— Сомневаюсь. Для любителей этой наркоты привлекательна только матка, возле которой можно добыть стоящее желе, но непрофессионалу там делать нечего. Ни слюна, ни слизь, даже яйцо, если оно не оплодотворено, хорошего желе не дадут. Значит, похитителям нужен хотя бы один солдат. Вряд ли сыщется любитель держать подобный экземпляр в собственном подвале. Само же яйцо — неминуемая смерть. — Раис помолчал, на мгновение задумавшись: — Но не ее ли эти парни искали?
Они прошли мимо двоих работников в костюмах санитарной службы, и Раис кивком головы позволил им приступить к окончательной уборке и дезинфекции помещения.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Мориц. — Кто-то очень хочет совершить самоубийство! Черт побери, почему просто не броситься на монорельс? В конце концов, так было бы быстрее. — Он скорчил гримасу: — Не могу даже вообразить, что в моих внутренностях растет эта тварь, а затем прогрызает себе дорогу наружу. Если мне суждено подобное, то хотел бы уснуть и не просыпаться.
— Трус, — насмешливо процедил Мак-Гаррити. Мориц сверкнул на него удивленным взглядом, и широкоплечий ирландец рассмеялся: — Дуралей, я просто пошутил.
— Кто может знать, почему эти религиозные фанатики делают то, что делают? — заговорил Раис. — Но помешанные на матке — почти всегда наркоманы, таким проделанная здесь работа не по плечу. У этих людей ничего нет, потому что все уходит на добывание желе, которое они проглатывают, едва до него добравшись. Здесь должны были работать профессионалы. Как они смогли попасть в исследовательскую лабораторию чужих, а?
— Думаю, мы нащупали версию, — сказал Мак-Гаррити.
Раис ударил кулаком по ладони:
— Точно, эти ублюдки дотянулись лапами до наших карт-ключей. Здесь дело нечисто. Почему у всех биологов железное алиби и с секретными ключами все в порядке, а потерялась именно наша карта?
— Какая-то подлость выше среднего, — согласился Мак-Гаррити, последним выходя из подземного коридора. — Не знаю, что сказать в свое оправдание, шеф.
Карта была при мне, когда я менял костюм, но не могу объяснить, куда ока подевалась.
Налево от них были лифты, направо — лестница. Не сговариваясь, все трое молча направились к лифтам. Никому не захотелось карабкаться по ступеням после обильно пролитого пота в тропиках лаборатории, где они провели почти три часа. Помолчав пару минут, Мак-Гаррити заговорил снова, но непринужденности в тоне его голоса больше не было:
— Фил, ты… думаешь, меня следует за это уволить? Я пойму, ведь ответственность в конечном счете на тебе.
Раис медлил с ответом, и Мак-Гаррити судорожно сглотнул.
— Нет, я так не думаю, Эдди, — сказал наконец Раис, когда они уже входили в лифт. Все трое были крупными мужчинами, и под их общей тяжестью площадка лифта ощутимо спружинила. — Ты смог восстановить историю с картой-ключом, а это означает, что могли украсть карту любого из нас. Это дело не выходит за рамки моей компетенции, и я не передам его выше, пока меня не припрут к стене. Если это произойдет, я постараюсь дать тебе самую положительную характеристику, какую смогу. Но я сделаю нечто лучшее, чтобы вытащить тебя, и думаю, что, если все пойдет как надо, мы восстановим справедливость.
Какое-то мгновение лицо этого крупного рыжеволосого мужчины выглядело таким же восторженным, как лицо потерявшегося маленького мальчика, который снова попал в объятия родителей.
— Спасибо, Фил. Я тебе действительно очень признателен.
— Рики, не оставляй поиски через «Медлинк», — сказал Раис, когда кабина лифта начала подниматься. — Помоги следственному отделу покопаться как можно глубже, поройся в папках Городского суда, если необходимо. Наведи страх Божий на кого угодно, но всерьез не наступай на мозоли. Можешь кого-нибудь даже слегка прижать, лишь бы достать этих ублюдков.
Они молчали, упиваясь холодным фильтрованным воздухом лифта, который нес их на семидесятый этаж, в Центр службы безопасности. После остановки Раис заговорил снова. Напряжение его голоса не оставляло сомнений, что возражений шеф не потерпит.
— Если я не получу необходимых сведений из системы данных, — мрачно заключил он, — мы пустим по их следу ищейку.
— Чужого? — удивленно спросил Мориц.
Они вышли в окрашенный только в черное и белое вестибюль Центра, и темные кристаллы глаз Раиса сверкнули вспышкой отраженного света, но его голос прозвучал очень тихо:
— Мою ищейку .
Глава 4
Деймону Эддингтону подумалось, что в мире нет страшнее места и времени, чем Манхэттен на рассвете после Рождества.
Эта мысль напомнила ему о давно умершей бабушке. Сперва это даже удивило его, ведь он уже так много лет не думал ни о ней, ни о родителях. События, миновавшие десятилетия назад, выплыли на поверхность сознания, и он вспомнил, что родители в течение нескольких лет сплавляли его к бабушке на праздники, до самой ее смерти. Впервые увидев бесплатную сиделку и квартирку из четырех комнат в Бронксе, он решил, что возненавидит эту сухонькую старушку. Но после первых же каникул ему захотелось бывать у нее каждый год. Рождество всегда разочаровывало Деймона. Этот яркий праздничный день не означал ничего религиозного ни для него, ни для его семьи; вся его праздничность определялась только детской жаждой подарков. У бабушки было слишком мало денег, чтобы покупать своему странноватому внуку игрушки или диски звукозаписи, а мать с отцом редко обременяли себя чем-то более существенным, чем покупка самых необходимых предметов одежды. Обычно это были две пары носков и какое-нибудь нижнее белье, однажды еще и праздничное приглашение в Круглый магазин «Синсаунд», где у него от изумления то и дело открывался рот. Это поистине самая памятная вещь в списке рождественских подарков детских лет Деймона Эддингтона.
Но к бабушке Шеридан он относился… хорошо . Не то чтобы Деймон проникся к ней душой — нет, этого быть не могло, — но с ней не было проблем из-за того, что он не такой, как все. Она не пыталась прятать его от друзей или своих бывших сослуживцев и ни с кем его не сравнивала. Может быть, ей и нравился внук кого-то из соседей по дому или ребенок партнера по игре в карты, однако она никогда никого не ставила ему в пример. Ему пришлось немало потрудиться, занимаясь достаточно отвратительной работой, чтобы купить недорогой диск-проигрыватель и приличные наушники. Только их приобретение и позволило добиться более или менее терпеливого отношения родителей к его музыке. Но бабушка Шеридан брезгливо махнула рукой в сторону наушников и сказала Деймону, что музыку приятно слушать, когда она звучит вокруг тебя, а не бежит по проводам пучком невидимых электрических импульсов прямо в уши.
— Деймон, мой мальчик, — сказала она дрожащим старческим голосом, — я ведь наполовину глухая, и, если ты не станешь поднимать громкость так, чтобы по стенам пошли трещины, вероятнее всего, я даже не все услышу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79