Наверняка нужно намного больше, чем триста лет, чтобы массовое сознание дрази хоть на йоту изменилось. "Глядишь, через миллион лет они таки выяснят, что за штука салатная вилка". Но Фарна ценили достаточно высоко, по крайней мере, для дрази.
Маркус сказал:
– Насколько я понимаю, вы и некоторые ваши партнеры обладают… ну, назовем это незарегистрированным доступом в большинство сооружений колонии.
– Грм.
"И такой великолепный переговорщик", подумалось Маркусу.
– Так что вы можете сказать о Нейронном Архиве?
Дрази фыркнул. К сожалению, фыркнул дрази очень разочаровывающе:
– Ничего ценного. Старые бумаги. Старые голоса. Нечего украсть. Нечего продать.
– А как он охраняется?
Взгляд дрази не изменился.
– Нечего украсть, – повторил он, – нечего продать.
– Для дрази это означает, "по моему профессиональному мнению, у них очень слабая охрана, потому что архивы представляют только технический и академический интерес"?
– Грм, – подтвердил дрази.
– Хорошо, – сказал Маркус. – В таком случае, у меня к вам деловое предложение.
Нейронный Архив использовал самые современные технологии хранения данных на голокристаллах. Триста дет назад в кристалл данных обычной емкости можно было записать несколько библиотек. Теперь, с использованием пакетных импульсов и тахионной двухслойной записи, стало возможным разместить накопленные воспоминания, мыслеобразы, нейронные данные и схемы синаптических соединений человеческого мозга от рождения до момента записи всего на семи кристаллах.
Проблема заключалась в том, что таких кристаллов было несколько тысяч. Они аккуратными рядами теснились в комнате за мягко пульсировавшим перед Маркусом голографическим дисплеем.
Дрази привел его в комнату технического обслуживания через служебный вход, ночные пароли на котором давненько не меняли. В следующий раз охрана должна была заглянуть сюда меньше чем через двадцать минут.
Все группы кристаллов были перечислены на контрольной панели перед ним. Но без ключа, связывающего номера с именами Голосов, нужные семь кристаллов можно было искать несколько часов, а то и дней.
Дрази, заведший его так далеко, кивнул на ряды кристаллов:
– Забирай и пошли.
Маркус сумел убедить Фарна в некоторой ценности, которую имеют вещества, употребляемые при изготовлении кристаллов данных. Дрази считал, что вознаграждение за столь серьезные усилия слишком мало, но так было проще, нежели объяснять, что на самом деле Маркусу здесь нужно и зачем.
В конец концов, он временами и сам себе не верил.
"Как я смогу отыскать ее среди всех остальных?", гадал он, приходя в отчаянье от мысли, как мало у них времени. Перебирая их по одному, сделать это было невозможно.
"Остается только прослушать их все разом", решил он.
Он коснулся панели и включил все Голоса в архиве. Тотчас комната наполнилась звуком тысячи голосов, говорящих одновременно.
– Я Шадрала Нарнская… исключая уравнение… обратившись к моей политической экспертной оценке в… лучше… не петь… достигнув окончания…
Дрази зажал уши:
– Ненормальный! Они услышат и придут!
– Просто дай мне минуту, – попросил Маркус. – Не шуми!
Он слушал. Закрыв глаза, он собрал все, чему он научился как анла-шок, всю дисциплину, всю сосредоточенность, всю боль, которую он преодолел, собрал все в кулак с одной целью: отобрать единственный голос из тысячи.
Не открывая глаз, он протянул руку к пульту. Несколько сотен голосов умолкло. Он продолжал вслушиваться.
– Скоро придет охрана, – сказал дрази. – Уходим.
– Нет еще, – ответил Маркус.
И слушал.
– …дальше, чем… согласно правилу приручения… потери в бою были… мое имя…
Внезапно его сердце забилось так громко, что ему показалось на секунду, будто он мог уже потерять ее. Почти неслышный, ее голос прорезал шум остальных, потому что был такой знакомый, и потому, что принадлежал ей. Его Маркус узнал бы даже из миллиона других.
– Меня зовут Сьюзан Иванова, дочь Андрея и Софии Ивановых…
В комнате по ту сторону дисплея светилась всего одна семерка кристаллов, остался только один голос.
– Я сама смерть и последнее живое существо, которое ты видишь!
– Забираем? Уходим? – спрашивал дрази.
– Господь послал меня!
– Да, – с облегчением выговорил Маркус. – Забираем и уходим.
Дрази не смог бы привести Маркуса к его следующей цели, но он знал кое-кого, кто знал кое-кого, кто мог знать кое-кого.
Еще часть денег перешла из рук в руки. Как и ожидал Маркус, когда их испарилось достаточно, нашелся кое-кто, кто знал кое-кого, кто был знаком кое с кем.
Изрядная сумма перекочевала на счет шефа местной службы безопасности, и тот отвернулся, когда корабль Маркуса взлетел, направляясь прямиком к маленькой научной станции во владениях бракири.
По дороге он проверил свои финансы. Маркус почти не сомневался, что денег хватит, но абсолютно уверен не был, потому что ни в одном межзвездном путеводителе не пишут, сколько может стоить на черном рынке клонирование человека.
В приемной со смутным душком, напоминавшем машинное масло, Маркус смотрел на записку, поданную ему человеком в белом лабораторном халате. Это был землянин, работавший на территории бракири потому, что был с позором исключен из всех официальных земных медицинских организаций за незаконное и почти наверняка безнравственное экспериментирование с геномом человека. Дерзкие, новаторские опыты причинили ему массу неприятностей.
Что делало его именно тем, кто был нужен Маркусу, а тех возможностей, которыми он располагал здесь благодаря щедрости бракири, с лихвой хватало для исполнения задуманного. Но цена в записке все равно потрясала.
– Прекрасно, годится, – сказал, не раздумывая, Маркус. – По рукам.
– Хорошо. Давайте поглядим, что у вас.
Маркус извлек из пластикового пакетика волос, длинный волос, найденный на форме, которая была на нем в день его оживления. Длинный и черный, несомненно, ее. Он нашел волос на плече вскоре после оживления, и как раз там, где лежала ее голова во время передачи энергии. У минбарцев с их костными гребнями, за исключением единственной и неповторимой Деленн, таких волос быть не могло.
– Вы сможете из этого выделить нужную вам ДНК?
Врач – он представился как Квиджана – взял волос и осмотрел его.
– Это все? Только один волос?
– Именно.
– Мда-а, – задумчиво протянул Квиджана. – Может быть. Я не могу сказать наверняка, пока не исследую его. Если там есть какие-либо повреждения, может понадобиться заполнение недостающих фрагментов. Ничего существенного, у нее может быть будет одна-две лишние веснушки, но, вероятно, вряд ли что-нибудь более заметное.
– Вероятно? За такие деньги я вправе рассчитывать на большее, чем "вероятно".
1 2 3 4 5 6