Большое спасибо.
— Пока не за что.
Сначала я поднялся к Смиту в рубку. Смит начинал мне нравиться, хотя я почти ничего о нем не знал. То, что придется однажды сблизиться с ним на почве общих интересов, — нет, никогда не пришла бы мне в голову такая мысль: верзила ростом сто восемьдесят сантиметров и девяносто кило весом, Смит не был похож на возможного моего пациента.
— Откройте вон ту аптечку, — кивнул Смит в сторону буфета, стоявшего в углу тускло освещенной рубки. -Личные запасы капитана Имри. Использовать лишь в чрезвычайных обстоятельствах.
Достав из гнезда одну из полдюжины бутылок, я принялся изучать ее при свете лампы над столом для прокладки и сразу проникся к Смиту еще большим почтением. Находясь на широте семьдесят градусов на борту допотопного, хотя и модернизированного траулера, на дорогие сорта виски не рассчитываешь.
— А что вы называете чрезвычайными обстоятельствами? — поинтересовался я.
— Желание утолить жажду.
Плеснув из бутылки с этикеткой «Отар-Дюпюи» виски в стакан, я протянул его Смиту. Тот покачал головой и стал наблюдать за мной. Пригубив содержимое, я уважительно опустил стакан.
— Расходовать такое добро на утоление жажды — преступление. Не думаю, что капитан будет в восторге, увидев, как я расправляюсь с его личными запасами.
— Капитан Имри — человек твердых правил. Одно из них состоит в том, что от двадцати ноль-ноль до восьми утра он никогда не появляется на мостике.
Ходовую вахту в этот промежуток мы несем поочередно с Окли, судовым боцманом. Поверьте, так лучше для общей безопасности. Что привело вас на мостик помимо тяги к спиртному, мистер Марлоу?
— Служебный долг. Выясняю погодные условия, прежде чем приступить к медицинскому осмотру крепостных мистера Джеррана. Он опасается, что, если будем следовать прежним курсом, его невольники отбросят копыта.
Погодные условия, как я заметил, значительно ухудшились. Хотя на мостике качка ощущается сильнее, чем внизу.
— Что касается погоды, синоптики не обещают ничего радостного. Там, куда мы направляемся, — зачем-то прибавил Смит, — метеостанций не так уж много.
— А вы сами как думаете?
— Улучшения погоды не предвидится. — Тема, видно, не очень интересовала штурмана, и он с улыбкой прибавил:
— Светский разговор поддерживать я не умею, да и зачем это нужно, если под рукой виски столь отменного качества.
Отдохните часок, а потом доложите мистеру Джеррану, что все его крепостные, как вы их называете, отплясывают на корме кадриль.
— Подозреваю, что мистер Джерран — человек очень недоверчивый. Однако если позволите...
— Угощайтесь.
Снова наполнив стакан, я убрал бутылку.
— Вы флотский врач, док? — поинтересовался мой собеседник.
— Бывший.
— А теперь сюда загремели?
— Позорнейшая страница моей биографии. Вы не находите?
— Попали в точку. — Он сверкнул белизной зубов. — По профессиональной непригодности списали? Или напились на дежурстве?
— Причина гораздо прозаичнее. Неподчинение начальству.
— У меня такая же история. — Помолчав, Смит поинтересовался:
— Этот ваш мистер Джерран, у него все дома?
— Так утверждают врачи, нанятые страховой компанией.
— Я не об этом.
— Неужели вы рассчитываете, что я стану дурно отзываться о своем работодателе? Снова белозубая улыбка.
— Можно ответить и так. Но вы не находите, что у этого олуха сдвиг по фазе? Или это обидное определение?
— Только по мнению психиатров. Я не с ними беседую. «Сдвиг по фазе» для меня вполне приемлемый термин. Однако хочу напомнить, что у мистера Джеррана превосходная репутация.
— Как у сдвинутого по фазе?
— Ив этом плане тоже. А еще как у постановщика и кинорежиссера.
— Какой же нормальный постановщик повез бы съемочную группу на остров Медвежий в преддверии зимы?
— Мистеру Джеррану нужна подлинность.
— Мистеру Джеррану нужна консультация у психиатра. Неужели он не представляет, каково там в такое время года?
— Ко всему он мечтатель.
— В Баренцевом море мечтателям делать нечего.
И как только американцам удалось высадить человека на Луну?
— Наш друг Отто не американец. Он выходец из Центральной Европы. Если вам потребуются мечтатели, ищите их в верховьях Дуная.
— Далеконько он забрался от берегов голубого Дуная!
— Отто пришлось уезжать в большой спешке. В то время, за год до начала войны, многим приходилось уезжать подобным же образом. Попал в Америку куда же еще, потом пробился в Голливуд. Говорите про Отто все что угодно, но нужно отдать ему должное: он оставил в Вене процветающую киностудию, а в Калифорнию приехал только в том, что было на нем.
