Малька придется... -- Дядя Джеймс сделал согнутым указательным
пальцем правой руки долбящее движение по воздуху вниз.
Патрик сразу поднял голову и посмотрел на Джеймса.
-- Что уставился? Горячо, говорю, стало. Нельзя позволить, чтобы
парнишка запел, не то и мы с Франком на кладбище поедем, да и тебя не
забудут.
-- А в Марселе ему нельзя переждать? Кому он там мешает?
-- Предстоят очень важные дела. Появились колоссальные перспективы. На
кону стоят серьезные деньги и интересы многих людей. Мы не можем рисковать
всем этим из-за одного сопляка, пусть даже не самого сопливого. -- Он
наклонился к Патрику и продолжил вполголоса -- Даже если мы его отдадим --
как докажем, что он -- это он. Они ведь ему пальчики сверят... Понимаешь?
-- Да вся округа же знает -- что это он.
-- Тем более. Будут копать -- откуда в его деле другие пальчики, кто
подменил...Ты себе новых талантов найдешь. Кончено. -- Дядя Джеймс пожевал
губами:
...Мне, думаешь, хочется решать таким образом?... Ну все, все...
Сегодня вечером..., ах, черт, здесь же нету... -- завтра вечером разрешаю
тебе сыграть концерт для волынки без оркестра, прямо в конторе.
Договорились?
-- На волынке...
-- Да, Мальку было бы приятно. Или вот что, Франк! Не фиг откладывать:
на трубку, звони в Марсель, намекни насчет него... Чтобы в темпе...
Франк присел на край стола, начал накручивать диск, код все время
срывался... Патрик машинально собрал трофейный ствол, загнал обойму и
вздрогнул: прямо из столешницы сквозь тряпку выскочила мерзко хохочущая
голова Червончика и исчезла. Комнату заполнили голоса и пронзительные звуки
волынки, резко и горько пахнуло порохом.
-- Алло..., алло -- встрепенулся Франк...
Патрик выбросил вперед левую руку со стволом и веером, слева направо
выпустил три пули. Подобная быстрота-плюс-меткость редко ему удавалась даже
в тире: все трое -- Дядя Джеймс, Тобиас и Франк, без звука повалились на пол
с простреленными головами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111