ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

И именно там, у этих ворот, им приходилось особенно трудно, поскольку денно и нощно поджидал нас там противник и наносил удар за ударом. Отличные корабли и отличные парни — наши и немцы — покоятся в этих водах. Здесь самое большое в мире кладбище кораблей. Теперь кровь смыта и вода чиста. Но она, эта кровь, не смыта с нашей памяти. Прошло тридцать лет, но я не могу без волнения слышать это слово — Медвежий.
Капитан зябко передернул плечами и едва заметно улыбнулся:
— Разболтался, старый пустомеля. Теперь вы понимаете, какой это кошмар, когда перед вами стоит и чешет языком старый болтун. А хотел я сказать вот что. Товарищи наши попали в хорошее общество. — Подняв стакан, Имри прибавил:
— Вечная им память.
Вечная память. Нутром я ощущал, что слова эти произносятся не в последний раз.
Тут я увидел какую-то фигуру, мелькнувшую за окном. Я был почти уверен, что это Хейсман. Если это так, возникают три вопроса, требующие немедленного ответа: почему, идя в сторону кормы, он выбрал наветренную, а не подветренную сторону надстройки? Уж не затем ли, чтобы его не разглядели в залепленные снегом окна кают-компании? И наконец, что он делает на верхней палубе в такую стужу, которой он якобы патологически боится?
Я не спеша вышел за дверь с подветренного борта. Подождал, не пойдет ли кто за мной. Почти сразу следом за мной вышел Гюнтер Юнгбек. Спокойно улыбнулся мне и направился в сторону пассажирских кают. Я подождал еще немного, затем по скоб-трапу поднялся на шлюпочную палубу, очутившись позади ходовой и радиорубки. Обошел вокруг трубы и втяжных вентиляторов, но никого там не обнаружил. И то сказать: без крайней необходимости на ботдек, где не было никакой защиты от ледяного ветра, не пришел бы и белый медведь. Пройдя к корме моторного баркаса, я спрятался за вентилятор и начал наблюдать.
Сначала я не увидел ничего любопытного, кроме множества покрытых снегом предметов, укрепленных на кормовой палубе, уставленной бочками с горючим.
Там же на кильблоках стояла пятиметровая рабочая шлюпка. Внезапно кто-то отделился от большого квадратного ящика — кабины вездехода. Человек из-под руки стал вглядываться в мою сторону. Заметив прядь соломенных волос, я тотчас догадался кто это. Почти сразу к девушке подошел какой-то мужчина.
Даже не успев разглядеть его худое аскетическое лицо, я понял, что это Хейсман.
Взяв Мэри за руку, он стал ей что-то внушать. Я опустился на колени, чтобы меня не заметили, и попытался вслушаться в разговор. Но тщетно: ветер дул в другую сторону, да и беседовали оба тихо, как и подобает заговорщикам.
Я подполз к самому краю шлюпочной палубы, чтобы уловить хотя бы обрывки фраз, но напрасно.
Хейсман обнял Мэри Стюарт. Та, обвив его шею руками, положила голову ему на плечо. В такой трогательной позе они стояли минуты две, потом двинулись в сторону пассажирских кают. Я даже не предпринял попытки пойти за ними.
— Йога в море Баренца, — произнес рядом чей-то голос. — Такая поза вам очень к лицу.
— Фанатики все доводят до крайности, — отозвался я, неуклюже, но неторопливо поднимаясь с колен. Я знал: Смита мне нечего опасаться. Взглянув на него, я отметил, что выглядит он гораздо лучше, чем накануне вечером.
Штурман смотрел на меня с удивлением.
— Упражнения должны быть систематическими, — объяснил я.
— Разумеется. — Пройдя мимо, он перегнулся через поручни и увидел на снегу следы. — Наблюдали за птицами?
— Да, обнаружил гнездовье лысух и крачек.
— Понятно. Только очень уж странная пара подобралась.
— Это же киношники, Смит. Там и не такие пары встречаются.
— Странные птицы, уж это точно. — Кивнув в сторону рубки, штурман продолжал:
— Там тепло и весело, док. Удобное место для орнитологических наблюдений.
Но особого тепла мы не ощутили: заметив меня в окно, Смит вышел, оставив дверь рубки открытой. Правда, с весельем было проще. Достав из шкафчика бутылку, штурман спросил:
— Ну что, пошлем за королевским кравчим? Изучив свинцовую фольгу на горлышке бутылки, я заключил:
— Пошлем, если кто-то установил на борту судна упаковочный автомат.
— Я проверил. — Смит распечатал бутылку. — Прошлой ночью у нас с вами состоялся разговор. Больше говорил я. Слушали вы меня или нет, не знаю. Я был встревожен. Думал, что вы не придаете значения моим подозрениям. А теперь перепуган до смерти. Потому что вы все так же беспечны.
— Оттого, что интересуюсь орнитологией? — кротко спросил я.
— В том числе и по этой причине. Я имею в виду это повальное отравление. У меня было время подумать, и я пораскинул мозгами. Конечно, откуда вам было знать, кто отравитель. Трудно предположить, чтобы вы, зная типа, убившего этого итальянского парня, позволили ему отравить еще шестерых и двух из них отправить на тот свет.
— Премного вам благодарен, — произнес я.
— Это произошло вчера вечером, — продолжал штурман, не слушая меня. Тогда вы, возможно, не могли сделать никаких выводов. А сегодня можете.
Произошло кое-что еще, не так ли?
— Что именно? — Смит сразу вырос в моих глазах. Штурман убежден, что готовится очередное преступление, но почему? Может быть, он догадался, кто может баловаться аконитином, хотя и не знал, что это аконитин; ломал голову, где злоумышленник достал его и где хранит, где научился так незаметно подмешивать яд в пищу? И не только кто отравитель, но и почему действует таким именно образом? А также чем объяснить выбор его жертв? Возможно, Смит строил свои догадки, заметив мое странное поведение?
— Многое. И не только то, что произошло совсем недавно. В свете последних событий странными кажутся и другие факты. Например, почему для экспедиции выбраны капитан Имри и мистер Стокс, а не два молодых толковых офицера — яхтенный капитан и механик, которые в это время года как правило не имеют работы? Да потому, что оба стары и сутками не просыхают. Не видят, что вокруг происходит, а если и видят, то не. придают значения.
Я не стал ставить на стол стакан, пристально смотреть на Смита или каким-то иным образом показывать, что слушаю его с неослабевающим интересом.
Но на самом деле я его слушал. Подобная мысль мне даже в голову не приходила.
— Вчера вечером я заявил, что присутствие мистера Джеррана и всей его компании в это время года в здешних широтах весьма странно. Теперь я этого не думаю. Я полагаю, за всем этим скрыта определенная причина, объяснить которую может ваш друг Отто, хотя вряд ли это сделает.
— Он мне вовсе не друг, — возразил я.
— И вот это. — Смит вытащил экземпляр проспекта. — Этот бред, который сует всем старый хитрован Гуэн. Получили?
— Гуэн — хитрован?
— Вероломный, продажный, корыстолюбивый хитрован. Я сказал бы это о нем даже в том случае, если бы он не был профессиональным бухгалтером.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69