— А это немало.
— Тогда он был иным. Я видел фотографии. Конечно, не стройный, как березка, но килограммов на сорок меньше. Во всяком случае, всего за несколько лет, переключившись своевременно с антинацизма на антикоммунизм, Отто добился огромных успехов в создании ура-патриотических фильмов. Критики были в отчаянии, а зрители вне себя от восторга. В середине пятидесятых годов, когда он почуял, что его голливудской карьере грозит крах, преданность новой родине вместе с банковскими вкладами испарилась и Отто перебрался в Лондон. Там он создал несколько авангардистских картин, приведших критиков в состояние экстаза, зрителей в уныние, а самого Отто в число банкротов.
— Похоже, вы хорошо изучили своего шефа, — отозвался Смит.
— Любой, кто прочитал первые пять страниц проспекта к последней его картине, раскусил бы Отто. Я дам вам экземпляр. Нигде не упоминается слово «фильм». Выброшены, разумеется, слова «тошнотворный» и «отчаяние», многое приходится читать между строк. Но Отто весь как на ладони.
— Хотел бы я взглянуть на этот проспект, — произнес Смит. Подумав, добавил:
— Если Отто прогорел, откуда у него взялись деньги? Для съемки фильма, я имею в виду.
— Наивная вы душа. Продюсер зарабатывает больше всего тогда, когда у ворот его студии появляются судебные исполнители. Разумеется, студии, взятой в аренду. Когда банки арестовывают его счета, а страховые компании предъявляют ультиматум, кто закатывает банкет в «Савойе»? Наш приятель, известный продюсер. Таков, можно сказать, закон природы. Занимались бы вы лучше морским делом, господин штурман, — прибавил я дружелюбно.
— Мистер Смит, — поправил он рассеянно. — Так кто же финансирует вашего друга?
— Мой наниматель. Кто именно не знаю. В денежных делах Отто очень скрытен.
— Но на кого-то он все-таки опирается?
— Конечно. — Поставив стакан на стол, я поднялся. — Спасибо за гостеприимство.
— Даже после того, как он снял несколько картин, не принесших барыша?
Глупо, во всяком случае подозрительно все это.
— В киноиндустрии, мистер Смит, глупых и подозрительных людей пруд пруди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
— Пока не за что.
Сначала я поднялся к Смиту в рубку. Смит начинал мне нравиться, хотя я почти ничего о нем не знал. То, что придется однажды сблизиться с ним на почве общих интересов, — нет, никогда не пришла бы мне в голову такая мысль: верзила ростом сто восемьдесят сантиметров и девяносто кило весом, Смит не был похож на возможного моего пациента.
— Откройте вон ту аптечку, — кивнул Смит в сторону буфета, стоявшего в углу тускло освещенной рубки. -Личные запасы капитана Имри. Использовать лишь в чрезвычайных обстоятельствах.
Достав из гнезда одну из полдюжины бутылок, я принялся изучать ее при свете лампы над столом для прокладки и сразу проникся к Смиту еще большим почтением. Находясь на широте семьдесят градусов на борту допотопного, хотя и модернизированного траулера, на дорогие сорта виски не рассчитываешь.
— А что вы называете чрезвычайными обстоятельствами? — поинтересовался я.
— Желание утолить жажду.
Плеснув из бутылки с этикеткой «Отар-Дюпюи» виски в стакан, я протянул его Смиту. Тот покачал головой и стал наблюдать за мной. Пригубив содержимое, я уважительно опустил стакан.
— Расходовать такое добро на утоление жажды — преступление. Не думаю, что капитан будет в восторге, увидев, как я расправляюсь с его личными запасами.
— Капитан Имри — человек твердых правил. Одно из них состоит в том, что от двадцати ноль-ноль до восьми утра он никогда не появляется на мостике.
Ходовую вахту в этот промежуток мы несем поочередно с Окли, судовым боцманом. Поверьте, так лучше для общей безопасности. Что привело вас на мостик помимо тяги к спиртному, мистер Марлоу?
— Служебный долг. Выясняю погодные условия, прежде чем приступить к медицинскому осмотру крепостных мистера Джеррана. Он опасается, что, если будем следовать прежним курсом, его невольники отбросят копыта.
Погодные условия, как я заметил, значительно ухудшились. Хотя на мостике качка ощущается сильнее, чем внизу.
— Что касается погоды, синоптики не обещают ничего радостного. Там, куда мы направляемся, — зачем-то прибавил Смит, — метеостанций не так уж много.
— А вы сами как думаете?
