– Костя, Костенька, тебе еще рано ходить, – поспешила к нему обрадованная и испуганная Варенька.
– Нет, нет, я чувствуя себя хорошо и хочу с вами посидеть за самоваром. Вот эта книжечка Менделеева вернула мне силы. Да-с. И она торопит меня быстрей взяться за дело. Сердечное вам спасибо, Сергей Андреич. Это драгоценная книжка. И за журналы спасибо! Раньше я следил за журналами. Сейчас не удается… Между прочим, есть статья, подтверждающая мои мысли о необходимости создания управляемого аэростата.
– Уж не решил ли ты, Костенька, мастерить этот самый аэростат? – с тревогой в голосе спросила Варенька.
– Давно думаю об этом. Вы представить не можете, друзья, как это важно и необходимо!
– Константин Эдуардович, – ласково улыбнулась Лиза, желая отвлечь его, – вы ведь не откажетесь от стакана чая? Это не повредит…
– А, да, да, спасибо! С удовольствием.
Циолковский сел и придвинул себе поданный Лизой стакан с чаем.
– Благодарствую!
– А что, Константин Эдуардович, аэростат и воздушный шар не одно и то же? – спросил Стрешнев.
– В принципе разницы нет. Тот и другой наполняются светильным газом или водородом. Правда, аэростат имеет удлиненную, заостренную с концов форму. Но главное в том, что изобретатели стремятся аэростаты сделать управляемыми, чтоб они могли лететь куда нужно, а не туда, куда понесет ветер.
– И это возможно? – спросила Лиза.
– Оказывается, возможно, – горячо продолжал Циолковский. – Известно несколько попыток, которые увенчались успехом. Еще тридцать лет назад французский изобретатель Жиффар построил аэростат или, как французы говорят, дирижабль удлиненной формы и снабдил его облегченной паровой машиной.
– И что же? – нетерпеливо перебил Стрешнев.
– Дирижабль Жиффара развил скорость в десять верст и, несмотря на ветер, подчинялся рулю.
– Скажите! – удивился Стрешнев.
– А наш современник, видный французский ученый Дюпюи де Лом в семьдесят первом году построил дирижабль с гондолой и восьмиметровым ветровым винтом, который вращали восемь силачей.
– И он летал против ветра?
– Летал! Даже развивал скорость до восьми верст в час.
– Сережа, а мы читали, что в Париже строят гигантский дирижабль «Ля Франс», – вмешалась Лиза. – Он что, тоже будет снабжен машиной?
– Как? Где вы читали? – встрепенулся Циолковский.
– Во французской газете… она у вас.
– Я же не знаю по-французски, – с горькой гримасой сказал Циолковский.
– Мы охотно прочтем и переведем для вас эту статью, Константин Эдуардович. – Лиза пошла в кабинет и скоро вернулась с газетой, читала не спеша, по-русски. Когда она кончила, Циолковский взволнованно поднялся:
– Господа, прошу меня извинить. То, что братья Тиссандье решили применить электрический двигатель, – очень и очень важно. Мы с вами, кажется, стоим на пороге великого открытия. Управляемые аэростаты начинают обретать силу. Это очень важно. Только они не могут вечно оставаться надутыми мешками. Им нужна форма и жесткая, устойчивая к сопротивлениям, оболочка. Они должны быть… Вы извините, но я должен покинуть вас, друзья… Мне пришла одна мысль… – и быстро пошел к себе в комнату…
Пожелав Вареньке и матери спокойной ночи, Стрешневы пришли к себе в спальню. Лиза плотно притворила дверь.
– Сережа, подверни в лампе фитиль и присядь на минутку, я хочу с тобой поговорить.
Стрешнев исполнил просьбу, присел на кушетку.
– Что тебя беспокоит, Лизок?
– Напротив, я сейчас успокоилась. Константин Эдуардович поправился, слава богу. Но мне думается, что Вареньке очень тяжело с ним… Видел, как он сегодня взорвался?
– Это же необыкновенный человек, Лизок. Он изобретатель, творец! Он живет идеями. Очевидно, его осенила какая-то значительная мысль. И полагаю, что это связано с твоим чтением французской газеты.
– Неужели его занимают дирижабли?
– Да, да, очень. Он сейчас во власти больших замыслов о полетах в небо, в мировое пространство. Рассказывал мне о новой статье и даже показывал чертеж снаряда, который может лететь в пустоте, где нет атмосферы. Весьма и весьма интересно. А сейчас, видимо, его заинтересовало сообщение об электрическом двигателе, который хотят применить французы на аэростате.
– На дирижабле, – поправила Лиза.
– Да, на дирижабле… как их?
– Братья Тиссандье.
– Да, да, Тиссандье. Видимо, Константин Эдуардович хочет применить что-то свое.
– Ты веришь в него, Сережа?
– Да, да, безусловно. Признаюсь тебе, только, ради бога, никому ни слова! Константина Эдуардовича избрали членом Русского физико-химического общества, которое возглавляет сам Менделеев.
– Неужели? Так это же надо отметить. Надо поздравить Константина Эдуардовича.
– Тс-с, Лизок, Он и слышать не хочет. И запретил об этом говорить.
– Да почему же? Ведь с таким званием он бы мог переехать в Калугу и преподавать в гимназии.
– Безусловно, Лизок. Безусловно! Но его обидели. Отклонили статью, выводы которой совпали с выводами других ученых, и избрали в виде поощрения. А он горд. Горд и уверен в себе. Считает, что за другую работу его изберут, как достойного.
– Когда это еще будет… Может быть, следует уговорить Константина Эдуардовича изменить свое решение?
– Что ты, Лизок. Он непреклонен!
– Да нет, Сережа, Константин Эдуардович такой мягкий, такой покладистый человек.
– В делах, в убеждениях – он тверд и непоколебим. Я уговаривал его – и слушать не хочет. Он скорей согласится нищенствовать, чем изменит свое решение. Да, да. Я знаю… Он мечтает о полете в мировое пространство и буквально живет этой мечтай. Видимо, между ним и Николаем Кибальчичем существовала незримая духовная связь. Константина Эдуардовича волнуют те же мысли, что занимали Николая. Константин Эдуардович очень интересовался проектом летательного аппарата Кибальчича, но я ничего не мог ему рассказать…
– А знаешь, Сережа, – со вздохом сказала Лиза, – Николай безусловно был необыкновенным человеком. Он был намного проницательней обычных людей и, безусловно, чувствовал и предвидел будущее. Поэтому он и написал свой проект.
– Да, да, согласен. Таков и Константин Эдуардович. Он тоже живет в мыслях на полстолетия впереди нас. Видимо, оба они жили идеями будущего. Поэтому я и вижу духовную близость их душ.
– Да, возможно, – задумчиво сказала Лиза. – Если бы Константину Эдуардовичу дать хорошие условия для творчества, он бы многое сделал. Я очень верю в его талант. И я рада, Сережа, что нам довелось подружиться с таким человеком. Будем его поддерживать по мере сил. А все-таки Вареньке с ним трудно. Я понимаю ее.
3
Когда спала большая вода и Циолковские переселились в свою просохшую, подремонтированную квартиру, в доме Стрешневых стало как-то пустынно и тоскливо. Это ощущение усугублялось внезапным отъездом в Петербург Екатерины Афанасьевны, вызванной депешей в связи с болезнью мужа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166