ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Тогда это навело его на тягостные раздумья, которые все же долго не продолжались, прыщики как таковые его тогда не интересовали, а книжка попалась ему довольно давно, и все это в скором времени было забыто. Вплоть до вчерашнего утра, когда он случайно взглянул на себя в зеркало, увидел прыщик и сразу вспомнил ту книжку, все, что там прочитал про прыщики, и Скрябина заодно. Так что весь вчерашний день был подпорчен мыслями о прыщике не то чтобы он всерьез боялся, что умрет, но где кончается не всерьез и начинается всерьез? Конечно, вероятность этого ничтожно мала, но не ноль же. Он готов соблюдать какие угодно меры предосторожности, какие угодно медицинские инструкции, терпеть какие угодно неудобства, но должен точно знать, что теперь вероятность для него умереть от прыщика равняется нулю. Все по справедливости: я жертвую тем-то, зато уверен в том-то. Но вот беда - он знал, что нигде в мире такой справедливости нет. Вот, пожалуйста, у матери на работе был такой случай: у их сотрудницы умер сын, молодой парень, несколько лет назад перенес гепатит, после этого вел совершенно здоровый образ жизни, как-то раз на одном официальном банкете выпил стопку водки и откинул ноги; потом даже устраивали судебно-медицинскую экспертизу, но оказалось все нормально, никто его не травил. Правда, с другой стороны, у него был дядя, пьющий по-черному, которому вот уже под пятьдесят, а он все не знает, где находится печень. Последний пример, может быть, кого-то бы и утешил, но не его. Нетушки! Мне чужого не надо, но пусть у меня будет хоть что-то свое. Он почти бесился, когда думал об этом, что так уж устроено в этом мире, а не нравится - иди живи в каком-нибудь другом; и раньше, конечно, это понимал, но только теперь, когда мысли о прыщике прицепились к нему, как репьи, такое положение вещей стало ему казаться надругательством над его священными правами.
К вечеру же этот прыщик стал особенно его донимать, и уже не в виде абстрактных унылых размышлений; то возбуждение, в котором он вечером находился, было отличной питательной средой для мыслей о прыщике, ему постоянно приходилось подавлять в себе непоседливое беспокойство, которое они нагоняли, ему казалось, что так этого оставить нельзя, надо что-то делать, но что можно было сделать? И он представлял себе картины на тему заражения мозга, одна жутче другой, почему-то ему казалось, что этим самым он что-то делает, а не сидит сложа руки, а вернее, он как будто боялся проворонить болезнь, как будто под его пристальным взглядом она не посмеет распоясаться. И этим самым пристальным взглядом, этими жуткими картинами доводил себя чуть ли не до холодного пота, так что приходилось вскакивать и делать несколько кругов по комнате, чтобы подуспокоить нервы; и он опять оказывался у зеркала, чтобы минутами разглядывать прыщик, казалось все больше наливавшийся дурными соками. Потом он взялся за книгу и больше про прыщик не вспоминал, только полюбовался на него напоследок перед сном и лег спать, о нем не думая.
Сейчас же он остался удовлетворен осмотром прыщика, за ночь прыщик, похоже, опал, и в нем появился намек на подсыхание. Впрочем, он отметил это почти равнодушно, как будто и не ему вчера прыщик испортил столько крови.
Процедура чистки зубов его измотала. Когда он чистил зубы, то напрягался всем телом и у него довольно быстро начинало ныть плечо, но он с детства усвоил привычку чистить зубы очень старательно, чтобы они были как можно белее, поэтому все тер и тер зубы щеткой, изнывая от нетерпения, когда же это наконец кончится, и поскольку сам ритм движения как будто завораживал его, тем труднее было бросить это занятие. Зубы, кстати, с годами становились все желтее, и недавно он узнал, что это от не очень хорошей печени, так что чистить их можно было в три раза меньше.
Включил газ, чтобы поставить чайник, спичка почему-то погасла, он выключил газ, зажег другую спичку, поднес ее к конфорке - и под пальцами пыхнуло, резко и внезапно, он вздрогнул так, как будто на него гавкнула собака, которую не заметил, а она была совсем рядом. Оказалось, что ручку на плите он повернул не до конца, и тут же вспомнил, что не так давно ему докучали опасения, как бы газ не взорвался. Тогда он подолгу торчал на кухне и все принюхивался, не пахнет ли газом. Оказывается, определить, пахнет или не пахнет газом, лишь на первый взгляд легко, - на кухне всегда чем-то пахнет, и если долго, пристрастно внюхиваться, то все меньше и меньше начинаешь понимать, насколько этот запах отличается от запаха газа, тем более что в запахе сгоревшего газа есть что-то от запаха свежего; и когда он бывал на кухне (а поводов сходить туда стало находиться почему-то больше), словно какой-то бес толкал его еще раз втянуть в нос воздух, хотя голова уже побаливала от постоянного принюхивания и нос уже ничего толком не чувствовал. Он вспомнил все это совершенно равнодушно, какая-то шестеренка повернулась в голове - и это перестало его волновать, хотя газ как раньше мог взорваться, так и теперь.
Первым уроком был урок химии. В класс вошла химичка, держа в руках аккуратную стопку тетрадных листов, положила ее на стол и удалилась. Полкласса сразу ринулось к столу, чтобы посмотреть, что за листочки она принесла, потому что в классе сильно подозревали, что это та самая контрольная, которую писали уже две недели назад, а химичка все ее не проверяла, в классе уже ворчали по этому поводу; вокруг учительского стола мгновенно образовалась давка, как будто это был стол с рулеткой, на котором якобы запрещено что-либо трогать, а на самом деле химичка нарочно оставила свой стол на разграбление, чтобы самой потом не ходить по классу из конца в конец, не раздавать эту контрольную. Аккуратная стопка была в мгновение ока разметана по листику; чтобы его не оттеснили от стола, он, как и все остальные, грубо расшвыривал листочки, стремясь найти свой, вот наконец мелькнул самый знакомый почерк, два раза безрезультатно хапнув листок рукой (много было помех), выдрал его из общей кучи. Отходя в сторону, в спокойное место, он с грубым нетерпением вертел листок в руках, стараясь отыскать оценку; сразу бросилось в глаза, что листок как-то слишком испещрен красным. Неужели трояк?!- испуганно подумал он и как будто пытаясь кого-то обмануть, что боится он именно тройки, а на самом деле предчувствия у него были гораздо хуже - многовато что-то было красного. Не успел подумать, как предчувствия тут же оправдались. И сбоку еще приписано: Совершенно не знаешь фенолов! Красными чернилами, с восклицательным знаком - для него всегда такие учительские заметки звучали гневно, негодующе. Ну все, теперь бояться нечего. На душе сразу же стало гадко, мгновенно пав духом, он некоторое время вяло изучал свой листок, то там, то сям было подчеркнуто то одной чертой, то двумя чертами, то размашистой волнистой линией, а в одном месте уныло повис длинный вопросительный знак со слабо выраженным, ленивым изгибом, еще бы немного - и восклицательный, и еле заметная точка означена прикосновением шариковой ручки сантиметра на полтора пониже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12