— Улучшения погоды не предвидится. — Тема, видно, не очень интересовала штурмана, и он с улыбкой прибавил:
— Светский разговор поддерживать я не умею, да и зачем это нужно, если под рукой виски столь отменного качества.
Отдохните часок, а потом доложите мистеру Джеррану, что все его крепостные, как вы их называете, отплясывают на корме кадриль.
— Подозреваю, что мистер Джерран — человек очень недоверчивый. Однако если позволите...
— Угощайтесь.
Снова наполнив стакан, я убрал бутылку.
— Вы флотский врач, док? — поинтересовался мой собеседник.
— Бывший.
— А теперь сюда загремели?
— Позорнейшая страница моей биографии. Вы не находите?
— Попали в точку. — Он сверкнул белизной зубов. — По профессиональной непригодности списали? Или напились на дежурстве?
— Причина гораздо прозаичнее. Неподчинение начальству.
— У меня такая же история. — Помолчав, Смит поинтересовался:
— Этот ваш мистер Джерран, у него все дома?
— Так утверждают врачи, нанятые страховой компанией.
— Я не об этом.
— Неужели вы рассчитываете, что я стану дурно отзываться о своем работодателе? Снова белозубая улыбка.
— Можно ответить и так. Но вы не находите, что у этого олуха сдвиг по фазе? Или это обидное определение?
— Только по мнению психиатров. Я не с ними беседую. «Сдвиг по фазе» для меня вполне приемлемый термин. Однако хочу напомнить, что у мистера Джеррана превосходная репутация.
— Как у сдвинутого по фазе?
— Ив этом плане тоже. А еще как у постановщика и кинорежиссера.
— Какой же нормальный постановщик повез бы съемочную группу на остров Медвежий в преддверии зимы?
— Мистеру Джеррану нужна подлинность.
— Мистеру Джеррану нужна консультация у психиатра. Неужели он не представляет, каково там в такое время года?
— Ко всему он мечтатель.
— В Баренцевом море мечтателям делать нечего.
И как только американцам удалось высадить человека на Луну?
— Наш друг Отто не американец. Он выходец из Центральной Европы. Если вам потребуются мечтатели, ищите их в верховьях Дуная.
— Далеконько он забрался от берегов голубого Дуная!
— Отто пришлось уезжать в большой спешке. В то время, за год до начала войны, многим приходилось уезжать подобным же образом. Попал в Америку куда же еще, потом пробился в Голливуд. Говорите про Отто все что угодно, но нужно отдать ему должное: он оставил в Вене процветающую киностудию, а в Калифорнию приехал только в том, что было на нем.
— А это немало.
— Тогда он был иным. Я видел фотографии. Конечно, не стройный, как березка, но килограммов на сорок меньше. Во всяком случае, всего за несколько лет, переключившись своевременно с антинацизма на антикоммунизм, Отто добился огромных успехов в создании ура-патриотических фильмов. Критики были в отчаянии, а зрители вне себя от восторга. В середине пятидесятых годов, когда он почуял, что его голливудской карьере грозит крах, преданность новой родине вместе с банковскими вкладами испарилась и Отто перебрался в Лондон. Там он создал несколько авангардистских картин, приведших критиков в состояние экстаза, зрителей в уныние, а самого Отто в число банкротов.
— Похоже, вы хорошо изучили своего шефа, — отозвался Смит.
— Любой, кто прочитал первые пять страниц проспекта к последней его картине, раскусил бы Отто. Я дам вам экземпляр. Нигде не упоминается слово «фильм». Выброшены, разумеется, слова «тошнотворный» и «отчаяние», многое приходится читать между строк. Но Отто весь как на ладони.
— Хотел бы я взглянуть на этот проспект, — произнес Смит. Подумав, добавил:
— Если Отто прогорел, откуда у него взялись деньги? Для съемки фильма, я имею в виду.
— Наивная вы душа. Продюсер зарабатывает больше всего тогда, когда у ворот его студии появляются судебные исполнители. Разумеется, студии, взятой в аренду. Когда банки арестовывают его счета, а страховые компании предъявляют ультиматум, кто закатывает банкет в «Савойе»? Наш приятель, известный продюсер. Таков, можно сказать, закон природы. Занимались бы вы лучше морским делом, господин штурман, — прибавил я дружелюбно.
— Мистер Смит, — поправил он рассеянно. — Так кто же финансирует вашего друга?
— Мой наниматель. Кто именно не знаю. В денежных делах Отто очень скрытен.
— Но на кого-то он все-таки опирается?
— Конечно. — Поставив стакан на стол, я поднялся. — Спасибо за гостеприимство.
— Даже после того, как он снял несколько картин, не принесших барыша?
Глупо, во всяком случае подозрительно все это.
— В киноиндустрии, мистер Смит, глупых и подозрительных людей пруд пруди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69