ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Мария Мур
Свои, чужие, ничьи (Сборник)

Чур, не мое горе
Повесть

«мне хочется любить их, но страшно с ними соединиться, говорю я наконец, чтобы нарушить молчание, жужжащее соломоновой пчелкой, ведь это совершенно необратимо, понимаете?
ты делаешь простую вещь – суешь в другого человека язык или, скажем, палец, а когда достаешь, он становится другим, не совсем твоим – понимаете? он обладает знанием, которым не обладаешь ты – о черных ледяных промоинах, о лиловой ряске, об алой осоке на белом глинистом берегу, да мало ли что он может там постигнуть, и от этого знания ты уже никуда не денешься, разве не страшно?
Не думаю, говорит доктор дора, вы ведь тоже даете ему чувственное знание – этому вашему человеку, – это, если позволите, равноценный обмен! отдавать и брать, в этом суть любви, наконец».
Лена Элтанг. «Побег куманики»
Поезд трогается, и я думаю, что зря предложила Z. прийти меня проводить, – и поездка-то пустяковая, одна из многих таких же, совсем ненадолго, шутки шутками, но проводы вышли какими-то взаправдашними. Это все потому, что мне все– гда – перед любым отъездом – тревожно и тоскливо, я не могу этого скрыть, и тот, кто будет рядом в эти минуты, увидит мою слабость. А я не хотела бы быть слабой в глазах Z., как не хотела бы быть слабой в глазах любого чужого симпатичного мне мужчины. Но теперь это необратимо – он видел мои невнятные страх и тоску, и я смотрела на него снизу вверх, растеряв и всю свою иронию, и кураж…
Потом я припоминаю, как на станции метро, где мы только что встречались, я еще до его появления ощутила страх от завихрения вокруг сотенных толп, от мельтешения и десятков встреч, состоявшихся вокруг меня за считанные минуты. Я пыталась придумать, как же здесь увидеться и не потеряться, как вдруг почувствовала, что Z. выйдет сейчас, вместе с новой толпой, появившейся с прибытием именно этого поезда. А потом сразу же увидела его лицо в выходящей толпе – еще до того, как он приблизился. И за эти несколько секунд, которые мы смотрели друг на друга, сближаясь, не крича друг другу «привет», не маша руками, просто была размытая толпа и оказавшееся вдруг как будто бы давным-давно знакомым лицо в фокусе, в середине этой толпы, – наверное, именно в эти секунды, а вовсе не в зябкие моменты моей посадки в поезд, и произошло что-то такое, отчего я уже не могу считать Z. совершенно чужим человеком.
Даже не знаю, хорошо это или плохо…
Итак, я снова, в который раз, в другой стране. Здесь, наверное, не слишком уместно слово «чужой». Кто сумеет выразить словами, что означает «чужой»? Наверное, есть только одно объяснение этому понятию: «чужой» – это значит «не свой». То есть чтоб понять, что значит быть чужим, нужно быть для кого-то своим.
Когда для тебя становится своим какой-то город? Для этого не обязательно жить там долго – бывают города, в которых проводишь немалую часть жизни, но чувствуешь там себя совершенно лишним. Пожалуй, чтоб некое место стало для тебя своим, там, в этом месте, нужно пережить три вещи: там нужно творить, любить, страдать – за эти три угла тебя привяжет любой город, любая страна, пусть даже каждый из этих трех узлов будет совсем маленьким, совсем неважным – одним лишь движением, одной только мыслью, одним-единственным уколом в сердце…
Однако после того как нечто станет своим, оно же может стать и вдвойне чужим: когда заставит тебя любить, творить, страдать и – отвергнет. Ты не захочешь возвращаться на то же место, которое тебя исторгло, и будешь обходить даже дорожные щиты, указывающие на него, стороной.
Это замкнутый круг. Или движение по спирали. А о том, что такое свои и чужие люди, вообще страшно думать.
Поэтому с некоторых пор я предпочитаю нейтралитет…
Быть везде и всем чужим – это совершенно то же самое, что быть везде и всем своим.
Если посмотреть на все это с другой стороны.
Я помню, в мое то самое первое утро, когда я приехала к А. когда-то, однажды, в другой стране, он повел меня гулять, и мы пошли по такой односторонней аллее, то есть по улице, где с одной стороны стояли стройным рядом платаны, а с другой – тянулась какая-то стена.
A. сказал мне, что это кладбище. Мы дошли до кладбищенских ворот и вошли туда. Это было старое еврейское кладбище – камни его были увиты темным лаковым плющом, корни вековых деревьев приподняли и местами разрушили плиты.
Я спросила у A., отчего во время войны фашисты не стерли с лица земли это кладбище, на что он недоуменно ответил:
– Зачем им уничтожать мертвых? Они уничтожили в этом городе тысячи живых.
Я сижу на солнечном пригорке над пряничным кварталом, курю, жду, пока B. сварит мне кофе.
B. говорит по-русски, но так трогательно-ошибочно, что все сказанное ею приобретает особый, нежный смысл. Мужчину она называет «мужчин», то есть говорит – «один мужчин», зовет меня выйти из дома на «бледный свет» и обсудить «один проблем».
Мы с B. видимся всего второй раз в жизни и общаемся по делам. Она сначала кажется мне слишком замкнутой, робкой, но при встрече она порывисто обнимает меня и целует в щеку.
Мы пьем кофе и курим, вокруг В. ходит огромный черный кот. В. рассказывает мне, что он приблудился зимой, пришел откуда-то – кастрированный и в ошейнике, но весь в колтунах и ранах. Хозяева его не нашлись. Кот моментально переметнул– ся жить к собакам – вероятно, именно от сородичей ему и досталось там, откуда он явился, – и вот он принял собачью веру и поселился в будке огромного старого бульдога. Здесь никто не смеет его обидеть, теперь собаки – его лучшие друзья; он вылизывает бульдогу загривок и греется об его тушу в будке прохладными ночами.
Кофе, сваренный В., густой и кислый, и я вливаю в него столько молока, сколько может вместиться в поданную мне В. чашку. В., видя это, морщится, но ничего не говорит. По крайней мере про кофе.
Отчего-то она говорит со мной о детях. О своих, которых у нее еще нет.
– Я ничего не делаю против детей. Но у нас их нет… – совсем не печально, а, наоборот, улыбаясь, рассказывает она мне. Потом, подумав, продолжает: – Но вот сейчас мне уже захотелось ребенка, и я думаю, теперь он будет. Да. Это просто раньше еще не хотела идти ко мне с неба детска душа.
Она произносит эти слова с ударением на «у», д?ша, и верней сказать невозможно – я словно вижу эту прозрачную, зыбкую, теплящуюся над домиком В. в белесых ничьих небесах детску д?шу, улыбающуюся и качающую головкой в раздумьях: пора ей ре– шаться на земную обитель и на жизнь, полную разочарований, или еще не пора?
Я не знакома с мужем B., но пытаюсь себе его представить. Мне представляется какой-то ангелоподобный мужчина и отчего-то с посохом – вроде святого Иосифа.
Утром кто-то в доме напротив учится играть на валторне – урчащий звук;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44